Внутренний враг. Шпиономания и закат императорской России - Уильям Фуллер

Войска Северо-Западного фронта, состоявшего из 1-й и 2-й армии под командованием соответственно генералов Ренненкампфа и Самсонова, вторглись в Восточную Пруссию 17 августа. Ренненкампф должен был ударить к северу от Мазурских озер в направлении Кенигсберга; Самсонов же направлялся к югу, а потом на запад от озер, чтобы заблокировать обороняющиеся немецкие силы между российскими армиями с одной стороны и Балтийским морем с другой. По крайней мере вначале военная кампания, казалось, развивалась успешно. 20 августа Ренненкампф после ожесточенного боя при Гумбиннене, в двадцати милях к западу от Эйдткунена, заставил отступить германскую 8-ю армию; к 24 августа он занял Инстербург. Самсонов тем временем перешел через Нарев, за несколько дней занял Ниденбург и выдвинулся в направлении Алленштайна. И там, как известно, разразилась катастрофа. Воспользовавшись большой дырой, открывшейся между 1-й и 2-й русскими армиями, и будучи прекрасно осведомлены о планах России благодаря перехвату некодированных русских радиосообщений, немцы в самом конце августа окружили армию Самсонова и практически уничтожили ее27. За катастрофической битвой при Танненберге последовало первое сражение у Мазурских озер, в котором немцы не смогли окружить Ренненкампфа, однако нанесли ему огромный урон и изгнали из Восточной Пруссии. В этом неудачном вторжении на немецкую территорию Россия потеряла 250 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными. Кроме того, были утрачены или оставлены на поле боя практически все артиллерийские орудия, а также 400 тыс. снарядов28. Восполнение как людских, так и материальных потерь требовало времени.

Впрочем, с Юго-Западного фронта приходили гораздо более обнадеживающие веста, смягчавшие общественную реакцию на разгром в Восточной Пруссии. После серии полуслучайных сближений, происходивших на протяжении двухсот миль по территории Галиции, австрийские и российские силы столкнулись наконец в конце августа. Галицийские бои продолжались до конца сентября, когда австрийцы оказались вытесненными практически к Карпатам. Русские захватили Львов (Лемберг), обойдя крепость Перемышль (Пшемысль), австрийский гарнизон которой продолжал отчаянно обороняться, даже оказавшись на несколько миль в глубине российского расположения. Потери Австрии в этой кампании превышали даже те, что понесла Россия в Восточной Пруссии: 100 тыс. солдат было убито, еще 100 тыс. захвачено в плен и почти 250 тыс. ранено. Таким образом, меньше чем за месяц военная мощь австрийцев сократилась на треть29. Русский Юго-Западный фронт, однако, оказался не в состоянии развить свое преимущество: солдаты были измучены неделями беспрерывных маршей и боев; в полную негодность пришла система материально-транспортного обеспечения. К 24 сентября, например, обозы 4-й, 5-й и 6-й армий отстали почти на семьдесят километров30.

С учетом всего этого великий князь Николай Николаевич, главнокомандующий российской армией, приказал приостановить наступательную операцию, намереваясь использовать перерыв, чтобы дать отдохнуть измученным солдатам и осуществить тем временем доставку нового вооружения и личного состава для будущего броска на запад, в немецкую Силезию. Однако враг не собирался способствовать планам великого князя. Понимая, что настала пора подставить плечо пошатнувшемуся союзнику, германский командующий Восточным фронтом генерал Пауль Гинденбург сформировал новую 9-ю армию и спешно бросил ее на позиции, оставленные австрийцами. Будучи осведомлен о планах российского главнокомандующего, Гинденбург приказал начать наступление, целью которого было помешать инициативе русского броска в Силезию, неожиданно обойдя с флангов 2-ю и 5-ю русские армии. За этим последовала битва у Лодзи (середина ноября — начало декабря 1914 года), завершившаяся вынужденным отступлением русских войск для выравнивания линии фронта. Новая позиция, занятая русской армией в центре и на юге, представляла собой практически прямую линию, тянувшуюся от городка Плоцк на Висле до Горлице у подножия Карпат.

