Мой беспощадный лорд - Керриган Берн

В левой руке у Рамзи был пистолет, рукояткой которого он только что сбил с ног одного из противников. Удара же, который негодяй сумел нанести Рамзи в висок, Рамзи, похоже, даже не заметил. Зато он наносил правой рукой удар за ударом по физиономии другого преступника. То и дело слышался хруст, словно что‑то ломалось. «Возможно, гнилые зубы негодяя», – почему‑то подумала Сесилия.

Тут тощий наконец поднялся на ноги и бросился на помощь приятелю.

Сесилия схватила нож и раскрыла рот, чтобы предупредить Рамзи, но в этом, как оказалось, уже не было необходимости. Испустив громкий боевой клич, шотландец свернул противнику шею. При этом раздался жуткий хруст, услышав который Сесилия невольно вздрогнула. И в тот же миг, вскинув пистолет, Рамзи выстрелил прямо в лоб тощему.

Сесилия в ужасе зажала ладонями уши и опустила голову. Выстрелы продолжали звучать, и они казались оглушительными в узком переулке. Когда же стихло последнее эхо, она не шевельнулась. Ей никогда еще не было так страшно – страшно не за себя, а за…

– Сесилия! – Этот дрожащий детский голосок прозвучал для нее райской музыкой.

– Феба! – Вскочив на ноги, Сесилия бросилась к маленькой тени, застывшей в начале переулка.

Она подхватила девочку на руки и прижала к груди, а малышка крепко обняла ее и уткнулась лицом ей в шею. Сесилия же, словно безумная, целовала мокрое от слез личико, не замечая, что тоже плачет.

– Ты не пострадала, дорогая? – с тревогой спросила она. – Тот человек не сделал тебе больно?

Феба помотала головой и глянула через плечо.

– Тот злой дядя схватил меня за руку, но другой меня спас.

Сесилия повернулась и увидела Рамзи, стоявшего в трех шагах от нее. Его плечи и грудь тяжело вздымались и опускались. Он с трудом переводил дух. Ноздри его трепетали, а глаза сверкали. Когда же их взгляды встретились, Сесилия вдруг подумала: «Нет, он не волк, он лев».

И сейчас Рамзи стоял над поверженными противниками, и весь его облик выражал первобытную свирепость, которую цивилизация старательно изгоняла из современного джентльмена. Наверное, поэтому империя поддерживала столь жесткие ограничения. Ведь грубая сила всегда могла взять верх над хорошими манерами. Мужчины же, способные вызывать наибольший страх, прежде правили государствами. Но современный человек стремился отделить свои владения от царства животных.

Хотя… Нет, все не так. Вернее, не совсем так. Не в такие моменты, как этот, когда смертельная угроза срывает с человека все покровы цивилизации, так что в результате остается животное, дикий зверь. И не важно, сколько слоев изящной одежды прикрывают человеческую плоть. Люди по сути своей – хищники. И они всегда будут охотиться друг на друга.

А если так, то женщина очень везучая, если может рассчитывать на защиту царя зверей. И она может не стыдиться, если примет покровительство этого грозного хищника с горящим немигающим взглядом.

И тут что‑то вскипело в груди Сесилии – нечто такое, чего она никогда прежде не испытывала и не могла выразить словами. Эмоции? Ощущения? Или примитивная физическая реакция? Проанализировать эти чувства не было времени.

А между тем в окнах соседних домов стал загораться свет, рассеивавший мрак и туман. Самые отважные жильцы, разбуженные выстрелами, даже выглядывали из окон, хотя никто не осмеливался выйти.

Рамзи же вдруг встряхнулся, словно выходя из ступора, и подошел к девушке.

– Дай мне малышку, – велел он.

– Нет! – непроизвольно вырвалось у Сесилии. И ей даже захотелось оскалить зубы. Судя по всему, события этого вечера пробудили в них обоих звериное начало.

Внезапно пальцы шотландца сомкнулись вокруг ее руки выше локтя, и Сесилия с удивлением уставилась на них. А ведь ее рука была отнюдь не тоненькой…

Но хватка Рамзи оказалась очень мягкой и даже ласковой, хотя на лицо вернулось обычное бесстрастное выражение.

– Ты так сильно дрожишь, что можешь ее уронить, – пояснил он.

Не может быть! Или может? Сесилия вдруг поняла, что у нее ужасно ослабели руки, а колени предательски задрожали – вот‑вот подогнутся.

– Дай мне ее, Сесилия. – Это имя, произнесенное низким голосом с шотландским акцентом, пролилось на ее израненную душу целительным бальзамом.

Она вопросительно посмотрела на девочку, позволяя ей самой принять решение. И, как ни странно, малышка протянула свои тонкие ручонки навстречу Рамзи. Этот человек раньше неоднократно пугал ее, но Феба – практичный ребенок, умевший ценить силу и безопасность.

В руках большого и сильного мужчины она казалась еще более хрупкой, чем была на самом деле. Ее тонкие ножки не могли обхватить его торс, а ручки – широкие плечи. Поэтому она обняла Рамзи за шею и положила ему голову на плечо, а свободную руку протянула Сесилии.

Делая все возможное, чтобы ее руки не дрожали, Сесилия сплела пальцы с пальцами Фебы, и они с Рамзи вышли из переулка, а затем обошли лежавшее на мостовой тело третьего преступника, истекавшего кровью от пулевого ранения в грудь. Именно этот выстрел Сесилия и услышала еще до появления шотландца.

Какое‑то время все молчали. Но через минуту‑другую Сесилия вдруг спросила:

– А как насчет полиции? – Она старалась держаться поближе к своему спасителю.

«Как Рамзи может быть таким спокойным?! – воскликнула она мысленно. – Ведь только убил троих!»

– Я поговорю с полицией попозже, – ответил судья. – А пока что буду присматривать за вами. – Слова, которые еще совсем недавно прозвучали бы как угроза, теперь являлись гарантией безопасности.

Сесилия поднималась по лестнице следом за лордом Рамзи, с трудом переставляя ноги. И ее по‑прежнему переполняли прежде неведомые ей эмоции… и страхи.

Сейчас он войдет к ней в дом, этот человек. Человек, ненавидевший ее, целовавший ее, убивший троих ради нее.

И Сесилия даже не решалась предположить, каким будет итог их нынешнего общения.

Рамзи часто просыпался мгновенно, еще до того, как рассвет начинал опускаться на черную ленту Темзы.

Но на сей раз сознание возвращалось к нему медленно и постепенно. Рамзи был этим весьма озадачен и совершенно сбит с толку. Очнулся же он, почувствовав восхитительные ароматы. «Похоже, теплые булочки и кофе», – решил он.

Тут вдруг послышался какой‑то ритмичный скрип. Но скрип этот не казался неприятным.

Еще не готовый выбраться из томной расслабленности, Рамзи приоткрыл один глаз. Где‑то неподалеку мерцал фонарь. Когда же он его зажег? Как правило, он спал в полной темноте с задернутыми шторами… и голый.

Рамзи зевнул и почесал… свой жилет.

Но как же так? Ведь он всегда спит голый!