Снова любить... - Сара Оклер

После смерти Мэтта я боялась буквально всего. Каждый раз, когда я грызла ногти или нюхала футболку, пытаясь понять, не пора ли ее сменить, мне казалось, будто он за мной следит. Я умоляла дать мне знак, проявить себя, доказать, что он и правда рядом, что он наблюдает.

Но он молчал. Время шло. И наконец я перестала бояться. И страха не было ровно до этого момента. А теперь я лежу на песке, уязвимая, неуверенная и немного пьяная, по уши влюбленная в почти незнакомого человека. И мне снова кажется, что Мэтт следит, наблюдает, возможно, даже осуждает. Но хуже всего то, что я больше не хочу страдать, ощущать неподъемный вес этой трагедии. Не хочу вспоминать вкус марципановой глазури и пряных сигарет. Не хочу думать об ожерелье с голубым стеклышком и книгах, которые он читал мне в своей комнате, о вещах для колледжа и незнакомом мальчишке в магазине, одетом в его футболку.

Я не хочу жить прошлым, быть лучшей подругой, которая не просто подруга.

Не хочу играть роль соседской девчонки, которая всегда рада поддержать.

И не хочу вечно хранить страшный секрет.

Больше всего на свете я мечтаю, чтобы время остановилось. Вот бы остаться здесь, в Калифорнии, никогда не видеть ни рассвет, ни закат, не провожать день вчерашний и не встречать завтрашний.

Я хочу исчезнуть.

– Какое твое самое первое воспоминание? – спросила я как-то у Мэтта. Тогда я помогала ему мыть машину, а Фрэнки готовила бутерброды на кухне.

– Калифорния. И океан. Не помню, в каком возрасте увидел его впервые, но никогда не забуду свои ощущения.

– И какими они были?

– Я чувствовал себя крошечным. Незначительным. И при этом ощущал себя в безопасности. Звучит странно, правда же?

– Нет.

– А как насчет тебя?

Я хотела сказать, что мое первое воспоминание – пятнадцатый день рождения две недели назад, ведь все, что было до него, растворилось в том поцелуе, поблекло, как луна в ярком свете солнца. Но вместо этого я говорю о случае из раннего детства. Папа вывел меня в сад, и мы наблюдали за тем, как Мэтт ловил гусениц и пытался скормить им листья, сорванные с веток нашего дуба. Тогда мне было всего три года.

– Это была моя гусеничная ферма! Не верится, что ты об этом помнишь, Анна. – Мэтт улыбнулся и начал смывать мыло с рук.

– Конечно, это не так здорово, как океан, но довольно весело.

– Обещаю, однажды я тебе его покажу. Хочу любоваться океаном вместе с тобой. Хочу любоваться с тобой всем миром.

Сэм смотрит на меня внимательно и очень серьезно, словно пытается прочитать мои мысли. А я не могу выдавить из себя ни слова. Любые разговоры о прошлом наверняка закончатся слезами. Поэтому я просто целую его.

Я хочу исчезнуть.

Он отвечает мне со всей страстью, а потом наваливается сверху, снимает с меня толстовку, прижимается бедрами, оказываясь вдруг так близко, ближе, чем когда-либо раньше. Мои ощущения не сравнить ни с чем. Я путешествую по иным мирам, раскрываюсь навстречу солнцу, жадно, как цветок после долгой зимы.

Моя загорелая кожа покрывается мурашками. В голове мелькает мысль о том, что мне не стоит торопиться, ведь первый раз должен быть особенным и нужно подождать того, с кем я проснусь утром и проведу всю жизнь.

А вдруг Сэм подумает, что я просто туристка, которой захотелось романтики и отношений на расстоянии, милых открыток с пляжа – маленьких трофеев для хвастовства перед подружками?

Нет, все не так, не после этого лета. То, что происходит между нами с Сэмом, перестанет существовать. Я потеряю его так же, как потеряла Мэтта. Не важно, разлучит ли нас смерть или огромное расстояние от Нью-Йорка до Калифорнии… Просто совсем скоро я проснусь и пойму, что Сэма рядом нет и не будет.

Того самого Сэма с мягкими, пропитанными океаном волосами, щекочущими мои щеки при каждом поцелуе.

Того самого Сэма, который смотрит на меня пронзительными зелеными глазами, касается чуткими горячими ладонями, всегда задевая нужные точки.

Того самого Сэма, чья соленая кожа напоминает о лете.

Того самого Сэма, фамилию которого я забыла спросить.

– Стой! – Я отстраняюсь как раз в тот момент, когда он пытается развязать верх моего бикини. – Я только сейчас поняла, что мы даже фамилий друг друга не знаем. Моя – Райли. – Смотрю на него так сосредоточенно, словно от ответа зависит то, чем закончится эта безумная ночь.

Сэм смеется:

– Макинтош.

– Как сорт яблок? – уточняю я.

– Скорее, как компьютер.

– Разница невелика.

– Слушай, Анна…

– Что?

– Хватит разговоров. – Он улыбается.

– Хорошо, – шепчу я и провожу пальцами по его нижней губе. Мысли мечутся со скоростью света, стучат чаще, чем бьется сердце, и я не знаю, как это прекратить. Да и не хочу. Мне хочется проглотить Сэма целиком. Снова ощутить поцелуи, вдохнуть аромат шампуня, а потом умереть, быстро и безболезненно, смакуя эти впечатления, пока они не испарились.

Сэм подается вперед, но я прижимаю руку к его груди, не давая приблизиться.

– Сэм, это все и правда хорошо. Но ты подумал о безопасности?

Я терпеливо жду, пока он поймет, о чем я.

– Ага, – наконец отвечает Сэм и тянется к лежащей рядом кофте.

Я слышу звук рвущейся упаковки от презерватива.

– Ты уверена? – уточняет он.

– Да.

Он с силой впивается в мои губы, шумно вдыхает через нос, расстегивает, развязывает и снимает нашу одежду, покрывает поцелуями мой живот. А потом медленно поднимается выше. Я обхватываю его ногами и наконец чувствую, как он заполняет меня изнутри.

Мне совсем не больно, просто… странно. В первые минуты я даже задерживаю дыхание. Шорты и трусы от купальника нелепо свисают с моей лодыжки, совсем как неудачливые свидетели, которые не успели сбежать и теперь должны сидеть тихо, чтобы не попасться.

Сэм запускает руки мне в волосы, подается вперед и назад в такт с разбивающимися о берег волнами. Я подстраиваюсь под этот ритм, расслабляю плечи и чувствую, как мои бедра оставляют вмятины на песке под покрывалом. Сквозь шелковистые пряди Сэма виднеется низкая оранжевая луна. Я тяжело дышу, наслаждаясь вкусом его соленой кожи во рту, и все жду, что звезды вот-вот упадут на землю.

Но этого не происходит.

Они просто наблюдают за нами, а потом меркнут, растворяясь в океане. Наконец Сэм отстраняется, а я сажусь и начинаю одеваться.

Ночное небо постепенно светлеет, горизонт окрашивается розовым. Начинается прибой, и вода скрывает под собой камни. Мой же камень наконец-то свалился с шеи.