Россия чудовищной ценой смогла выстоять первые пять месяцев войны. Однако взвешенный анализ ситуации конца 1914 года не давал оснований для оптимизма. Все европейские державы надеялись, что война будет короткой, однако все они ошиблись. К декабрю стало очевидно, что война затягивается и, следовательно, тяжелейшим грузом ляжет на экономику и общественную жизнь всех воюющих сторон. Прежде всего критический недостаток ресурсов, необходимых для ведения войны, наблюдался в России; дефицитными были все сферы, однако три аспекта выглядели особенно тревожно — артиллерийские снаряды, винтовки и личный состав.

Военные руководители России, как и их коллеги в Европе, предполагали, что большую европейскую войну можно будет вести тем оружием и боеприпасами, которые были произведены в мирное время. Были установлены закупочные нормы из расчета, например, тысячи пятисот снарядов на одну артиллерийскую установку. Оказалось, однако, что эти нормы не учитывали ни грандиозных масштабов конфликта, ни головокружительной скорости расходования орудийного снаряжения. Из всех видов вооружения на полях Первой мировой воины царила и определяла ее тактический дух артиллерия. Именно артиллерийские орудия уничтожили больше всего живой силы воюющих армий на всех фронтах. То обстоятельство, что все стороны конфликта имели в своем распоряжении точные и быстродействующие полевые орудия, заставило войска зарываться в землю, в результате чего получилась окопная война. Пехотный бросок на позиции противника без предварительной артподготовки был равносилен самоубийству. С другой стороны, молчание орудий в ответ на прицельный огонь противника могло привести к деморализации и без того подавленных страхом солдат. Россия же к концу 1914 года практически исчерпала довоенный запас орудийных снарядов. Между августом и декабрем 1914 года более 85 % всего российского арсенала, составлявшего 5,6 млн снарядов, было уже доставлено на фронт31. Конечно, практически все участвовавшие в войне страны в первые месяцы боев исчерпали свои оружейные запасы столь же быстро, как и Россия. Различие заключалось в том, что соответствующие отрасли российской промышленности значительно отставали от германских, британских и даже французских. Эти страны способны были мобилизовать свои заводы на выполнение военных заказов и достичь такого уровня производства, о котором Россия не могла и мечтать.

Столь же плохо обстояло дело и с винтовками. В конце 1914 года Ставка оценила ежемесячную потребность русской армии в новых винтовках в 100 тыс. единиц, тогда как отечественная промышленность могла, с максимальным напряжением сил, произвести не более 42 тыс. Одной из причин столь высокой потребности в винтовках было вызывавшее тревогу обыкновение русских солдат бросать оружие при отступлении, бегстве или ранении. Проблема усугублялась тем, что оружие погибших и пленных подбиралось редко32.

И, наконец, кризис людских ресурсов. Несмотря на болтовню лондонских газет о неодолимой мощи «русского парового катка», к концу 1914 год а Россия начала испытывать недостаток в обученных солдатах. В начале войны в России под ружьем стояло 1,4 млн солдат. Еще 5,1 млн человек призвали в первые пять месяцев конфликта. Однако страна понесла беспрецедентно большие потери. По меньшей мере миллион солдат попало в плен. Во время боев в Восточной Пруссии в августе и сентябре немцы практически истребили пять русских армейских корпусов. Даже одерживая победы, Россия платила непомерную цену: к концу 1914 года среднее число потерь в армейских соединениях Юго-Западного фронта составило 40 % личного состава. К этому моменту около четырех миллионов больных или раненых солдат было выведено с передовой и размещено в тылу в госпиталях и лазаретах. Нельзя забывать и о значительном понижении боеспособности остававшихся на фронте сил, измученных непрерывным напряжением боев: к середине ноября в армии можно было встретить солдат, находившихся на поле боя до пятидесяти дней без передышки. Генерал Юрий Данилов заметил в Ставке, что до сих пор русской армии удавалось удерживать вражеские атаки исключительно благодаря объему людских ресурсов; прорыв германских сил у Лодзи был предотвращен лишь ценой введения в бой тысячи свежих солдат. Однако время подобной расточительности, мрачно заметил он, прошло — людские ресурсы России истощаются. Армия сможет в полном объеме возобновить наступательные операции только в апреле 1915-го, когда призванное в начале года пополнение пройдет предварительную подготовку. Но и тогда наступательная операция будет возможна только при условии, что и союзники России успеют восполнить запасы вооружения и амуниции33. Тогда России, возможно, удастся спланировать и провести операцию, которая принесет ей победу в войне, всеобщее наступление с главной осью продвижения войск от Центральной Польши через Силезию и далее вплоть до Берлина.