Главный финансист Третьего рейха. Признание старого лиса. 1923-1948 - Яльмар Шахт

Всеобщие беды и страдания военных лет вызвали полную перестройку социальной системы Германии. Напрасно банки делали все возможное, чтобы поддерживать монетарную систему на основаниях, которые, как показал опыт, были коммерчески здоровыми, подходящими и, следовательно, социально приемлемыми. Влияние банков на общую экономику снижалось в той пропорции, в какой стала процветать спекуляция.

Одной из наиболее серьезных ошибок Германии в Первой мировой войне была ее фискальная политика. Она пыталась компенсировать огромные расходы на войну, апеллируя к самопожертвованию народа.

«Я поменял золото на железо» — гласил лозунг, зовущий сдавать золотые украшения и драгоценности. «Подписывайтесь на военный заем» — звучал призыв, обращавшийся к патриотическому чувству долга всех классов. Один за другим выпускались военные займы, на которые предлагалось подписаться. Они превращали большую часть семейных богатств немцев в бумажные обязательства государства. Наши противники, особенно Англия, выбрали другой путь. Она компенсировала военные расходы налогами в первую очередь на те отрасли промышленности и группы, которые война обогащала. Британская налоговая политика оказалась более справедливой, чем немецкая политика военных займов, которые обесценились по окончании войны и принесли горькое разочарование всем вкладчикам, проявившим самопожертвование. Те же, кого война обогатила, получили полную свободу действий. Приобретение «своих людей» среди соответствующих военных властей давало ловким спекулянтам возможность наживать огромные прибыли на крупных поставках сырья и материалов. Мошенники по обеим сторонам германских границ отхватывали большой куш, импортируя низкосортную продовольственную продукцию из нейтральных стран. Как-то раз во время войны Альберт Баллин, управляющий директор компании Hamburg-Amerika Line, вошел в холл отеля «Англетер» в Копенгагене, где оживленно торговала и жестикулировала толпа спекулянтов. Он повернулся к своим компаньонам и сказал: «Полагаю, эта группа тянет на тридцать лет каторги».

Наживались, главным образом, не столько крупные фирмы, сколько торговцы, новые богачи, рвачи, шулера, сомнительные личности. Люди, проявившие способности в создании и поддержании промышленности в условиях экономических колебаний, даже в мирное время, менее заинтересованы в больших прибылях на военных поставках, чем бездельники, которые мечтают сколотить состояние в тяжелые годы войны.

Среди многих серьезных деловых людей, которые проявили свои лучшие качества, можно упомянуть Альберта Баллина. Когда я пришел в 1916 году в его гамбургский офис повидаться с ним и прочел гордый девиз фирмы: «Поле моей деятельности — весь мир», мы с ним оба озадачились вопросом, переживет ли этот девиз собственный подтекст. Баллин был уверен в одном. Он, как и я, полагал, что здравый смысл восприятия мира с экономических позиций победит, даже если война не закончится полной победой Германии.

— Увидите, герр Шахт, здравая оценка делового человека преодолеет все. С воинственной манией разрушения можно бороться лишь посредством всеобщего экономического сотрудничества. В военное время преобладают чувства ненависти и мести. Но когда испытание кончится, деловые люди смогут снова пойти своим путем. Политики не настолько безумны, чтобы стремиться увековечить военные беды.

Баллин ошибался. Политики действительно были безумны: у деловых людей никогда не было шансов откровенно высказывать свои мнения. Баллин не смог освободиться от самообмана. Немецкий еврей, патриот, он не требовал ничего, кроме того, чтобы германские достижения способствовали экономическому сотрудничеству с другими странами во имя прогресса человечества. Когда он понял, что его надежды напрасны, то покончил жизнь самоубийством.

Еще один случай того времени, который сохранился в моей памяти, — это беседа со старым Августом Тиссеном, человеком, чье имя стало легендой еще при его жизни. Один из выдающихся деятелей в немецкой промышленности, Тиссен прошел путь от мелкого производителя до владельца крупнейшего в Германии концерна угля и стали. Небольшого роста, с седыми усами и заостренной бородкой, он был немного похож на постаревшего Ленина. Вплоть до критического старческого возраста он сохранял неукротимую творческую энергию, поразительные организационные способности и неистощимый запас новых идей.

Хотя Тиссена можно было легко причислить к владельцам самых больших личных состояний в Германии, все его действия характеризовались величайшей бережливостью. Одеваясь весьма скромно, он пользовался во время поездок по железной дороге местами третьего класса и часто останавливался во второразрядных отелях. С собственным багажом в руках он часто следовал от вокзала к отелю и торговался по поводу цены за номер. После этого ставил в книге регистраций свою подпись — Август Тиссен, подпись, которая стоила миллионы.

Тиссен был убежденным сторонником вертикальных методов ведения дела, которые подразумевали, чтобы все — от угольного сырья и руды до тщательно отполированной детали металлического изделия — проходило последовательные стадии производства. Именно по этой причине он особенно заинтересовал меня, поскольку еще молодым человеком я выступал против горизонтальных картелей, которые устанавливали высокие цены, и поддерживал вертикальное устройство промышленности, целью которого было удешевление потребительских товаров во благо народных масс.

Хотя Август Тиссен демонстрировал внешнюю непритязательность и сознательно избегал выставления напоказ своей частной жизни, он, с другой стороны, хорошо знал цену роскоши. Задолго до войны в качестве сотрудника Дрезднер-банка я побывал в Шлосс-Ландсберге, загородной резиденции промышленника. В многочисленных просторных комнатах висело много картин старых мастеров, холл украшали скульптуры Родена, по ухоженным лужайкам вокруг замка ходили с важным видом павлины, которые рано будили нас своими пронзительными криками. Серебро, белоснежная скатерть стола, да и все вокруг носило отпечаток присутствия настоящего вельможи.

Тиссен был непревзойденным мастером кредита. Крупные банки соперничали друг с другом за возможность иметь его своим клиентом. С теми директорами банков, которые пользовались его доверием, он переписывался мелким, убористым почерком, который не всегда можно было легко разобрать. Но ко всему, что он писал, относились с величайшим почтением. Векселя авансовых платежей, которыми Тиссен имел обыкновение пользоваться, не всегда соответствовали коммерческим документам Имперского банка, но он пользовался ими из-за их дешевизны. С первого взгляда не всегда можно сказать, предназначен ли вексель для оплаты товарной сделки и является ли, следовательно, подлинным коммерческим векселем или это просто обычный вексель для приобретения денежного (монетарного) кредита. Когда в 1911 году поняли, что часть угля в Саарском бассейне можно превращать в кокс, Август Тиссен и Гуго Стиннес основали совместно с Дрезднер-бан-ком горнорудную компанию Saar-und-Mosel-Bergwerkgesell-schaft. Август Тиссен приобрел акции на сумму 10 миллионов марок, Гуго Стиннес — также на 10 миллионов, а Дрезднер-банк — на 1 миллион с тем, чтобы в случае разногласий он мог играть роль арбитра.

Когда подписали соглашение, Тиссен заметил в разговоре со Стиннесом: