Подруга Дьявола - Питер Робинсон

— Но на рыночную площадь вы не ходили?

— В субботу вечером? Вы что, принимаете меня за сумасшедшего? — рассмеялся Остин. — Мне еще жить не надоело.

Уинсом улыбнулась:

— Сейчас я объясню, к чему эти вопросы, сэр. Нам известно, что Хейли не планировала в субботу возвращаться домой и в ночной клуб «Бар Нан» с друзьями тоже не пошла. Значит, она собиралась в какое-то пока неизвестное нам место, и никто, похоже, не знает, куда именно.

— Боюсь, что я тоже не смогу вам помочь.

— А вы уверены, что у нее не было намерения навестить вас?

— С какой стати ей навещать меня? Да и зачем мне в доме пьяная девушка-подросток?

Уинсом перебирала в голове множество ответов, большинство из которых, выскажи она их вслух, заставили бы ее покраснеть, поэтому она сочла за лучшее предоставить Остину самому их обдумать. Она попрощалась и вышла из кабинета, решив обязательно побывать здесь еще раз: слова Остина о его отношениях с Хейли не показались Уинсом убедительными, но пока у нее не было ни свидетелей, ни улик.

Спускаясь по ступенькам, она увидела идущего ей навстречу худого длинноволосого студента со смутно знакомым лицом. Когда они поравнялись, он как-то странно посмотрел на нее. Сначала Уинсом решила, что его удивил цвет ее кожи. Она постоянно ловила на себе подобные взгляды, особенно в городишках типа Иствейла, где иммигрантская прослойка была довольно малочисленной. И только выйдя на улицу, она поняла, что дело совсем не в цвете ее кожи. Он узнал ее? Почувствовал страх?.. Это был один из парней, с которыми Хейли говорила, перед тем как пойти в Лабиринт. Уинсом готова была поручиться, что это он. Детектив Уилсон еще не успел разыскать его и допросить. Интересно…

Бэнкс опаздывал. Приняв душ, он впопыхах оделся, взбежал наверх, схватил дорожную кружку-термос с кофе и впрыгнул в «порше». Ему предстояло ехать по дороге, на которой почти не было знаков, поскольку она пересекала безлюдные пустоши. Он включил айпод, потыкал вслепую пальцами, и Никоу Кэйс запела в стиле инди-кантри «Вот что чувствуют подростки». Бэнкс взглянул на часы на приборной доске: у Энни он должен быть в девять тридцать с учетом непредвиденных пробок.

Он все еще не опомнился и не оправился от смущения после вчерашнего визита Энни. В глубине души он ожидал, что она позвонит и извинится, до позднего вечера ждал ее звонка, попивая вино и слушая альбом Майлса Дэвиса «Сучье варево». Но она так и не позвонила. А когда он набрал ее номер, то услышал автоответчик; мобильный телефон тоже не отвечал. Хоть бы она благополучно добралась до дому! После скоропалительного отъезда Энни Бэнкс даже подумывал позвонить в управление, но, поразмыслив, решил, что его звонок может быть истолкован как донос на коллегу. Обычно Энни даже в состоянии опьянения уверенно чувствует себя за рулем. И все же, если ее остановят за езду в нетрезвом виде, придется надолго распрощаться с мечтой о карьерном продвижении. Бэнкс надеялся, что Энни доехала домой без происшествий, и поделился этой надеждой с автоответчиком ее домашнего телефона.

Когда он за две минуты до условленного времени добрался до дома Энни в Харксайде и постучал в дверь, ответа не последовало. И машины на том месте, где она обычно парковала свою фиолетовую «астру», Бэнкс не увидел. Это его встревожило, но он мысленно заверил себя, что если бы Энни попала в ДТП, то об этом непременно сообщили бы в утреннем выпуске местных новостей. Наверное, Энни просто не захотела ехать с ним в Лидс и направилась туда одна.

