Невеста Франкенштейна - Хилари Бэйли

Я бы предпочел, чтобы вместо него присутствовала еще одна дама, или какие-нибудь родственники, или компаньонка мисс Клементи, и все же мне пришлось пойти на проведение сеанса в присутствии этого человека. Если б я предвидел, что нас ждет, я бы настоял на своем, но случилось то, что случилось. Хоть я и находил отсутствие еще одной дамы и присутствие мистера Мортимера и второго молодого джентльмена довольно необычным, я не видел причин отказываться от эксперимента. В молодом джентльмене я узнал человека, который присутствовал ранее на одном из моих сеансов в частном доме, однако имени этого мужчины я так и не вспомнил.

Вполне возможно, что и сама мисс Клементи чувствовала себя несколько неловко в создавшейся ситуации. Как бы то ни было, но гипнозу она поддалась только после того, как я приложил большое количество усилий. В соответствии с давно установившейся практикой мой метод состоит в том, чтобы ввести пациента в состояние транса, раскачивая перед его глазами какой-то предмет (я использую для этого кристалл на золотой цепочке, а сам все это время тихо с пациентом разговариваю, таким образом расслабляя его сознание и вводя его в необходимое для эксперимента состояние).

Итак, я сидел напротив мисс Клементи в таком же кресле, как и она, и раскачивал перед ней кристалл на цепочке, поднося его все ближе и ближе. Пока это происходило, мистер Мортимер и его приятель стояли, облокотившись на стену около двери, и наблюдали за всей процедурой. Вели они себя при этом абсолютно неподобающим образом: громко переговаривались друг с другом, а один раз даже позвонили и попросили принести им вина.

Столь нежелательная атмосфера, возможно, оказала определенное влияние и отчасти стала причиной трудностей, с которыми я столкнулся при попытке ввести мисс Клементи в состояние транса. Загипнотизировать ее было совсем непросто. Обычно человек либо с готовностью поддается гипнозу, либо выставляет против него некоторого рода защитную реакцию. Первый тип реакции более характерен для женщин, последний — для мужчин. Реакция мисс Клементи не походила ни на первый, ни на второй вариант. Она сидела в кресле, очаровательно улыбаясь, и рассматривала раскачивающийся кристалл с каким-то нейтральным интересом.

Я решил, что она, имея опыт работы на сцене, пришла к убеждению, будто сеансы гипноза являются не научной практикой, а ловкачеством, созданием у человека своего рода иллюзий, примерно как в случае с магами и фокусниками. Тщетно раскачивал я перед ней кристалл из стороны в сторону, произнося при этом, как некоторые выражаются, «заклинания» (фактически, это набор фраз, заставляющих пациента расслабиться и поддаться гипнозу).

Был момент, когда я, поняв бесполезность кристалла в данном случае, попросил ее просто посмотреть мне в глаза, надеясь повлиять на нее иным образом. Но я вскоре оставил и эту попытку, ибо, когда она обратила свои глаза на меня, я увидел в них пустоту, которая чрезвычайно меня встревожила. Глаза ее походили на два больших черных озера — зрачки оказались сильно расширены. В этот момент они были подобны глазам зверя (если позволительно такое сравнение). У человека не может быть таких глаз. На какой-то миг мне показалось, что она хочет взять надо мной верх, пытается подчинить меня себе…»

В этом месте я прервался и положил письмо на каминную полку. Комната уже давно опустела. Через удлиненное окно мне была видна лужайка за домом, всадники и их пешие сопровождающие. Борзые то сбивались в кучу, то разбегались. Был как раз тот момент, когда все испытывали радость от предвкушения предстоящей охоты. Слышались крики, смех, лай собак. Среди всей этой толчеи я увидел конюха, который держал поводья моей лошади и вопросительно поглядывал на меня. Сидевшая в седле Корделия (она участвовала в качестве сопровождающей, но сама не охотилась) легонько подтолкнула свою гнедую и подвела ее через толпу прямо к окну, тем самым безмолвно вопрошая, когда же я выйду. Я указал ей жестом на письмо и дал понять, что я скоро. Моя невеста, поскольку она еще неуверенно держалась в седле, развернула лошадь и направила ее через толпу к тому месту, где было поменьше народу.

