Пастух - Григорий Диков

Стараясь не смотреть в черные глазницы, Нил приказал Спиридону-душегубцу вскрыть следующий гроб. Спиридон снова втиснул лезвие топора под крышку, и уже собрался нажать, как вдруг неясный шум за спиной заставил Нила обернуться. Перед ним в распахнутой шубе, надетой на голое тело, стояла Мими, обнимая за талию своего верного спутника — портновский манекен.

У Нила чуть не вырвался вопрос, как она их нашла, но Мими опередила его, поднеся палец к губам.

— Не обращай на меня внимания! — шепнула она Нилу. — Я просто хотела увидеть все своими глазами.

Нил кивнул и велел Спиридону продолжать. Второй гроб треснул и развалился на куски. Как и в первом, в нем оказался труп, еще более истлевший, чем первый. Сердце Нила тревожно сжалось. В душу закралось подозрение: «Что, если все рассказы про богатства и бессмертие графини — выдумка?»

Тем временем Спиридон перешел к следующему, третьему гробу. Этот выглядел новее остальных; ни с первой, ни со второй попытки Спиридону не удалось всунуть лезвие под крышку. Тогда он отошел, замахнулся, насколько позволял низкий потолок, и изо всех сил рубанул гроб топором.

Раздался треск, а за ним звон. Это был звон металла о металл. Не доверяя слуху, Нил Петрович замер и затаил дыхание. Вот и второй удар: крышка гроба разлетелась в щепы, основание треснуло и из него на каменные плиты, устилавшие пол склепа, посыпались золотые монеты.

В склепе словно бы стало светлее. Лучи фонарей играли на золоте, монеты со звоном падали на пол, подпрыгивали и катились в разные стороны; их отблески, словно солнечные зайчики, плясали на низких серых сводах.

Нил смотрел и не верил глазам: гроб был заполнен золотом до краев. Находились здесь и новые червонцы, и наполеондоры, и флорины, и какие-то старинные монеты с полустершимися ликами чеканивших их правителей. Судя по всему, гроб вмещал не менее двух-трех пудов драгоценного металла.

Мими, прежде стоявшая тихо, вскрикнула от восторга и восторженно захлопала в ладоши. С трудом сохраняя спокойствие, Нил глубоко вздохнул и скомандовал:

— Ступай наверх, Спиридон, скажи, чтобы побыстрее искали мешки побольше, или ящики какие-нибудь и возвращались сюда!

Спиридон кивнул и вышел из склепа, за ним последовал и белобрысый келарь. Нил и Мими остались одни. Чтобы не терять времени, Нил опустился на колени и стал ладонями собирать рассыпавшееся по полу золото. Одна монета закатилась под каменный постамент: Нил протянул руку и стал шарить по плитам пола. Тут его взгляд привлек четвертый гроб, так и остававшийся закрытым. Знахарь поднялся на ноги, взял топор, оставленный Спиридоном, и собрался было поддеть крышку, как вдруг она сама съехала набок и с грохотом упала на пол. Нил с испугом отпрянул, но через мгновение любопытство взяло верх. Он подошел ближе и заглянул внутрь. В гробу лежала старая графиня.

Ее грузное тело было одето не то в саван, не то в ночную рубаху. Седые длинные волосы были распущены, а руки сложены вдоль тела. Казалось, она спала — но внезапно глаза ее раскрылись и из гроба послышался скрипучий простуженный голос:

— Эх, Нил Петрович, ну кому ты доверился? Что, охомутала тебя эта ведьма? С князем моим не вышло, так на тебе отыгралась, верно? Вечно она, дрянь, под ногами путается…

С этими словами графиня приподнялась из гроба и, увидев, что Мими стоит неподалеку, изменилась в лице и зашипела, будто змея.

Зашипела в ответ и Мими. Волосы на ее голове поднялись дыбом и зашевелились. Со старой ведьмой произошло то же самое. Казалось, две страшные кобры распустили капюшоны и начали танец смерти, готовясь к роковому прыжку.

Не сводя друг с друга глаз, Мими и графиня стали медленно подниматься в воздух. Наконец, в один и тот же миг, будто кто-то невидимый подал им сигнал, они ринулись вперед и вцепились друг другу в лицо.

Победителем в первой схватке вышла старая графиня. Мими была отброшена в угол, ухо ее распухло, из носа текла кровь. Обернувшись к Нилу, она завопила:

— Что же ты стоишь, как истукан?! Убей ее!

Ни секунды не задумываясь, Нил схватил оброненный топор и кинулся на старуху. Топор сверкнул, но графиня взмахнула руками, как крыльями, — и силы внезапно покинули Нила. Пальцы его разжались, топор выпал на пол из ослабевших рук. Нил задыхался. Зависшая под потолком старая ведьма тянулась к нему — казалось, будто она душит его за горло. Он рванул на груди рубашку, не хватало воздуха, в глазах стало темнеть.

Поглощенная расправой над Нилом, старуха не заметила, что Мими пришла в себя. Она вскочила обеими ногами на манекен, опрокинувшийся во время схватки. Деревянная нога манекена хрустнула. Мими с треском выломала ногу и, вооружившись ею как копьем, бросилась на соперницу. Старуха оставила Нила и попробовала увернуться, но было уже поздно: острый обломанный конец деревянной палки вошел ей прямо в тучный живот. Графиня захрипела и стала тянуться к Мими, пытаясь ухватить соперницу, но только насаживалась на острие деревянного кола все глубже и глубже.

Еще миг, и старая ведьма упала на пол. Губы ее мгновенно посинели, щеки ввалились. Нил увидел графиню такой, какой и следовало бы выглядеть пятисотлетней старухе, если бы она дожила до этого возраста.

Отступив на шаг, Мими поправила спутавшиеся волосы, подняла с полу упавшую шубу и снова закуталась в нее. Минуту-две она молча смотрела на поверженное и истлевающее на глазах тело соперницы. Наконец, очнувшись от мыслей и едва глянув на Нила, Мими резким голосом скомандовала:

— Что ты встал, как пень? Шевелись, сгребай золото!

Затем развернулась и вышла из склепа в декабрьскую ночь.

Наконец сани были нагружены. Никаких мешков или ящиков на ночном кладбище найти не удалось, зато пригодился гроб, в котором прежде лежала старая графиня, — он один и оставался целым. Нил проследил, чтобы крышку гроба прибили оставшимися гвоздями, а сам гроб накрепко привязали к саням и закрыли сверху ветошью, дабы не привлекать внимания. Его спутники расселись по краям гроба, свесив с саней ноги, а Нил снова устроился впереди рядом с белобрысым братом. Брат развернул сани и стал править в обратном направлении. Задрав голову и крутя ей направо и налево, Нил силился увидеть Мими. Среди покрытых снегом крыш невысоких домиков и фабричных зданий то мелькала, то исчезала неясная черная тень. «Ничего, не потеряется — ей сверху все видно», — думал Нил.

Снег шел не переставая. Дорогу, по которой они приехали к Ваганькову часом раньше, почти замело, но кое-где еще можно было угадать след полозьев. Теперь нагруженные сани ехали медленно, да и белобрысый келарь на сей раз не гнал лошадей. Он знал, что до условленной встречи с Захаром времени у них достаточно.