Когда Бэнкс выезжал на шоссе А1, внутри у него все кипело от злости и обиды. Никоу Кэйс сменил Нейл Янг со своим блистательным хитом «Подобно урагану», как нельзя лучше соответствующим настроению Бэнкса. Проехав запруженную машинами Иннер-Ринг-роуд и отыскав место для парковки, Бэнкс, опаздывая почти на шесть минут, ворвался в Главное управление полиции Лидса. Энни с невозмутимым видом сидела в кабинете начальника окружной полиции Фила Хартнелла, который шесть лет назад руководил расследованием дела Хамелеона. У окна маячил инспектор Кен Блэкстоун.

— Прошу прощения за опоздание, — извинился Бэнкс, плюхаясь на свободный стул.

Энни избегала встречаться с ним взглядом, но он заметил, что глаза ее опухли. Неужели она плакала? Из-за него?!

— Чепуха, Алан, — успокоил его Хартнелл. — Мы еще не начали. Чаю? Печенья? — спросил он, указывая рукой на стоящий перед ним поднос.

— Спасибо, — поблагодарил Бэнкс, налил себе чаю и прихватил с тарелки несколько печений в шоколадной глазури.

— Инспектор Кэббот вкратце рассказала нам, как идет расследование, — начал Хартнелл, присаживаясь на край своего стола.

Бэнкс снова посмотрел на Энни, но она по-прежнему избегала его взгляда.

— Да, — откликнулся Бэнкс, — это ее расследование, а я здесь лишь для того, чтобы помочь в случае каких-либо затруднений, рассказав подробности дела Хамелеона.

— Так же, как и мы, Алан. Так же, как и мы, — закивал Хартнелл.

За прошедшие шесть лет он располнел, очевидно, потому что отошел от ежедневной рутинной работы. Волосы отступили, зато лоб сделался больше, значительнее. «Никто из нас не молодеет, — грустно вздохнул Бэнкс. — Вот только почему это происходит так неожиданно? У меня и самого виски совсем седые. Скоро появятся пигментные пятна, а там на очереди и рак предстательной железы.» Он вспомнил о визите к терапевту, который так и не перенес. До встречи с врачом оставалось всего ничего.

— Вы рассказывали о заключении патологоанатома, — обратился к Энни Хартнелл, все еще сидящий на краю стола.

— Да, сэр, — подтвердила Энни. — Вскрытие не добавило новых фактов. Патологоанатом в очередной раз повторил, что по виду резаной раны бывает трудно определить, какой рукой действовал нападавший, но он, исходя из потребовавшегося усилия и глубины раны, считает, что нож двигался слева направо. То есть, по всей вероятности, убийца был правшой. Патологоанатом не может точно сказать, чем именно перерезали горло жертвы, но утверждает, что лезвие было необычайно острым — опасная бритва либо хирургический скальпель. Что касается времени смерти, то врач определил его в промежутке от восьми тридцати до десяти тридцати утра. Мы установили, что ее забрали из Мэпстон-Холла в девять тридцать, а труп был обнаружен в десять пятнадцать, так что мы можем несколько сузить установленный врачом временной промежуток.

Хартнелл сполз со стола и с кряхтением устроился на стоявшем за ним стуле.

— Итак, — обратился он к Энни, — чем мы можем вам помочь?

— Прежде всего в идентификации имен, — ответила она. — По словам персонала Мэпстон-Холла, Карен — простите, Люси — никто никогда не навещал, кроме этой таинственной «Мэри», которая взяла ее на прогулку в воскресенье в девять часов тридцать минут утра и, очевидно, убила. Оказалось, что никто не видел машины этой загадочной дамы, и мы не можем получить описания ее внешности, поскольку практически никто не обратил на нее внимания, кроме девушки, ухаживавшей за убитой. — Энни достала из кейса конверт и протянула каждому из присутствующих по листу с рисунком. Бэнкс, лукаво подмигнув ей, церемонно принял лист, но Энни никак не прореагировала на его выходку. — Это попытка нашего художника создать фоторобот после беседы с Мэл Денверс, видевшей эту самую «Мэри». Как видите, пользы от такого фоторобота немного.