Ключи Коростеля. Ключ от Снега - Сергей Челяев

Гуннар только сокрушенно покачал головой.

– Как зовут наших общих врагов? – осведомился кобольд тоном убеленного сединами профессора, вещающего с любимой кафедры начинающим студиозусам. При этом он медленно обводил взглядом друидов, словно размышляя, не включить ли и эту компанию в вышеупомянутый неприятный круг.

– Это зорзы, если ты знаешь, о чем идет речь, – ответил Травник.

Кобольд наклонил голову, то ли соглашаясь, то ли просто в задумчивости.

– А вы кто такие? – изрек кобольд, по-прежнему внимательно изучая окруживших его людей.

– Мы – Зеленые друиды. Зорзы – враги и для нас, и для тебя, – сказал Травник. – Они держат в плену наших людей, и, боюсь, кого-то уже убили. Мы пришли их наказать.

– Месть – плохой советчик, – заметило существо и лениво почесало круглое волосатое пузо.

– Мы не ищем советов, – отрезал Симеон. – Мы просто ищем помощи, потому что, по нашему мнению, время останавливается, досточтимый фэйри. Думаю, ты уже это тоже почувствовал.

Кобольд помолчал, прикрыв глаза и задумчиво расчесывая брюхо. Затем открыл один глаз, который блеснул холодным желтым огнем на Травника.

– Если я вам помогу, какая мне за это будет награда?

– Наградой будет твоя дальнейшая спокойная жизнь на этом острове, – уверенно заявил друид. – В противном случае здесь скоро яблоку будет негде упасть от очень неприятных существ, которые тебе и не снились.

– Почему? – последовал вопрос.

– Потому что придет смерть, – ответил Травник. – И зорзы приведут ее очень быстро. Но сначала выкурят тебя из твоей норы, как кролика. Им не нужна тут ничья другая магия, даже такая безобидная, как твоя, и скоро здесь останется место лишь для одной магии – магии Перехода из Жизни в Посмертие. Как фэйри, ты ведь знаешь, что это такое?

Кобольд весь напрягся, но ничего не ответил, хотя друид и так знал ответ.

– Весь остров превратится всего лишь в ступеньку для дороги в Посмертие, и зорзы будут ходить по нему туда и обратно, как на базаре. А заодно и водить мертвецов. Тебя устраивает такое положение вещей, фэйри?

– Мое дело – сторона, я никого не трогаю, и меня никто не беспокоит, – быстро ответил встревоженный кобольд. – А в мир уснувших кобольдов они, часом, не собираются заявиться, эти зорзы? – тут же спросил он, и его насупленные глазки враз ожили, забегали под мохнатыми, кустистыми бровями.

– Думаю, это не составит для них труда, – заключил Травник, и Гуннар сделал друиду какой-то предостерегающий знак.

– Тогда это отвратительно, хрум, – скривилось существо. Было заметно, что оно очень взволновано, даже потрясено, но его мимика совсем не соответствовала человеческой – у кобольда как-то по-другому были устроены лицевые мышцы.

– Это, хрум-хрум, мерзко, – повторило существо. – Нельзя нарушать покой уснувших кобольдов – иначе нарушится равновесие во всем мире.

Оставив без внимания весьма самоуверенные позиции кобольда, явно считающего свой народ центром мироздания, Гуннар подошел к Хруму и дружески положил ему руку на мохнатое плечо. При этом Збышек поежился, Коростелю тоже стало не по себе, а брезгливую Эгле откровенно передернуло.

– Используй свою магию, дружище, и мы поможем друидам, а они помогут нам.

– Если просит Гуннар, я ему помогу, – заявил кобольд. – Но если просит друид, я подумаю.

