Танцовщица из Хивы, или История простодушной - Бибиш

Они согласились. Дали еще день. А на что я надеялась? Где была гарантия, что за этот день я найду квартиру? В ужасном состоянии легли мы спать. Утром звонок в дверь. Стоит соседка.

— Мне вас так жалко было, я каждый день по подъездам ходила, искала в нашем доме квартиру. Ведь вы здесь больше года жили. Мы к вам привыкли, жалко, если уедете. И нашла квартиру на пятом этаже, хозяйка у своей тети живет.

Я от радости ее расцеловала и говорю сама себе: «Все-таки Бог услышал мою молитву!»

И в тот же день мы переехали на другую квартиру. А я в это время ждала гостей из Америки. Хорошо, что они не видели, как я бегала, искала жилье, точно бомж какой-то!

Вы, наверное, удивились: откуда у нее гости из Америки?

Сейчас расскажу. И эта история про американцев будет в моей книге последней: черная полоса, кажется, кончилась, началась белая полоса. А это уже другая книга.

Так вот, как-то у соседей я познакомилась с Линдой. Она приехала из Америки, из города Сиэтла. Работает в России, учит детей и, взрослых английскому языку. Я по-английски ни бум-бум, она по-русски тоже ни бум-бум. Но мы как-то друг друга поняли. Иногда переводчик помогал разговаривать. Она человек тоже, между прочим, необычный. Да разве обычный человек поедет из Америки в российскую провинцию, чтобы там людям жизнь облегчать? Линда, кроме того, что педагог, еще имеет сан священника. Она волонтер, помогает нашим детям и женщинам из группы риска. И никто ее, кстати, не заставляет. Просто человек такой, и потребность у нее в этом есть. Оказалось, что Линда живет в нашем доме. А дом наш, как вы уже, наверное, поняли, — самая простая старая пятиэтажка. Подъезды вонючие и не всегда чистые.

Стали мы общаться. У Линды в Америке двое сыновей, две невестки и семеро внуков! Правда, вторая невестка появилась недавно. Можно сказать, на наших глазах: младший сын Линды, Джош, приехал в Россию из Сан-Франциско со своей невестой Маджентой. Вот они у нас и жили. Утром мои дети проснулись и говорят: «Мама, неужели у нас американцы в гостях, спят с нами в одной квартире, даже не верится». Правда, фантастика какая-то!

В первый раз я почувствовала, что моя жизнь интересна кому-то, что кто-то хочет моим детям и мне помогать. Линда взялась моих детей обучать английскому, бесплатно конечно. И еще материально нам помогала.

Когда она приходила к нам в гости, я угощала ее лепешками, пловом — нашей восточной едой. Однажды всех сотрудников миссии, где она работает, двадцать пять человек, мы пригласили в гости. Сидели, кушали плов, говорили, смеялись. Я рассказывала о нашей восточной культуре. Показала несколько танцев. Им очень понравилось. Они удивлялись, что мое искусство здесь никому не нужно.

Линду не смущало, что я плохо одета, что мы живем в квартире с оборванными обоями и страшным полом (а что другое может быть у алкаша!). Она поняла мою душу. Однажды сказала, что моя семья — это ее семья тоже.

Зимой у Линды день рождения. Я думала, как мне ее поздравить, как отблагодарить? Спросила у переводчицы. Она засмеялась:

— Чем ты их удивишь? У них все есть! — а потом говорит: — Слушай, ты же танцуешь… Запиши на пленку, подари Линде. Это будет самый необычный подарок!

Вот, думаю, хорошо. И мое искусство пригодилось. Купила блестящую материю. Икрам сам своими руками сшил мне костюм. Стала искать подходящую музыку. Нигде не смогла найти. Тогда я побежала на колхозный рынок, там ребята — азербайджанцы. Выручайте, говорю, так и так. Они на другой день пять кассет принесли, так что я смогла выбрать. Дети сделали мне из картона головные уборы для разных танцев: я ведь и узбекский танцевать собралась, и хорезмский, и турецкий, и иранский (во мне ведь течет и персидская кровь), и арабский, и афганский. И еще я придумала танец, посвященный всем матерям, чтобы станцевать его специально для Линды. Американцы принесли напрокат свою бижутерию.

Теперь надо было найти зал. Я ведь никого в администрации по культуре не знала. Аренда зала — очень дорого. Денег-то лишних нет. Думала, думала, решила обратиться в школу, где мои дети учатся. Отправилась к директору, объяснила ситуацию. Они сразу пошли мне навстречу. Только, говорят, у нас нет аппаратуры и актовый зал в ужасном состоянии, летом не успели сделать ремонт.

Но это разве беда? У меня такой энтузиазм был. Два дня я мыла полы, вытирала пыль. Икрам своими руками шестьдесят два стула починил и скамейки поправил. От директора, из кабинетов и от соседей принесли цветы в горшках, чтобы украсить зал. Напрокат достала аппаратуру музыкальную. Все было готово для моего первого сольного концерта, посвященного Линде.

Чтобы зал не был полупустой, решила позвать наших коммерсантов с рынка тоже. На рынке никто не поверил. Решили, что придумываю. Все привыкли на меня смотреть как на бомжишку какую-то. Да и правда, мой внешний вид не соответствовал этому моему приглашению. Да на рынке никто и не знал, что у меня не только среднее специальное, но и высшее образование есть. Думали, что я примитив какой-то. Между прочим, дирижабль тоже примитивный, а летает!

Некоторые не стеснялись, прямо говорили:

— Неужели ты будешь танцевать? Вот смех!

Когда ты успела стать танцовщицей?

За моей спиной тоже шептались:

— Чукча какая-то! По-русски толком говорить не умеет!

И что теперь? Чукчу тоже, между прочим, Бог создал! И, если хотите знать, самый безобидный народ живет в «Чукчистане».

А у меня есть привычка дурная: я обо всех радостях и горестях своих сразу всем рассказываю. На рынке, когда узнали, что я с американцами дружу, вообще разозлились:

— Надо же, как черномазым повезло!

Смеялись и сплетничали. Оказывается, люди похожи: что здесь, что в моем родном кишлаке.

Вот настал день концерта. Собралось около двухсот человек. Был там и мой друг Теодор Уоллс, антрополог из Детройта, он тоже меня опекал. Я танцевала от души. Потом были и аплодисменты, и цветы. Люди подходили, благодарили. А Линда сидела и плакала. В конце танца, посвященного всем матерям, я сняла с себя головной убор и надела ей на голову. Все очень хорошо прошло.

Свои мысли я выражаю и без слов — танцами, которые сама придумываю. Молча, но ясно! Самые необычные танцы получаются, когда я страдаю или, наоборот, радуюсь чему-то.

После этого концерта меня в городе немножко узнали. Стали приглашать танцевать за деньги на вечеринках, в Домах культуры. Но все равно пробиться и реализовать себя очень, очень трудно. В общем, Тамары Ханум из меня здесь уже не получится. Не то время.

А спустя несколько месяцев приехал, как я уже говорила, младший сын Линды с невестой. Они оба разбираются в искусстве, в музыке, сочиняют стихи. Я им показала один из своих танцев. Им очень понравилось, говорят — красивые движения, сильная пластика. Спросили, почему я не танцую? Я молчу, не могу же я сказать, что здесь это никому не нужно.

Еще я им рассказала, что в свободное время пишу автобиографическую книгу, которая называется «Крик души» (так сначала называлась книга, которую вы сейчас заканчиваете читать). Они заинтересовались, попросили разрешения сделать ксерокопию. «Хотите, — говорят, — мы отвезем в Америку, переведем на английский и издадим вашу книжку?»