Она - новенькая - Эля Пылаева

не выходит. При попытке писать, она проскальзывает между пальцами. Пальцы не сжимаются, кисти трясутся.

— Товарищ полковник, не может он. Руки покоцаны.

— Хреново работаешь, капитан, если у твоих заключенных «руки покоцаны»!

— Так… — возмущенно. — Он же их об мужиков поломал!

— Это ты докажи теперь. Пиши за него. Пусть подписывает.

Капитан мстительно глядя на меня и задавая уточняющие вопросы, пишет заявление. Расписываюсь левой рукой. Она чуть целее. Полковник читает, вносит коррективы и заново заставляет переписать. Капитан беззвучно матерясь переписывает лист.

— Где аптечка у вас?

Дежурный отдает полковнику чемоданчик.

— Анальгин… Ничего посильнее нет?

— Никак нет.

— Глотай две, — отдает мне.

Эластичными бинтами перематывает мне кисти. Зажмуриваюсь, кусая губы.

— Ты Стоцкому скулу сломал, — тихо.

— Жаль не челюсть.

— Зубы выбил. Яна сказала он к ней приставал.

Приставал… Выдыхаю, что только приставал. Уже здесь в камере, я прожевал эту ситуацию, вспомнил, как Янка ловко крутила саблями. Она, конечно, «скромняшка», но только пока я ласковый. А терпеть наглости бы не стала. И даже, думая, что это я, наверняка бы подрихтовала — и фаберже, и морду.

— Он пришел в себя?

— Час назад. Короче, две недели назад ты, Шагалов Максим Валерьевич, пришел в военкомат и добровольно пошел на осенний призыв.

— Как это?!

— Нет, ну если СИЗО тебе ближе к душе, чем СОБР… — ядовито.

— А! Не-не… — сглатываю я. — Окей… Ух!

Я в армии! Обтекаю. Ну всю жизнь мечтал, ага… Но лучше уж в армии, чем на зоне.

— И сейчас тебя задним числом оформляют. Как кандидата в мастера спорта тебя взяли в элитные войска. В тот гарнизон, который в данный момент в распоряжении нашего отделения ОБЭП. Усек?

— Спасибо.

Двери распахиваются. Залетают мама с папой, и нашим адвокатом.

— Что происходит?!

— Вы права не имеете!

— Куда вы его уводите?! Максим! — срывается ко мне плачущая мама.

— Мам, мам! Все нормально, — пытаюсь спрятать я руки.

Мама, причитая, зацеловывает мое лицо.

— Да, мам, — смущенно отстраняюсь я. Чего это она?

Иван Васильевич отводит в сторону отца.

— Видео не будет. Заявление у Максима приняли. Моя дочь тоже напишет заявление. Школа займет сторону Максима и Яны. Предлагайте Стоцким взаимно замять конфликт. Я со своей стороны тоже надавлю. Моя дочь сказала — в школе будут свидетели, которые поддержат своими показаниями нашу версию. Следаку дайте денег, пусть затянет дело и сведет на нет. Экзамены сдать мы Максима отпустим…

— Максим, что происходит? — шепчет мама.

— Меня в армию забирают, мам, — улыбаюсь я истерично.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Веду рукой по волосам.

— Лысый теперь буду, стремный… Капец!

— Как — в армию? — растерянно.

— Ну, ладно, другие же как-то служат. Год всего… Год не восемь.

Прижав ладонь к груди, мама нервно дышит.

— А куда?

— Да здесь, рядом, мам. Километров двадцать за городом.

— Уф… — выдыхает мама. — А мне Яна звонила. Переживает. Сказала ты за нее заступился.

— Да? — улыбаюсь я.

— Аха…

— Ты ей передай… что… я ее люблю.

Мама гладит меня по спине, положив голову на плечо.

— Маленький мой…

— Ма-а-ам! — закатываю я глаза. — Ну чо ты?

— Рядовой… — кивает мне на выход полковник.

Мне отдают куртку. Мама помогает застегнуть. Целую ее в щеку. Иду за полковником. В дверях он разворачивается.

