Сыны анархии. Братва - Кристофер Голден

– Ори от боли, если тебе так легче, – изрек Кирилл. – Но не зови на помощь. Здесь тебе никто не поможет.

Джекс кашлянул, чтобы привлечь их внимание. Все шестеро обернулись, как ошпаренные, уставившись на него, и только потом заметили Пыра и Тринити. От вспыхнувшей на лице Луки надежды прямо сердце разрывалось.

– Вижу, у вас дело в разгаре, – заметил Джекс. – Но если бы вы могли выкроить две минуты, я хотел бы потолковать насчет наших дел.

Кирилл воззрился на чужака так, будто хотел в него плюнуть.

– Думайте об этом в таком ключе, – предложил Джекс, – чем дольше вы заставляете его ждать, тем больше он терзается, гадая, сколько еще продержится, чтобы не сказать вам того, что вы хотите знать. Это мука мученическая.

Тринити стояла рядом с ним плечом к плечу. Кирилл глянул на нее, увидел, что она солидарна с братом, и перевел взгляд на Олега. Тот кивнул почти незаметно, чтобы не посеять в остальных русских сомнения в том, кто здесь командует, но сразу стало ясно, что Олег – заместитель Кирилла и его мнение босс ценит.

– Тимур, – велел Кирилл одному из своих, – сломай ему оба больших пальца.

Лука не умолял. Уставив на Тимура испепеляющий взгляд, он оскалил зубы, отказываясь выказывать страх.

Как только Кирилл начал взбираться по ступеням из пустого бассейна, Тимур взялся за работу. Лука закричал. Вместо торжествующей ухмылки на лице Кирилла отпечаталась глубокая печаль.

– Он заговорит, – сказал Джекс.

– Непременно, – согласился Кирилл. – Но я предпочел бы обойтись без пыток. Когда-то мы были друзьями.

– Вы с Лагошиным воюете. Если только один из вас не поднимет белый флаг, погибнет уйма ваших друзей.

Кирилл косо посмотрел на него с угрюмым видом, но промолчал. Они вышли из калитки, и Кирилл тронулся вдоль задней стороны отеля. Пыр последовал за ними, но остановился у калитки, где мог приглядывать за ними, не возбуждая у Кирилла подозрения, что он пытается подслушивать. Джекс и Кирилл вместе дошагали до широкой прогалины в кустарнике с видом на подножия холмов в ту минуту, когда солнечный свет воспламенил вершины гор и горячая полоса его сияния двинулась вниз, захватывая все больше земли.

Кирилл остановился, глядя на золотистую ауру света раннего утра на горах.

– Просто чтобы не было недоразумений, – сообщил Джекс, – да будет вам известно, я вооружен.

– Я так и предполагал.

– И это вас не волнует?

Кирилл обернулся к нему лицом:

– Убивать меня здесь – чистой воды суицид.

– Мне вас убивать без интереса.

Кирилл тонко усмехнулся, словно напоминая Джексу, что это чувство вовсе не обоюдно, и произнес:

– Вы хотели поговорить со мной наедине. Ну и вот.

Джекс поскреб пальцами в бороде, тщательно подыскивая слова.

– В последнее время я многое в жизни начал заново. Ничё такого, на что вам не насрать. Всякое личное. Последние отношения между «Братвой» и моим клубом были запутанны. Много скверной крови. Вы думаете, что мы убили Путлова. Ясное дело, убеждать вас в обратном я не буду, да и вы не собираетесь подтверждать, что это ваши люди на днях пытались уложить нас с Рыжим в могилу.

Кирилл задумчиво смотрел на него.

– Может, у Лагошина и стало на пару мужиков поменьше, – продолжал Джекс, – но готов спорить, перевес все равно на его стороне. С этим я могу помочь.

– Вас всего трое, – презрительно усмехнулся Кирилл.

– Нас трое, но мы доставили вам одну штуку, добыть которую сами вы не сумели, – наколку на логово Лагошина, – парировал Джекс. – И это сейчас нас трое, но у меня здесь в Вегасе есть чартер, который пошлет подкрепление.

– В обмен на?..

– Эй, я просто чувак, пытающийся спасти свою сестру от погибели, – вскинул руки Джекс. – Она любит вашего паренька Олега, и он, сдается мне, чувствует то же самое. Так что мы с вами практически свояки. Я лишь предлагаю скорешиться, пока не похороним Лагошина, и вы загребете дела «Братвы» на западе США. А когда все будет позади, сохраним нынешний статус-кво. САМКРО и «Братва» останутся в разных углах… а ваши люди не будут соваться к ирландцам.

– Теперь понял. – Глаза у Кирилла загорелись. – Для вас это бизнес.

– Это семья, – угрюмо проронил Джекс. – Клуб для меня – такая же семья, как и Тринити. И я не хочу, чтоб еще хоть кто-то умирал без причины.

Он протянул руку, держа ее в ожидании неколебимо, как скала.

Прошло несколько секунд, но в конце концов Кирилл принял его руку и тряхнул ее.

– Хорошо, – подытожил Джекс. – А теперь поглядим, что может сказать Лука.

И, будто по команде, раздался крик пленника. Отразившись от стен пустого бассейна, страдальческий вопль эхом унесся к пустынным небесам. В высоте, наблюдая за представлением, кружил могучий краснохвостый сарыч.

* * *

Прислонившись к стене пустого бассейна, Джекс вместе с Пыром смотрел, как русские избивают Луку в хлам. Кирилл по большей части просто наблюдал, оставив кровавое рукоприкладство на долю Олега и мужика по имени Гаврила. Похоже, Олег к насилию вкуса не питал. Раскаяние буквально сочилось у него из каждой поры, как пот. Когда Гаврила отрезал Луке мизинец правой руки, Олег отвернулся. Но когда Лука не заговорил и после этого, именно Олег с ревом ярости врезал Луке с такой силой, что шезлонг опрокинулся и пленник ударился головой о бетонное дно бассейна.

Луку били и резали, он лишился двух пальцев и четырех зубов. С опухшим, потрескавшимся и залитым кровью лицом он обмяк в шезлонге, будто надувная кукла, мало-помалу утрачивающая гелий.

– Умер? – спросил Джекс, теряя терпение.

– Хочешь попробовать? – вызверился на него Кирилл. – Думаешь, лучше справишься?

Тот оттолкнулся от стены.

– Джеки… – негромко, встревоженно произнес Пыр.

Пойдя, Джекс двинулся в обход Луки.

– Вы могли бы чикнуть ему яйца, а потом пригрозить и с хером так же поступить.

И Кирилл, и Олег покрылись землистой бледностью. Гаврила же выглядел лишь павшим духом.

Лука харкнул кровью Джексу под ноги.

– Этот мужик был вашим братом, – поведал тот. – Это я усек. Никто не хочет пытать парня, который приносил тебе пиво, когда шел прихватить кружечку для себя. Но Лука больше не ваш брат. Он предал вас. Лагошин приказал ему держаться при мне, следовать за мной, пока я вас не найду, а потом позвонить ему. Они бы приехали сюда и поубивали вас всех.

– Думаешь, мы такие слабаки? – волком уставился на него Олег.

– Братство – вовсе не слабость, – нахмурился Джекс. – Вы – люди чести. Но все мы знаем, что это закончится смертью Луки. – Он присел на корточки, глаза в глаза с пленником. – Черт, Лука сам это знает. Штука в том, что и он человек чести, правда? Так что единственный способ заставить его сказать то, что вам надо, это сделать так, чтобы он предпочел побыстрее умереть, чем цепляться за эту честь.