Тогда мне подумалось, что, коль скоро я начал читать это письмо, в каждой строчке которого сквозила тревога, к чему бы оно ни привело, я его закончу не откладывая. За чтением я услышал, как прозвучал охотничий рожок, борзые ответили радостным лаем, и раздался топот копыт удалявшихся лошадей, который с каждой минутой становился все тише. Я представил себе, как охотники пересекают луг, держа курс на раскинувшиеся впереди поля. Они быстро взяли след, как я и предполагал, так как еще прошлой ночью, выглянув из окна, я заметил двух лисиц, игравших в траве у дома. Я тогда никому об этом не рассказал, потому что хотел дать животным шанс уйти: сам я люблю погоню, но не убийство, — впрочем, как и многие, хотя не все в этом признаются. Но вот шум охоты стал постепенно стихать, а я все еще стоял в комнате и продолжал читать письмо Уиллера:

«…Примерно через пятнадцать минут после начала сеанса я наконец сломил сопротивление мисс Клементи, ибо, хотя она сама о том не подозревала, веки ее под воздействием раскачивавшегося шара начали опускаться. А те двое, что стояли у стены, должен признаться, нисколько не изменили своего поведения и продолжали развлекаться так, словно они находились в трактире. Вскоре мисс Клементи впала в летаргический сон. Я взял обе ее руки в свои, глаза ее открылись и снова закрылись. Наконец-то она вошла в состояние транса.

Мистер Мортимер и его приятель, заметив, что ситуация изменилась, оставили свои шуточки и подошли ближе. Тогда я приказал мисс Клементи открыть глаза. Она так и сделала. Она мне подчинялась.

Начал я с того, что задал ей несколько пустяковых вопросов, на которые она никак не отреагировала. Тогда я произнес: «Мария, ты знаешь, что можешь говорить. И теперь ты должна это сделать. Говори!» Она ничего не сказала, но я заметил, что голова молодой женщины слегка дернулась, как будто что-то ее взволновало, и дыхание участилось. Внимание обоих мужчин было теперь приковано к происходящему. Я знал, что должен действовать постепенно и с чрезвычайной осторожностью. Я понял, что мисс Клементи из тех людей, которые плохо поддаются гипнозу. Такие люди даже в состоянии транса сохраняют остаточный контроль над своими действиями. Я осознал также еще одну вещь: волнение ее было вызвано тем, что я опроверг ее неспособность говорить.

Мистер Гуделл! Много лет назад в моей практике был случай, когда я продолжал требовать ответы на вопросы, вызывавшие у пациента волнение. Я не буду описывать здесь последствия, но они были очень печальны, и я дал себе клятву, что больше никогда не прибегну к подобным действиям. Примерно такая же ситуация сложилась сейчас с мисс Клементи. И теперь рядом со мной стояли два человека, которые с такой настойчивостью требовали от меня продолжения, будто они участвовали в азартной игре. Я тоже испытывал сильное любопытство. Мне очень хотелось добраться до сути и разгадать эту загадку. Поэтому я рискнул, хотя делать этого мне не следовало, и повторил мисс Клементи мои слова, продолжая утверждать, что она может говорить и должна говорить. Увы! Ее возбуждение усилилось еще более. Она начала резко поворачивать голову то в одну сторону, то в другую; могло показаться, что она пытается сбросить со своей шеи чьи-то руки, которые пытаются ее задушить. Грудь ее вздымалась и опускалась в конвульсиях, как будто она была на грани безумия. Однако мисс Клементи по-прежнему не издавала ни звука.