Холодное сердце - Элизабет Бикон

– Жалкий старый придурок.

Это грубое ругательство в адрес ее покойного отца почему-то заставило Хлою улыбнуться, несмотря на весь ужас того, чем пришлось заплатить за его хладнокровную глупость сестрам-близнецам Тиссели.

– Вы правы. Теперь вы понимаете, почему Дафна, которая не видела любви ни от кого, кроме меня, так мечтала о возлюбленном?

Призыв понять ее сестру звучал скорее как мольба, чем как требование, и Хлоя почувствовала благодарность, когда теплые ладони Люка сжали ее замерзшие руки, а в глазах, смотревших на нее, она увидела смесь обожания и отчаяния.

– А что же леди Хлоя Тиссели? Неужели она должна была навсегда остаться одна или быть помощницей своей более слабой сестре, когда ту бросил любовник? Должно быть, вы чувствовали себя одинокой и всеми забытой, когда вашу сестру и подругу увезли от вас.

– Я всегда знала, что настанет день, когда мы расстанемся. Дафна нуждалась в любви и поддержке, и мне оставалось только надеяться, что она встретит мужчину, способного дать ей и то и другое, пока не вмешался отец со своим планом выдать ее за того монстра. Каждый день, что мы были в разлуке, я боялась, как бы она не сделала что-нибудь ужасное, чтобы избежать участи, уготованной ей отцом.

Когда она вернулась в Кэррауэй-Корт беременная от своего любовника, имя которого отказывалась называть даже мне, я испытала скорее облегчение, – добавила Хлоя, полагая, что теперь, когда Люк раскрыл самую страшную из ее тайн, он может узнать и все остальные ее секреты.

– О, моя любовь. – Его глаза смотрели без осуждения, в них было все, о чем она мечтала, но так и не могла получить. – Какой тяжкий груз вам пришлось нести из-за вашей проклятой семьи. Вы ведь были так молоды.

– Я очень быстро повзрослела, – ответила Хлоя, с напускным безразличием пожав плечами.

Но Люк не позволил ей отмахнуться. Держа Хлою за руки, он притянул ее ближе, как будто не собирался надолго отпускать от себя.

– Неудивительно, что вы сочли меня презренным человеком, когда я сделал вам то бесчестное предложение десять лет назад. – Люк произнес это почти шутливо, несмотря на боль, которой даже теперь отзывалось в их сердцах это признание.

– Нет, Люк, я так не считала. Я знала, что вы единственный человек, которого я люблю так сильно, что могла бы принять его. Но потом я подумала о Верити и поняла, что ради нас всех должна сказать «нет».

– И вы были правы, поступив так. Но если бы я сам попытался разобраться во всем, получше приглядеться к миссис Уитен, узнать ее тайны, о существовании которых подозревал уже тогда…

– Тогда я ничего бы вам не сказала.

– Может быть, но я должен был попытаться.

– Мне кажется, вы пытались. – Хлоя произнесла эти слова почти шепотом, но они почему-то прозвучали в морозном воздухе так громко, что она невольно оглянулась по сторонам и подумала, как странно должны выглядеть в глазах стороннего наблюдателя могущественный лорд и его странная экономка.

– И все же я думаю, что до самого последнего времени вел себя как последний глупец. А теперь, Хлоя, перестаньте меня отвлекать тем, что могло бы быть, и дайте мне приступить к этому чертову заданию, иначе я передумаю и останусь здесь, чтобы осаждать вас до тех пор, пока вы не согласитесь выйти за меня замуж.

– Это ничего не изменит, – предупредила она.

– Может быть, но жизнь и надежда должны одержать верх над прошлым с его темными тайнами. Я должен в это верить, и вы тоже, моя дорогая. Думайте о нашем будущем, и это убережет вас от ошибок, пока меня не будет.

– Можно подумать, что мне нечем заняться, – резко бросила Хлоя. Однако внезапно она ощутила прилив энергии, как будто уснувшая сила природы ожила в ней, подобно росткам, пробивавшимся из луковиц сквозь замерзшую землю даже сейчас, в эти январские холода.

– Я вернусь к вам, – пообещал Люк, поднимая вверх их сплетенные руки, как будто в знак клятвы, которую они давали, несмотря на все возражения Хлои.

– К нам? – поправила она, предлагая некий компромисс, поскольку они договорились, что Ив останется здесь до его возвращения, а в конце каждой недели домой будет приезжать Верити, и это создавало видимость семьи, независимо от того, хотела этого Хлоя или нет. – Этого достаточно?

– Пока да, и снова, возвращаясь к моему заданию, какого любовника могла бы выбрать ваша сестра?

– Какого-нибудь юного адониса вроде лорда Мантеня, каким он был десять лет назад, если только он не был тогда таким циничным, в чем я сомневаюсь, – ответила Хлоя, попытавшись представить себе возлюбленного сестры второй раз в жизни после того, как узнала, что у нее будет ребенок.

– Раз так, то ему лучше держаться подальше от второй сестры, если он хочет сохранить в целости свою шкуру, – сердито пробурчал Люк, и Хлоя улыбнулась.

– Мне больше нравятся мрачные задумчивые рыцари с севера.

– Перестаньте удерживать меня своими туманными посулами, Хлоя. Я еду, чтобы найти того идола на глиняных ногах, которому поклонялась ваша сестра. Я встречусь с ним и после того, как задам ему трепку, смогу вернуться и наконец отвести вас к алтарю.

– Можно подумать, что это что-нибудь меняет. Я сказала «нет» и не собираюсь отступать, – фыркнула Хлоя и, высвободившись из рук Люка, пошла прочь, с удивлением услышав за спиной его смех. – Несносный, упрямый, невозможный человек, – пробормотала она, стремительно входя в дом.

* * *

Через полтора месяца, спускаясь по изящной парадной лестнице Фарензе-Лодж, Хлоя уже не чувствовала в себе такой уверенности. Она собиралась начать в доме большую уборку, поскольку Виржиния распорядилась, чтобы все признаки траура после ее смерти были убраны как можно быстрее. Хлоя понимала, она должна быть счастлива, что остается здесь в отсутствие своей хозяйки и покровительницы, однако сознание собственной трусости омрачало ее радость, заставляя весеннее солнце сиять не так ярко, а первоцветы и фиалки, появившиеся на опушках все еще голых лесов, блекнуть.

Ей так и не хватило смелости рассказать Верити, кто она на самом деле, и эта глупая слабость тяжким грузом лежала у нее на сердце. Груз буквально придавливал Хлою к земле, когда она вместе с горничными снимала темные вуали с золоченых зеркал и статуй и открывала ставни в комнатах, до сегодняшнего дня погруженных в полумрак. С мебели в прекрасном будуаре Виржинии убрали голландские покрывала, и последние предметы, значившиеся в списке мистера Палсона в качестве наследства, подготовили к передаче новым владельцам в память об их столь любимой всеми хозяйке. Передача должна была сопровождаться письмом от Ив или личным визитом ее отца, или экономки.

Жизнь вокруг Ив неумолимо двигалась вперед, но девушка постоянно чувствовала, что прошлое, нависая над ней мрачной пеленой, угрожает ее благополучию. Внешне она по-прежнему выглядела строгой исполнительной домоправительницей, однако теперь, ожидая возвращения отца, чувствовала себя совсем не такой разумной и собранной.