Она родная - Евгения Мэйз

— Все сделано, — проговорил он, возвращаясь в реальность.

— Она попала в аварию? Как это произошло?

Бобби ощутил внезапно навалившуюся усталость, мечтая сейчас лишь об одном — попасть домой, выпить баночку холодного пива, полистать спортивные каналы и завалиться спать. Перед глазами встали идеальные сиськи мертвой девчонки. Он потряс головой еще раз.

“Что за напасть?! Она ведь мертва! Тогда откуда взялся этот стояк?”

Не в Минди дело. Точно! Она кстати быстро пришла в себя, заговорив нормальным голосом.

— Что с ней? Почему ты молчишь?!

Ее голос вновь стал похож на крики чаек — бесовское звучание!

— Да! Она попала в аварию. Надо поговорить, Минди.

Минута молчания. Он так и слышал, как в ее голове крутятся, проворачиваясь со скрипом шестеренки, осознавая сказанное!

— О чем?

Бобби повернул ключ в замке зажигания, направляя автомобиль знакомыми переулками прямиком к своему дому.

— Все усложнилось.

— Что это значит?

— Надо бы доплатить.

— Я уже отдала тебе все! — ее голос перешел на шепот. — О чем ты говоришь?!

Выслушивать ее, как это бывало прежде — Бобби не собирался. Все изменилось! Тупая овца заплатит ему за все!

— Заткнись Минди! — грубо оборвал ее мужчина, останавливаясь возле старенького дома, который, как и все в этом городе, нуждался в ремонте. — Она не хотела умирать. Твоя подруга оказалась куда живучее, чем кажется.

— Что ты сделал?

— Я?! — удивился Бобби. — Ее сбила машина. Мисс Кинет…

Было слышно, как девушка облегченно выдохнула, а потом сделала несколько громких вдохов и выдохов в очередной попытке успокоиться.

— Не смей произносить ее имя! — зашептала она в трубку сердито. — Если кто услышит тебя…

— Хорошо. Так о чем я? Нам нужно встретиться.

— Зачем это? — удивилась она с деланным недоумением. — Сейчас, когда уже все сделано нам не надо, не стоит встречаться.

Бобби усмехнулся — мыслит, как заправская уголовница. Кто сказал бы Джонсу о том, что он вновь свяжется с этой девчонкой, то не поверил бы! Однако, вот как все повернулось!

— Минди, завтра к нам в мастерскую нагрянет полиция, они перетрясут все и вся. Я не уверен, но скорее всего я упомяну о том, что ты крутилась возле ее машины, когда заезжала к нам на обеде.

“Хах! Да!”

Бобби подстраховался и не пожелал обсуждать ничего по телефону! Так дела не проворачиваются, особенно такие мокрые! Ему нужно было, чтобы папенькина дочка тоже испачкалась, пусть не основательно, но так, чтобы это дало ему хоть какие-то гарантии.

— Зачем мне это?

— Ну, хотя бы потому что тебя бросил твой дорогой Пэйн!

В трубке зашуршало, а затем грохнуло. Кажется, неуравновешенная психопатка вновь крушит все и вся!

— Что с того? С чего им верить тебе, а не мне? Мое слово против твоего, уголовник.

Бобби закурил, отпустив стекло. Занавески в окне соседки качнулись, показав лицо Сары. Вечно до всего ей есть дело!

— С того, что ты уже убила одного человека и шериф Кайл Льюис знает это.

Он не верил своим глазам. Алекс все сбавлял и сбавлял скорость, молясь всем богам, чтобы он ошибся и это была не ее машина.

“Тогда чья, черт бы меня побрал?!”

Сначала он объехал брошенное на дороге колесо.

“Мало ли мусора валяется на дороге?!”

Но пару часов назад, отправляясь в город, Алекс мог бы поклясться что ничего подобного и в помине не было. Ветра в Крейге не настолько сильные, чтобы принести такую тяжелую ношу.

“Только не она! Только не она! Пожалуйста, милая, будь дома! Бегай! Ори на весь лес, но будь дома!”

Затем попалось второе колесо. Потом он увидел пикап. Сердце пропустило удар, замедляясь вместе с тормозящей машиной, прежде чем броситься к горлу и начать стучать, как сумасшедшее.

Это был автомобиль Кэш. Ее не было в машине, ее не было возле нее. Она не голосовала, не лежала без сознания в салоне, не пыталась дозвониться хоть до кого-то и попросить о помощи.

Кэш лежала далеко впереди, отброшенная на дорогу невероятным по своей силе ударом. Алекс прибавил шаг, побежал, приближаясь к ней. Пока мозг обрабатывал увиденное, выхватывая из пронесшегося ряда картинок какие-то несостыковки, странности и нелепости, он уже сидел возле тела женщины, глядя в ее лицо, на окровавленные губы, на еще не запекшуюся на них кровь.

Что-то не везет ей последнее время. Стоило приехать в Крейг и неприятности одна за другой накинулись на нее, не желая выпускать из череды все более ужасных событий.

Алекс убрал волосы с ее лица, попытался оттереть губы, только сильнее размазывая кровь по ним. Руки сами подхватили ее, прижимая к груди, обнимая. Пальцы увязли в спутавшихся волосах, промокли не то от сырости, не то от крови.

— Кэш!.. Милая…

Знает он, что она бессмертная, но кто сказал, что это легко? Совсем непросто видеть, как умирает бесконечно дорогой и близкий тебе человек.

Еще хуже, когда видишь его мертвым.

Бессмертные поэтому не заводят долгих привязанностей, особенно избегают заводить отношений с людьми, чей век так обидного короток. С бессмертными еще сложнее. Кажется, что их эмоции по отношению к друг другу не так остры, не так красочны, не так глубоки, не такие запоминающиеся, какими они могли быть будь они, как все — смертны.

Мог ли Алекс сказать, что его чувства к Кэш недостаточно глубоки, скоротечны?

Нет.

Его не отпустило спустя два года. Срок конечно и в сравнение не идет с десятком или сотней лет, но это все равно показатель. У него были отношения с другими женщинами, но они и в сравнение не идут с тем, что он испытывает к ней. Алекс не понимает, что зацепило его в ней. Наверное, любовь — это то чувство, которое не требует ни доказательств, ни объяснений.

Сейчас, она не умирала на его руках, как было когда-то, на альпийском склоне. Кэш уже была мертва и отчего-то становилось еще страшнее. В том не было его вины, но легче не становилось.

Кто сказал, что легко смотреть на ту, что еще вчера улыбалась, шутила и злилась, а сейчас безвольной куклой повисла в его руках?

Такая холодная, такая безжизненная. Мертвая.

Алекс прижал ее к себе еще крепче, вдыхая такой родной запах. Еще ничто не напомнило его хотя бы приблизительно.

— Пожалуйста. Приходи в себя! Ты слышишь меня?

Она должна очнуться! Что он так разволновался? Что на него нашло в конце концов? С каких пор он так пуглив?