– Думай скорее, Хрум, – чуть ли не взмолился хозяин лесной избушки; во всяком случае, в его голосе появились неожиданно плаксивые интонации. Яну отчего-то подумалось, что этот человек – великий лицедей; там, на обрыве, был совсем другой Гуннар – суровый, решительный, бесстрашный и какой-то – очень справедливый. Где он был настоящим, каково его истинное лицо – об этом Коростелю еще предстояло хорошенько поразмыслить.

– Медленнее думаешь – не быстро умираешь, – проворчало существо и вновь засопело. Видимо, этими звуками у него обычно сопровождалась особенно напряженная умственная деятельность. Через минуту оно ожило, зашевелилось и торжественно возгласило.

– Я помогу людям, а значит, впоследствии – и кобольдам. Но люди будут обязаны оплатить мне труды, силы и время. Причем все три платы будут разными.

И после платы будничным тоном добавил.

– Лучше соглашайтесь.

Последняя фраза была почти что доверительной, хотя и несколько издевательской в своей простоте и наивности. Однако Травник тут же согласно кивнул.

– Мы согласны, Хрум. Поверь, нам действительно нужна твоя помощь.

Кобольд ничего не сказал, но явно приосанился и тут же напустил на себя величественный вид. Между тем все молчали, глядя на него с надеждой. Гуннар нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Именно он теперь был в ответе за своего своенравного приятеля. Хрум любил, когда от него кто-нибудь зависел, поэтому, прежде чем ответить, он поломался еще пару минут и, наконец, решительно хрюкнул.

– Ладно, будь по-вашему. Говорите, кого искать и где.

– Ты не знаешь о зорзах? – удивленно вскинул брови Збышек, а Гуннар страдальчески схватился за голову.

– Я знаю о многом, – уклончиво заявил кобольд. – Но наши знания могут расходиться в оценках. Поэтому я хочу знать, как обстоит ваше предприятие, и чего вы от меня хотите. Просто в этом случае мне будет легче искать, – добавил он и выжидательно уставился на Марта.

– Тогда нужно рассказать ему о наших делах, хотя бы в общих чертах, что да как. Хотя бы в общих чертах, – Збышек повторил, вопросительно взглянув при этом на Травника. Тот кивнул. Март сразу повернулся к Хруму и скептически окинул взглядом кобольда с ног до головы:

– Слушай, чудо подземное, и мотай себе на ус. Сдается мне, что о своих соседях на этом проклятом острове ты и так знаешь немало, хотя и делаешь удивленные глаза. Поэтому будем думать вместе. Идет?

Ответом Збышеку было особенно раскатистое «хр-р-р-у-у-ммм». Март решительно сплюнул прямо под ноги лохматой образине, играя грубого и решительного воина, и собрал в кулак все свое терпение. Он напоследок оглянулся на друзей, словно ища у них поддержки, и стал быстро рассказывать кобольду о зорзах. Правда, поначалу его не покидало ощущение, что он распинается перед скалой или куском утеса – за все время в начале его повествования кобольд не издал ни звука. Но в один миг, когда друиду уже казалось, что паршивый лохмач заснул, Збышек случайно поймал взгляд узких глаз обитателя пещер. Они были уже открыты и задумчиво смотрели на молодого друида. Март осекся: он вдруг увидел, что в тусклых глазах кобольда застыло выражение жгучей тоски и кромешного одиночества. Збышеку тут же подумалось, каково ему там, этому фэйри, проводить полжизни в толще скал и подземной тьме. В горле его отчего-то пересохло, Збышек сглотнул, и его вдруг словно бы что-то отпустило. Он стал рассказывать подробнее, внимательнее следя за малейшей реакцией собеседника, который тоже мало-помалу стал проявлять признаки интереса. Март, который недолюбливал всякие подземные народцы, сейчас ни за что бы не признался себе, что он почему-то уже, кажется, сочувствует этому пахучему и не очень-то опрятному кобольду. Но это было так! Видимо, Март просто слишком хорошо знал, что такое – одиночество человека. А кобольды в этом отношении вряд ли сильно отличались от людей. В этом Март был абсолютно уверен.