Плохая девочка - Елена Сокол

Сводная сестра не успевает ответить мне: в следующее мгновение за окном раздаются звуки полицейских сирен.

Мариана

— Так ты вызвала полицию? — Кай мечет в меня убийственный взгляд. — Серьезно?

Я не шутила там, в бассейне. И не жалею об этом. Я действительно сообщила по телефону, что в моем доме собрались неизвестные люди.

— Тупица! — Восклицает он прежде, чем я успеваю хоть что-то ответить.

Бросается прочь из спальни. Звуки его шагов по лестнице отдаются эхом в моих ушах. Но, как бы он не торопился, звонок в дверь раздается раньше, чем сводный брат оказывается внизу.

«Тупица»…

Пожалуй, он прав.

Я поднимаюсь с постели, собираю вещи и плетусь в свою комнату. В коридоре все еще стоит запах табака и чужих духов. Оказавшись в своей спальне, я запираю дверь на замок и сползаю по стене. С первого этажа раздаются звуки голосов.

Кай теперь совершеннолетний, пусть сам разбирается.

Мне плевать.

Я даже не пытаюсь одеться, все мое тело горит, хочется содрать с себя кожу. Но сильнее всего горит где-то внутри, возле сердца.

«Не стоит предлагать себя кому попало», — издевательски звучит в голове голос сводного брата.

А ведь я действительно была готова на все пару минут назад. Он говорил со мной нежно, не так, как обычно. И выглядел так, будто искренне сожалел. В конце концов, Кай ведь защитил меня. Он заступился, выгнал всех этих людей из нашего дома. Мне же не приснилось все это? Нет?

А когда все ушли, и мы остались вдвоем, мне сразу стало легче. Никогда бы не подумала, что рядом с ним мне будет спокойнее. Но так и было.

Боже, неужели, меня тянет к человеку, которого я считаю совершеннейшим мерзавцем?

— Мяу.

Из-под кровати выбирается Хвостик. Идет ко мне на руки.

— Вот ты где. — Беру его на руки и прижимаю к обнаженной груди. — Прятался здесь от этого шума?

Его тонкие коготки царапают кожу. Котенок прячет мокрый нос мне подмышку и начинает мурлыкать. От слез мои глаза щиплет, нос закладывает.

Как же унизительно, господи!

И самое страшное, что мой сводный брат абсолютно прав.

Это было слишком.

Я позволила ему целовать меня. Позволила раздевать, прикасаться к моему телу. И я готова была на большее. Как можно было это допустить? Мое сознание словно помутилось: все происходило будто во сне, и у меня не было сил этому помешать.

Даже сейчас мое тело тоскует по нему. Горит, просит новых прикосновений и объятий, новых ласк — таких жестоких и грубых. Везде, где его губы касались меня, кожа все еще пылает, требуя продолжения.

Где же моя гордость? Что же я творю?

Наклоняюсь спиной на дверь и пытаюсь отдышаться. В животе разрастается оглушающая пустота. Я знаю, чего хотела. Помню, что мне было нужно. «Вот, что чувствуют все те девушки, которых он обнимает и целует» — эта мысль пульсировала у меня в висках, когда Кай уронил меня на постель.

Я желала знать, что происходит между ними дальше. Хотела большего. Хотела понять — каково это, быть одной из них. Принадлежать ему. Пусть на короткий, ослепительный миг.

Это так больно.

Потому, что поднимаясь с постели, Кай тут же забывает о них. Он уходит, а вместо него остается опустошающая холодная темнота.

Был ли Кай так же нежен со мной? Или так же груб? Все эти девушки, которые ничего для него не значат — он делает с ними то же самое? Или…

Черт подери, а мне так хотелось надеяться, что со мной все по-другому! Хотя бы, потому, что меня-то он ненавидит.

Похоже, я потеряла рассудок. Думать о Кае в таком ключе — это что-то нездоровое, что следует лечить у психиатра.

Но только я закрываю глаза, как вновь оказываюсь в ловушке своих безумных мыслей. Передо мной мой сводный брат. От него пахнет алкоголем, он тяжело дышит. В его темных глазах нежность и острое желание. Парень придвигается ближе, стирает пальцами мои слезы. Он неотрывно смотрит на мой рот, тянется, и вот уже я чувствую вкус его губ.

Дрожь прокатывается по всему моему телу, а перед глазами взрываются фейерверки. Кай делает что-то невероятное с моим телом, он подчиняет его себе — каждым прикосновением, даже просто теплым дыханием, когда его губы медленно скользят по моей коже. Я умираю и воскресаю вновь. Я готова на все. Даже сейчас.

Открываю глаза и вытираю слезы.

Котенок сладко спит на моем животе.

Похоже, мои фантазии, мои мысли, мои гормоны окончательно вышли из-под контроля. Я пойду за ним, куда он скажет. Я дам ему все, что он попросит. Сделает больно — попрошу еще.

Один поцелуй Кая, и я готова стать глиной в его руках, принять любую форму, застывать, снова нагреваться до немыслимых температур и даже гореть. Плавиться. Таять… Черт…

Мне просто нужно держаться подальше, иначе окончательно подсяду на него, как на наркотик.

Вибрирует телефон. Где-то вибрирует телефон. Где?

Нахожу его на полу среди своих вещей, в кармане. Достаю. Это Макс. Сразу несколько сообщений от него: желает мне сладких снов.

«Это будут сны не о тебе, Макс», — шепчу я.

А вместо этого сквозь пелену слез, промахиваясь по клавишам, набираю: «Спасибо».

Голоса внизу стихают. Слышатся шаги Кая.

Я замираю.

— Я не должен был. — Хрипло говорит он.

Наверное, эти слова предназначаются мне.

За окном шелестят шины: уезжают полицейские. Удивительно, как быстро он смог с ними договориться.

— Эй.

Я слышу, как его ладонь ударяет о дверное полотно. Ему не под силу произнести мое имя, так сильно он его ненавидит.

— Не жди, что я буду извиняться. — Сухо произносит Кай.

Я молчу. По моему телу проносятся мурашки.

— Открой. — Просит он.

Тон его голоса наполнен едва различимым сожалением.

«Никогда. Это больше не повторится. Нет».

Если я открою эту дверь, все станет только хуже. И Кай тоже это знает.

— Я не хочу быть один в этот день. — Жалобно стонет он.

Слышно, как парень опускается на пол и прислоняется к двери. Теперь мы сидим спиной к спине. По моим щекам катятся слезы.

Я жду, что Кай скажет что-то еще, но этого не происходит. Ни через минуту, ни через час.

Часть 2

Мариана

Утром я обнаруживаю Кая спящим на полу за дверью моей спальни. Осторожно перешагиваю его и спускаюсь вниз с котенком на руках.

Высаживаю Хвостика в лоток, мысленно благодаря за то, что ночью он не наделал лужу в моей комнате, а после того, как питомец делает свои дела, хвалю его, глажу ему спинку и угощаю кормом.