ЧОП «Заря». Книга третья - Евгений Александрович Гарцевич

«Не, суетись, шеф! Усе будет в лучшем виде…» — отчеканил Муха, а я почувствовал, как внутри потекли потоки фобосов и даже мэйн начал просыпаться.

Засиделся утопленничек без нормального доступа к воде и снегу, и вот, наконец, его скрипка заиграла.

Снежное крошево над головой уплотнилось, создав практически непроницаемый купол. Пробить такой — раз плюнуть, но увидеть хоть что-нибудь сразу оказалось большой проблемой. Горгульи стали бить наугад. Совсем рядом, проломив черепицу, в крышу влетела серое создание. Втиснулось по пояс и застряло, пытаясь выбраться.

Муха проворчал что-то про экономию и эффективность, а потом резким тычком ударил каменную тварь по башке. Все сделал так же, как и я в прошлые разы: тяга Ларса, сила мэйна и собственный импульс. Только импульс был заложен в ударе, сфокусировавшем все остальное. Каменная башка лопнула, рассыпавшись в пыль, а тело развалилось на части, которые звонко покатились по крыше.

Ларс перехватил осколки, заодно сбивая и подхватывая все сосульки, до которых смог дотянуться, и отправил их в метель в сторону новых летунов.

Над головой застучал каменный град, одну из горгулий — самую тощую, вынесло из снежного облака, закрутило, сковывая в ледяной кокон, и выбросило с крыши. Рядом рухнула вторая с толстой коркой льда на перепончатых крыльях — не поломать, так хоть лишить преимущества.

Тактика заморозки начала приносить плоды — скорость летунов снизилась. А чем толще становилась корка льда на крыльях, тем медленнее они становились. Лед не мог пробить камень и причинить урон, но утяжелял и сковывал движения. Еще два громадных ледяных снеговика скатились с крыши, исчезнув в темноте.

«Больше снега богу снега!» — радостно завопил Муха, окутывая очередного деймоса в ледяное полотно: «Мэйн, жги! Ну, то есть морозь! Матвей, достань ведьму, мы их задержим…»

Я увернулся от толстой сосульки, налипшей на крыло горгульи, и ускорился в сторону флигеля. Бежал сквозь метель, ориентируясь на яркие всполохи в силовом спектре зрения. Что-то там готовилось, варилось в прямом смысле слова — красные отсветы, едкий дым, превращавший белый снег в черную сажу. И это что-то уже закипало.

Я уже видел тощий силуэт, бьющейся в экстазе вокруг котла под странный клубный микс, слышимой только ведьме музыки. Ведьма подняла руки над головой, задрав рукава и оголив орнамент светящейся татуировки, и ритмично трясла ладонями над костром. Движения завораживали, свечение орнамента на коже превращалось в символы, которые замирали в темноте.

— Опа опа опапа! — не смог удержаться, заорал и вышиб хлипкую дверь ударом ноги.

С Мухой, возможно, получилось бы эффектней, но я и сам прибавил за последнее время. Дверь не вылетела целиком, просто развалилась на две половинки и осыпалась на пол. Ведьма оказалась ко мне спиной, руки замерли в верхней точке, и она завизжала. Заклинание, которое она читала над котлом, зависло на верхней ноте и визгливым скрежетом ударило по ушам, сводя зубы.

Я сплюнул, пытаясь избавиться от привкуса стекловаты на зубах, и выстрелил в грязный затылок, в копну свалявшихся пыльных волос. Визг оборвался, но ведьма так и осталась стоять. Медленно, будто не веря в происходящее, подняла руку к затылку и потрогала дырку с опаленными волосами. По руке потекла кровь и задела вспыхнувшие багровым цветом татуировки. А потом стала оборачиваться на меня.

Выгнула шею, сильно больше, чем способен обычный человек. За ней плечи и только потом голову.

Взгляд раздосадованный и любопытный, тонкие черные губы скривились, когда она посмотрела на кровь на ладони. Приоткрыла рот, демонстрируя острые, будто обточенные зубы и зашипела. Практически в унисон со свистом, раздавшимся из котла, в котором лопались большие зеленые пузыри.

Я снова выстрелил. Сначала в лоб, потом в область сердца, и еще раз в голову, потому что первая малюсенькая и бескровная дырочка уже почти затянулась. Ведьма дергалась, отступая к котлу, но никакого другого ущерба разрывные и зажигательные пули ей не наносили. Я еще раз выстрелил, стараясь вспомнить, каким же по очереди я зарядил серебряную пулю.

Есть контакт! Попал куда-то в грудь, радуясь и кайфуя от паленого запаха, перебившего даже вонь из котла. Ведьма схватилась за грудь, ее скрючило, она шипела и дымилась, но продолжала стоять на ногах. Одной пули явно было мало.

Я подхватил с пола обломок двери, размахнулся и, цепляя развешанные пучки и склянки, ударил ведьму. Отбросил ее на край котла и, пока она не опомнилась, торцом треснувшей доски добавил ей в лоб, завалив ее в котел.

А когда она, разбрызгивая во все стороны свое варево, попыталась выбраться, притопил ее обратно. Доломал дверь, но не давал ей вынырнуть до тех пор, пока не исчезли пузыри и гладь варева не выровнялась.

«Ты что, из тех, кто все еще кипятит?» — раздался голос Ларса: «Не по инструкции ты ее, надо бы прожарить…»

— Надо людей спасти, — я кивнул на каменную клетку в углу домика, где к щелям для воздуха притиснулось как минимум три человека.

Подошел к ним поближе, разглядел женщину и двух мужчин, отозвавшихся на «Факельщиков». Замок был простой, каменная задвижка, до которой изнутри не дотянуться. Сбил ее ногой, откинул крышку и помог выбраться журналистке.

«Матвей…» — вкрадчиво позвал Ларс: «Кажется, не доварилось…»

Я обернулся на котел. Он начал закипать по новой, снова на поверхности появились пузыри. А самый большой, в центре почернел, стал набухать и сильно возвышаться над стенками. Пузырь лопнул, рассыпавшись брызгами, но чернота не исчезла. Наоборот, стала подниматься выше и принимать очертания головы с мокрыми прямыми волосами.

Появилось лицо, полностью скрытое волосами, потом плечи, локоть, а потом за край котла ухватилась красная ошпаренная рука.

Я уже видел такое раньше, только в другой жизни и другом мире. Правда, по телевизору, как такая же хрень из этого самого телевизора выползала.

— Муха, отдай управление, — я потянулся к мэйну, подпитывая его силой на случай, если он пустой, и отдал первую команду.

Ведьма вся какая-то переломанная, с хрустом и шипением собирая конечности, уже почти выбралась из котла. Я отступил, прикрывая трясущуюся от страха журналистку, сдвинулся подальше от окна и мысленно свистнул мэйну.

Зазвенело разбитое окно и, ломая раму, в комнату влетел рой ледяных иголок. Несколько десятков сосулек просвистели мимо, втыкаясь в горячее тело вареной ведьмы. Зашипело, словно раскаленный металл в воду опустили, к потолку поднялось облако пара.

Вслед за сосульками в комнату ворвалась метель и закружилась вокруг посиневшего тела. С каждым