Рапсодия: Дитя крови - Элизабет Хэйдон

— Именно, — фыркнул Грунтор. — Тут кое-что продашь, потом здесь…

Рапсодия произнесла одно слово, и великан замолчал, не договорив. Он продолжал шевелить губами, но не издавал больше ни единого звука. Глаза у него округлились от удивления.

Акмед протянул руку и грубо схватил Рапсодию за воротник плаща:

— Что ты с ним сделала? Ну-ка, сними заклятие! Живо! Рапсодия даже не поморщилась:

— Я не накладывала на него никакого заклятия. Пусть говорит, если хочет.

— Ой сомневается… Кажется, Ой снова может. Извини, мисси. Ой не хотел тебя обидеть.

— А я и не обиделась. Я уже сказала, вам не удастся придумать ничего такого, чего я не слышала.

— Ну, тут, пожалуй, никто не станет тебя судить. Мы вообще придерживаемся правила «живи и давай жить другим». Правда, Грунтор?

Грунтор хихикнул, а потом кивнул:

— О, да, мисси. Живи и давай жить другим. А еще лучше — «прикончи и скушай на обед». Ты не должна забывать, что Ой — старший сержант. Ой убивает и съедает тех, кого убил. Это входит в мои обязанности. Особенно доставляет мне удовольствие вторая часть. Правда, не всегда. Бывает невкусно.

Рапсодия принялась сворачивать повязку, чтобы убрать ее в сумку.

— Каким образом тебе удалось отнять у него голос, если не при помощи заклинания? — настойчиво спросил Акмед.

— Я назвала имя тишины, — ответила девушка. — И она пришла — на мгновение. Здесь имя обладает особой силой. Как твоя рука?

— Отлично. Большое спасибо.

— Большое пожалуйста.

— Ою совсем грустно прерывать вашу любовную воркотню, но мы не можем больше тут торчать, пора в путь. Как вы думаете, Ой прав?

— Совершенно прав, — сказал Акмед, поднимаясь с корня и скидывая в пропасть тела дохлых червей, которые оказались у него под ногами. — У меня кончаются диски. Если черви вернутся, придется экономить.

Когда вокруг начали падать трупы гусениц, Рапсодия невольно содрогнулась и прикрыла голову руками. Затем она убрала цветок и лечебные травы и последовала за Акмедом. Бесконечное путешествие в никуда продолжалось.

Ты грязь на земле, по которой ходит Ой,

Ты мерзкий ил у меня под ногой.

Только словцо молви мне поперек,

Слопает дурня черный клинок!

Пусть тебя грязью сержант величает,

Лишь идиот Оя не уважает!

Только обмолвись об этом другим —

Быстро станешь перченым жарким!

Рапсодия улыбнулась, когда громкий бас болга стих у нее за спиной. Сержант явно скучал по солдатам, которыми командовал, хотя он не особенно распространялся ни о том, кто они были такие, ни о том, что с ними случилось. Маршевые песни помогали ему скоротать время и давали Рапсодии некоторое представление о том, какова военная жизнь болгов. Более всего ее радовало, что она, Рапсодия, до сих пор не стала частью его меню.

Небольшие заросли тонких корней позволили путешественникам немного передохнуть, и девушка попыталась хотя бы чуть-чуть согреться. Растирая руки, она старалась унять отчаянно бьющееся сердце. Ее охватило предчувствие, с которым она никак не могла справиться и причин которого не понимала. Отвратительно привычное чувство разочарования, поселившееся в ее душе после стольких несбывшихся надежд, не могло ничего сделать с возникшим вновь ожиданием… Она и сама была не в силах определить, на что надеялась.

Наконец, после бесконечных часов пути, они, кажется, подошли к концу туннеля. Потолок терялся в черных тенях где-то наверху — такой далекий, что разглядеть его не представлялось возможным, но Рапсодия все-таки надеялась скоро увидеть небо.

«Может, снаружи сейчас темно», — подумала она.

Впрочем, в глубине души она знала, что с тех пор, как они увидели красную точку вдалеке, прошла уже не одна ночь.

— Ждите здесь, — крикнул им Акмед.

Грунтор остановился, дожидаясь, когда окутанная черным мраком тень пройдет остаток пути по толстому корню.

По мере приближения к концу туннеля корень стал еще толще. Грунтор и Рапсодия молча наблюдали за тем, как Акмед постепенно пропадает из вида.

Девушка посмотрела на Грунтора. За время, проведенное рядом с болгом, она успела к нему привязаться, да и к его товарищу относилась теперь без прежней неприязни, хотя так и не простила его. Кроме того, она до сих пор не понимала, ради чего он затащил ее под землю. Теперь, когда конец пути стал близок, она вдруг осознала, что великан гораздо лучше многих людей, с которыми ей доводилось иметь дело. И уж всяко он не походит на чудовище из сказок ее детства.

— Грунтор!

Янтарные глаза великана остановились на ней.

— Чего, мисси?

— Если вдруг у меня не будет возможности тебя поблагодарить, когда мы отсюда выберемся, я хочу заранее сказать, что очень ценю твою доброту, несмотря на печальные обстоятельства, которые свели нас вместе.

Грунтор посмотрел наверх — туда, где исчез Акмед, — и осклабился:

— Да ладно тебе, герцогиня.

— И прости меня, если я тебя обидела — там, в поле, когда мы познакомились… Когда сказала, что фирболги — чудовища.

Грунтор расплылся в счастливой улыбке:

— Какая ты милая, твоя светлость, только у Оя ужасно толстая шкура, Ой на тебя не обиделся. Да ты и сама что надо, очень славная для девчонки из лирингласов. Кстати, знаешь, они самые невкусные из всех.

— А каких еще представителей моего народа ты знал — кроме лирингласов? — рассмеявшись, спросила Рапсодия.

— Ну, самых разных. Ой видел лириков из городов, и тех, что живут в темных горах и у моря. Все они на одно лицо, кожа да кости, тощие, худющие лица и большие круглые глаза. И самого разного цвета. Ты ведь полукровка, верно?

— Да. Я у них считаюсь чем-то вроде дворняжки, — проговорила Рапсодия.

— Самые лучшие собаки получаются из дворняжек, уж поверь мне, мисси. Не огорчайся. Ой считает, что для внешности так даже совсем хорошо. По мнению Оя, ты настоящая симпатяшка, не тощая и совсем не костлявая.

— Спасибо. — Рапсодия улыбнулась комплименту. — Ты самый замечательный фирболг из всех, кого я встречала. Правда, мне довелось познакомиться всего с одним.

— С двумя. — Раздавшийся у Рапсодии над головой голос заставил ее подпрыгнуть от неожиданности: Акмед вернулся.

— Нет, до Грунтора я не встречала ни одного фирболга. На лице Акмеда появилось выражение, похожее на ухмылку.

— Ну, не мне исправлять госпожу Всезнайку, но ты знакома с ДВУМЯ.

— Ты хочешь сказать, что ты тоже фирболг? — удивленно спросила Рапсодия.