Вера - Анна Цой

Мне казалось, что вся моя потребность, которую я испытывала до озвучивания решения короля, все те старания, которые я уделяла побегу из этой страны, стали стеной пепла, перекрывшей моё будущее. Возвращение в исходную точку. Превращение из бабочки в гусеницу.

Утешало только то, что изредка меняющий карету на поездку верхом новый король уделял всё своё внимание мне, не разрешая грустить и впадать в уныние. Стоит ли говорить, что я делала это в те краткие минуты, когда он отворачивался или отходил размять мышцы? Я желала делать это в те секунды, когда он моргал.

— Вера, — вновь его голос рядом с моим окном, — готова к встрече со своими змеями?

Он был ироничен и ярок, будто даже не изменился с момента нашей первой встречи. Он показался мне тогда именно таким — растрёпанным молодым принцем с нахальной улыбкой и весёлой манерой общения. Он был таким только для меня, остальные видели его другим: нелюдимым и строгим, тем, кто будет с ними груб.

— Конечно, — я смогла лишь усмехнуться и откинуться на спинку каретного диванчика, чтобы его величество больше не видел моего лица.

— И всё? А где ирония? Ты ответила мне даже без смешка! — тут же отреагировал Оскар.

— Близится закат — я устала из-за длительной дороги, — ответила я.

— Сесть к тебе? — спросил Ос.

Я сперва качнула головой, а после опомнилась и произнесла ответ вслух:

— Не стоит.

Шумный выдох от бывшего принца и мой хмык. А после остановка по его приказу и его спешивание.

— Почта, ваше величество! — донёсся крик мужчины из отряда.

— Почта? С какой стороны? Акифр отсылал отчёт сегодня, — недовольно заявил мой муж, в то время как я сама высунула голову и смотрела на его хмурое лицо с синими глазами, сверлящими конверт с гербом Эдинака.

Не короля, а кого-то из городского управления.

В этот момент рука Оскара скомкала открытый лист письма, которое он уже успел прочесть, а после сжёг его в магическом огне.

Я почувствовала надвигающуюся тучу, даже не зная о её существовании. Плотно сжатые челюсти короля подтверждали мои опасения. Как и его четкий хриплый приказ:

— Движемся к ближайшей таверне по тракту, — а после будто неуверенное, — или… Вера! Мы идём порталом. Дерек и Райян с нами. Остальные идут прежним ходом. Вера!

Я сперва не поняла такой спешки, пока он сам не подошел к карете, открыл дверь и выдернул меня из неё, крепко сжимая руку.

— Что… что происходит? — пропищала я, пока меня всё ещё держали за руку, параллельно выстраивая сложный портал.

И ошибаясь! Вместо воронки портала послышалось шипение, дымная стена и дикий запах серы. Вот тут я действительно опешила, потому как это заклинание было отточено им до автоматизма — даже в самые неприятные моменты он мог установить подобный взмахом руки, а сейчас…

— Ос, я…

— Тихо! — ледяной тон, от которого я вздрогнула.

Едва ли он обратил на это внимание, наконец поставив переход.

— Я первый, — зачем-то сказал мне он.

И шагнул навстречу неприятному горячему ветру, невозможному для Эдинака в это время года. Я почти задохнулась от запаха жжения, но всё же храбро шагнула вслед, чтобы выйти на покатом обрыве, полузакрытом стеной дыма.

— Где мы? — шепнула я, боясь разговаривать с таким Оскаром.

В ответ мне раздался смешок.

— Мы дома, Вера. Это — королевский дворец Эдинка. Вернее, то, что от него осталось.

Я застыла, не понимая, что происходит.

— Ч…что? — выдохнула я.

Оскар прошёл немного вниз, затем в смятении начал подниматься по склону вверх. Под его ногами шуршали обломки бетона, строительный мусор и земля.

Я же не могла понять — не хотела принимать всё это. Невозможно было даже настроиться на нужную мысль, настолько сжималась грудная клетка. Воздуха не оставалось, наверное, больше даже не от дыма и пепла, а от ужаса осознания.

— О…ос! — закричала я ему вслед, — где все? Они… они успели…?!

Я подхватила длинные полы своего платья, побежала наверх, после почти упав и отпустив ткань и начав карабкаться вверх с помощью рук.

— Никто, — только и ответил мне Оскар, помогая подняться на ровную землю.

По моим щекам уже текли слезы ужаса, в то время как, стоило мне подняться, перед глазами встала ещё более жуткая картина: половина домов столицы была разрушена, кажется, от взрыва, а вторая попала в тот самый огромный котлован, из которого мы выбрались несколько секунд ранее.

Мы стояли ровно в середине города, словно не видя ничего вокруг себя. А рядом уже были организованы отряды помощи уцелевшим, раненным, а также разбор некоторых сооружений для спасения — мы попали сюда слишком поздно.

— Я её убью, — единственное, что произнес король, прежде чем шагнул вперёд к частично уцелевшей ратуши и оставил меня одну.

Я же поняла, что всё произошло так, как я и хотела — мы вернулись домой и останемся здесь, однако моему счастью не суждено было стать явью. Каждый, кого я любила, каждый, кого любил Ос, умерли в этот день в этом месте. Мы остались одни.

И я больше никогда не услышу ворчания Риш, не посмотрю строго на Лиззи и не увижу её недавно рожденного малыша. Не улыбнусь в ответ на милую улыбку Миры и не скажу Лив, что всё будет хорошо. Я больше не испугаюсь злости его величества и не качну головой в ответ на глупость от принца Ричарда.

Мы с Оскаром и в самом деле остались одни.

Странно, но я смогла пойти вперёд помогать пострадавшим, скорее всего в попытке заглушить боль в сердце. И не мыслить о том, что ждёт меня впереди.

Тот день назвали Катастрофой седьмого дня. В честь седьмого дня после рождения третьего сына короля.

С тех пор прошло уже больше года — пожары войны между нашими странами разгорелись с новой силой в тот самый день, когда Оскар узнал правду. Это было планом мамы. Избавиться от одной ветви власти, чтобы остаться при своей.

Самым жутким было то, что нас с Оскаром она задержала намеренно — Эдинак она хотела видеть союзником, а не подчинённым её власти.

Я не стала вставать ни на чью сторону и сперва выводила короля из себя, однако и он смирился, перекрыв каналы общения для нас с мамой, пускай каждое её письмо я сжигала самолично.

После началась война. Не те лёгкие нападки друг на друга, которые были у них изначально, а именно кровопролитные битвы, порождающие ещё большую боль и ярость, что родилась во время Катастрофы. Я могла лишь отмечать дни на календаре, высылать письма своему королю и плакать каждую ночь, не в силах разобраться со своими чувствами.

Ухудшала ситуацию моя беременность, которую я смогла осознать только через месяц после отъезда Оскара. На моё письмо он ответил неожиданно порывисто, переча прошлым сухим фразам, и в эту же ночь переместился ко мне порталом, ужаснув собственным кошмарным видом человека, из которого война высосала жизнь. Он выглядел на десять лет старше, пускай и смог закружить меня в объятьях так же, как делал это раньше.