Слишком много подозреваемых - Нэнси Гэри

В тот ветреный день его парусная лодка опрокинулась. Вероятно, резко развернувшийся тик стукнул мальчика по голове. Он потерял сознание и утонул. Трагедии могло и не случиться, если бы кто-то был рядом с ним или с берега кто-либо увидел, как опрокинулась лодка. Но Джастина, не замеченного никем, поглотила черная вода озера Агавам. О его исчезновении стало известно лишь спустя несколько часов, когда он не явился домой к ужину, а его тело нашли только на следующее утро. Причины несчастного случая, столь чудовищного по своим последствиям, были налицо – неопытность Джастина в управлении парусным судном, коварство погоды на этом озере, обилие там скрытых под поверхностью мелей и относительно низкая температура воды.

«В него словно ударила молния» – так вроде бы высказался медицинский эксперт, вероятно намекая но то, что смерть мальчика была почти мгновенной, и надеясь этим как-то утешить несчастных родителей. Но Фрэнсис не знала ни одного случая, чтобы человека убило молнией.

Отец сообщил Фрэнсис о смерти Джастина по телефону с опозданием на целые сутки. Разговор был предельно кратким. Голос его звучал как-то бесцветно. Ричард сухо изложил суть события, оговорившись, что это все, что он пока знает, затем попросил ее не приезжать ни сейчас, ни позже, вплоть до заупокойной службы, назначенной на конец недели. Он и Клио оплакивали своего сына одни, за закрытыми дверями, и Фрэнсис никогда не узнает, как они вели себя и что говорили друг другу в эти скорбные дни.

Когда она увидела их в церкви, они выглядели спокойными и смирившимися с потерей. На глазах у собравшихся родители Джастина не уронили ни слезинки.

Теперь Фрэнсис предстояло сказать Ричарду, что Клио мертва.

Фрэнсис затормозила у парадного крыльца резиденции Праттов и несколько секунд просидела в «Мазде» с выключенным двигателем. В доме царила тишина. Она слышала пение птиц, заметила кролика, жующего на лужайке свежескошенную траву, парочку крупных шмелей, кружащихся с жужжанием возле розовых гераней в каменных вазонах в начале подъездной дорожки. Никто еще не знает о том, что произошло непоправимое.

– Фрэнсис! Какой сюрприз! – Сверху по пандусу к «Мазде» спускалась, покуривая сигарету, Лили, сиделка Ричарда. – Я увидела машину и подумала, что это Блэр.

– Я воспользовалась ее машиной, – объяснила Фрэнсис, догадываясь, что Лили разочарована. Блэр и Лили были дружны между собой.

– Твой отец очень обрадуется, я уверена. Но сейчас он спит. Ночь была для него тяжелой.

– Мне необходимо поговорить с папой, – сказала Фрэнсис.

В этот момент ей хотелось, чтобы ее младшая сестра тоже была здесь. Кто-то должен был помочь ей справиться с ситуацией, чреватой непредсказуемыми последствиями.

– Что-то случилось? – спросила Лили, погасив в вазоне недокуренную сигарету.

– Клио мертва, – других, более обтекаемых слов Фрэнсис в этот момент не пришло в голову.

Лили ахнула и вдруг начала мелко вздрагивать. Она обхватила себя руками, словно пыталась таким образом остановить дрожь. На ее глазах выступили слезы.

– Как это ужасно! Какая жалость! Я просто не знаю, что сказать. Бедный ваш отец… – забормотала Лили.

Фрэнсис обошла ее, застывшую на месте, и вошла в дом. Лили была профессиональной сиделкой, именно ей была доверена забота о пациенте. Если она впала в истерику, то чего ждать от отца.

– Пожалуйста, разбуди отца прямо сейчас. – Фрэнсис повысила голос, стараясь показать, что берет себе право власти.

Лили вытерла вспотевшие руки о крахмальную белую униформу и отправилась будить Ричарда.

Фрэнсис в ожидании прохаживалась по гостиной, задерживаясь у встроенных в стену книжных полок. На фоне плотных рядов переплетенных в кожу томов располагались многочисленные фотографии в бело-голубых рамках, победные трофеи, напоминающие об успехах Ричарда в гольфе, почетные значки и памятные медали, врученные ему благодарными инвесторами в годы расцвета «Пратт Кэпитал».

Больше всего здесь было изображений Ричарда и Клио, улыбающихся, держащихся за руки, обнимающихся, пьющих шампанское на каких-то приемах в изысканных интерьерах, на палубах яхт и на пикниках. «Все это работа Клио, след ее кипучей деятельности», – подумала Фрэнсис. Клио подарила Ричарду счастливые годы, а теперь оставила его в окружении радостных воспоминаний.

Услышав шорох резины по деревянному полу, Фрэнсис обернулась. Лили катила кресло отца прямо на нее. Ричард в упор смотрел на дочь. На нем был халат в полоску, под которым виднелась пижама. Лили не позаботилась переодеть своего подопечного.

– Что-то с Блэр? – выдохнул Ричард отрывисто, как будто передвижение в кресле стоило ему неимоверных физических усилий.

Лили закрепила тормоза, чтобы кресло не покатилось дальше, отступила на шаг, всхлипнула и промокнула глаза платочком.

– Нет, папа. С Блэр все в порядке, – сказала Фрэнсис. – Это Клио… Она… она скончалась, папа.

Хотя Фрэнсис говорила негромко, в обширном пространстве гостиной стены отрезонировали на ее слова.

Ричард наклонил голову. Его худой торс подался вперед так, что Фрэнсис испугалась, не упадет ли он с кресла на пол, к ее ногам. Этого не произошло, но тело отца так немыслимо скорчилось, приняло такую неестественную позу, что это выглядело страшнее, чем падение.

Ей хотелось дотронуться до него и этим прикосновением выразить свое сопереживание, но она не решилась.

– Ее нашли в «Фейр-Лаун». Причину смерти пока определенно не установили, но, по всей видимости, это сердечный приступ. – Фрэнсис поторопилась выложить все то немногое, что ей было известно. – Я сказала полиции, чтобы было проведено вскрытие. Я посчитала, что так будет лучше.

Ричард молчал. Он лишь сглотнул слюну, накопившуюся во рту, и кадык заходил у него на горле.

Фрэнсис почувствовала, что не знает, как дальше себя вести, что делать, что говорить. У нее даже ступни вспотели. И неприятно заскользили в кожаных мокасинах, обутых на босу ногу. Она бросила взгляд на Лили, которая, стоя за креслом, принялась тихонько массировать Ричарду спину. Фрэнсис следила за осторожными круговыми движениями ее рук. Сперва Джастин, потом инсульт, теперь Клио – удары судьбы наносились Ричарду хотя и через значительные промежутки времени, но с неумолимой жестокостью и точностью. Об этом сейчас подумала Фрэнсис. Выдержать такое мало кому под силу. В глазах и горле Фрэнсис засвербило. Ей надо было срочно покинуть этот дом, пока у нее самой окончательно не сдали нервы. Но она сочла своей обязанностью остаться.

– Не позвонить ли мне доктору Фарли? – спросила она, намереваясь попросить отцовского врача выписать снотворное для него и, возможно, какие-нибудь таблетки для себя. Как отцу, так и дочери было бы сейчас спасительно погрузиться в успокоительный сон в надежде, что с пробуждением события сегодняшнего дня окажутся лишь ночным кошмаром.

– Если он нужен, я могу немедленно связаться с ним, – откликнулась Лили.