Тринадцать - Ава Хоуп

Когда я подхожу к дому родителей, то я озябла настолько, что мои зубы стучат друг о друга словно трясущийся холодильник. Поднимаюсь в квартиру и открываю дверь.

— Тыковка, — ахает мама, увидев промокшую насквозь меня. — Милая, что случилось?

Бросаюсь в ее объятия и утыкаюсь в ее плечо. Слезы нескончаемым потоком льются из моих глаз, пока мама гладит меня по мокрым волосам.

— Тише, Оливка. Все хорошо. Все хорошо. — Она целует меня в макушку и снова спрашивает: — Что случилось?

Отстраняюсь от нее и вижу на ее белой футболке пятно от своих слез:

— Извини, — произношу я, кивнув в сторону мокрого пятна.

— Тыковка, что с тобой? — обхватив мое лицо ладонями, взволнованно спрашивает мама.

— Мы с Остином поссорились.

— О, детка, все ссорятся.

Она снова притягивает меня к себе, в объятия, и я вдруг начинаю рыдать так громко, что своими всхлипами рискую оглушить собственную мать.

— Милая, тише, все наладится, — мама прижимает меня к себе, крепко обнимая. — Сходи в душ, ты холодная, как ледышка.

«Мое сердце сейчас как ледышка» хочу ответить я, но вместо этого отстраняюсь от нее, киваю и иду в ванную. Сбрасываю мокрые вещи, положив их в корзину, включаю горячую воду и забираюсь в душ. От сильного напора горячей воды его стеклянные стенки покрываются паром, вот только я никак не могу согреться. Глубоко дышу, пытаясь перестать плакать. Закрываю глаза и подставляю лицо струям воды. Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я, наконец, успокаиваюсь и выхожу. Вытираю волосы полотенцем, надеваю мамин халат, висящий на крючке, и выхожу в коридор.

— Милая, я сделала тебе твой любимый малиновый чай с имбирем, — кричит с кухни мама.

Захожу в небольшое, но достаточно уютное помещение, наполненное ярким светом, и вижу отца, сидящего за круглым столом. Он сцепил пальцы в замок и уперся на них подбородком. Услышав мои шаги, папа поднимает голову и произносит:

— Привет, тыковка.

— Привет, пап. — Подхожу к нему и целую в щеку.

Сажусь за стол, пока папа пристально изучает меня.

О, нет. Только не надо ничего спрашивать, пожалуйста.

— У меня завтра выходной, давайте устроим семейный уикенд? Сгоняем куда-нибудь. Я ведь нигде кроме Манчестера и не был. У тебя завтра английская литература и лекция по маркетингу?

Киваю.

— Я отпрошу тебя у Джейкоба, а лекцию сможешь переписать у кого-нибудь?

Благодарно смотрю на отца, киваю и выдыхаю:

— Спасибо, пап.

— Ура! Семейная поездка, как в старые добрые времена! — визжит мама, наливая мне в кружку чай.

Раньше мы с родителями часто уезжали втроем куда-нибудь на выходные. Колесили по штатам Америки, исследуя страну и каждый раз находя что-то новое. Например, во время нашей поездки в Джорджию, мы узнали, что в Гейнсвилле, куриной столице мира, запрещено есть курицу вилкой. А когда мы были в Род-Айленде, нас сразу предупредили, что категорически запрещено откусывать руки или ноги другим жителям штата, но если случайно упадешь и откусишь, тогда наказания можно избежать, а иначе сидеть тебе в тюрьме двадцать лет. Жителям Алобамы запрещено покупать медведей с целью участия в медвежьих боях. Мы с отцом очень расстроились, так хотелось прикупить себе одного. В Калифорнии граждане не могут съесть лягушку, умершую во время лягушачьего конкурса на самый высокий прыжок. Боюсь даже представить, куда мы отправимся завтра и с какой нелепой информацией вернемся из поездки.

***

Остин.

Когда я возвращаюсь домой, то вижу у своей двери взволнованную Кити-кэт. Она стоит, прислонившись к двери, и грызет ногти. Услышав мои шаги, Кейт поворачивается ко мне и вместо приветствия произносит:

— Можем поговорить?

Она спрашивает это таким тоном, что сразу становится ясным, — разговор будет тяжелым. Открываю ключом дверь и бросаю у входа тренировочную сумку. Затем зажигаю торшер, стоящий в углу, и сажусь на край кровати. Кейт мнется, а затем медленно подходит ко мне и садится рядом.

— Я видела Лив.

Молчу.

— Она плакала.

Молчу.

— Остин, что между вами произошло?

— Между нами все закончилось, Кити-кэт, — грустно усмехаюсь. — Я думал, она та самая. Но она ничем не отличается от других. Она ушла. Просто взяла и ушла от меня.

— И по какой причине она сделала это?

— Это не важно. Если бы она любила меня, то боролась бы за нас.

— Ты ее любишь?

Тяжело сглатываю.

— Люблю.

— Тогда почему ты не борешься за вас?

— Потому.

— Это не ответ.

Облокачиваюсь на колени и запускаю руки в волосы.

— У меня в морозилке есть мороженое, хочешь?

Кейт удивленно смотрит на меня и вскидывает бровью.

— Все очень плохо. Очень. Я бы сказала отвратительно.

— Почему?

— Остин Стоун ест углеводы во вторник? Жди беды.

Усмехаюсь.

— Может, еще предложишь посмотреть какой-нибудь фильм? — интересуется у меня она.

— Почему, нет?

Кейт смотрит на меня так, словно я только что предложил ей кого-то убить, а потом расчленить и спрятать в холодильнике.

— Что? — спрашиваю я.

— Расскажи мне, почему она ушла.

Мне хочется сказать, что это не ее ума дело. Но вместо этого я говорю:

— Давай я схожу за мороженым, а ты пока устраивайся на кровати. Рассказ будет долгим.

Она кивает и забирается на мою кровать. Подхожу к холодильнику и достаю из него ведро Баскин Роббинс с орехом пекан, затем беру две ложки и возвращаюсь к кровати. Забираюсь на нее и облокачиваюсь спиной к ее изголовью. Протягиваю Кейт ложку и открываю крышку ведерка. А затем рассказываю ей все. С самого начала. Про вечеринку. Про скандал. Про поступок Маргарет. Про письмо Лив.

— Я всегда знала, что Мэг больная на всю голову, — зачерпнув очередную ложку карамельного мороженого произносит Кейт.

— Согласен.

— Так Лив ушла, потому что подумала, что ты и в самом деле сделал это?

— Да.

— Не похоже на Лив.

Не думаю, что моя сестра должна узнать о секрете Оливии от меня, так что я перевожу тему:

— А как у тебя дела? Третий год психотерапии, сестренка. Результаты потрясающие, — усмехаюсь я. — Твой психолог уже наверняка купил себе виллу в Тоскане.

Кейт прыскает от смеха, и я присоединяюсь к ней.

— На самом деле мне нужно тебе кое-что рассказать.

— Заинтриговала.

— Я расскажу, только пообещай, что будешь бороться за Лив.

— Кейт, она бросила меня.

— Девчонки. — Пожимает плечами она.

— Будто это все объясняет.

— Да. У нас в голове каша. Особенно, когда мы по уши влюблены. Это как, когда у вас эрекция, а вам вдруг подумать надо.

Запрокидываю голову и смеюсь.

— Я серьезно, Остин. Поговори с ней.

— Она дома?

— Нет, она собрала вещи и ушла. Наверное, к родителям.

Киваю.

— Я не хочу, чтобы