— Ах, да… Господин Шагалов, — обращается к отцу. — Вы бы подчистили там кое-что. А то придет по вашу душу сын в составе СОБРА, неловко получится.

Отец открывает рот, чтобы что-то возразить, но оттянув ворот пуловера, захлопывает его, так ничего и не сказав.

— Валера… — дергает его рассерженно мама.

Дальше я уже происходящего не вижу.

Выхожу на улицу! Солнце режет глаза. Ноздри обжигает холодный воздух. Кайф… Кайф! Свобода!

— Чего лыбишься, Шагалов? Срочка тебе тоже не курорт. Мало не покажется.

— А выходные есть?

— Выходные?! — ведет бровью. — «Военнослужащий, проходящий военную службу по призыву, если на него наложено дисциплинарное взыскание лишается очередного увольнения.» А ты, Шагалов, в самоволке подрался, и в ментовку влетел. Забудь, короче!

— Вот, блин…

Глава 36. Настырная

ЯНА

Сидя в машине с мамой, перематываю записи с камеры — вижуал-очков, пытаясь отыскать кадры, где виден номер телефона или хоть что-то…

— Что ты делаешь?

— Ищу свидетеля.

— Ян, тебе нельзя так долго напрягать глаза.

— Да, я знаю.

Уже плывет все, и я хреново фокусируюсь.

Снимаю очки, закрываю глаза. Кладу голову ей на плечо.

— Давай я посмотрю, — вытягивает телефон из моей руки.

Взбодрившись от мысли, что мама может увидеть на моем телефоне похабные переписки Шагалова с Марикой, сажусь ровно, забывая про глаза.

— Нет, я сама, — держу крепко телефон.

— Как Мишутка?

— А вот! Звонит! Да?

— Яныч, следаки по ваши души направились. Персонал опрошен.

— А, черт! Сейчас я… Не успела!

Надеваю обратно очки.

— Коневской… — разбираю я фамилию с аккаунта, с которым переписывается Марика. Кажется, Гала с Марикой ее упоминали, эту фамилию. Что-то там было про щедрость и караты. Это обязан быть ее жених! Просто обязан. А вот телефона не видно на экране.

Мне звонит Алла, просит вернуться для дачи показаний.

— Мам, ты же у меня крутой журналист? — вдруг приходит мне в голову единственно рабочая, мысль. — У меня для тебя профессиональный квест. Вот это Марика… — скидываю ей контакты. — У нее есть жених сильно старше ее. Богатый. Наверняка, из элиты. Он почему-то не выездной из страны, если это как-то поможет, — вспоминаю я детали разговоров соседок. — Фамилия у него — Коневской. Мне нужен его личный телефон.

— Когда?

— Еще вчера нужен, мам, — жалобно свожу брови домиком, умоляюще складывая руки.

— Хм…

Хмурясь, погружается в экран своего.

— Реально найти?

— Попробую!

— Сразу же мне отправь. Сразу же!

— Я тебя жду здесь… — не отрывая от экрана глаз.

Показания берут не у всех. В коридоре административного корпуса человек двадцать. В основном парни. Все наши тоже здесь, а также — Дагер, из-за какой-то ситуации на конюшне. Когда из-за Стоцкого пострадали Сэм, Ася и Рафаэль. Пара незнакомых девочек. Одна с родителями.

— А эти почему? — шепотом спрашиваю у парней.

— В прошлом году он столкнул в бассейн Михееву. Она голову разбила. А вторая… Что-то было там, но не обнародовали. Все шито-крыто.

Рита, Ася… Их долго не задерживают. Парней мурыжат чуть дольше. Потом захожу я.

— Вы хотите изменить показания?

— Да.

— К этому делу они практически не имеют отношения, Яна.

— Еще как имеют.

Все вопросы следователя, уперто свожу к ситуации на карнавале.

— Яна, Вы не понимаете, наверное, но это два разных дела. То, что рассказываете Вы — это как минимум «оставление в опасности», как максимум «попытка изнасилования». Фигуранты — Вы и Стоцкий. А я сейчас