Тень Альбиона - Андрэ Нортон

— Брак принца с девушкой из Шлезвиг-Гольштейн-Сондерберг-Глаксборгского дома нанес бы серьезный удар по их замыслам. Как вы сами видели, сторонники Рипона прилагают все усилия, чтобы поддерживать в Джейми неприязнь к тому браку, на котором настаивает его отец. Мало кто знает, что у Рипона имеется собственная кандидатура на роль принцессы Уэльской — его юная племянница, девушка, которую тщательно вышколили, дабы она сыграла нужную роль в их махинациях. Отсюда следует, что план Рипона опутать принца при помощи этой девушки так хитроумен, что Джейми не имеет возможности освободиться самостоятельно; последует грандиозный скандал, в результате которого датский принц-регент отзовет обратно и свою дочь, и договор о союзе.

— Понимаю.

Сара невольно коснулась небольшой выпуклости — отцовского кольца, надежно укрытого за лифом ее бального платья.

— Я сомневаюсь, что вы понимаете все до конца, леди Роксбари. Если брак с датчанкой сорвется, Англия потеряет важного союзника. А если принц Джейми женится на племяннице Рипона, Рипон приобретет при дворе такое влияние, что начнет добиваться исполнения своего главного желания — чтобы Англия вышла из Тройственного союза и заключила сепаратный мир с Бонапартом.

— Но… Но… — «Но это невозможно!» — пронеслась мысль. — Но ведь племянница Рипона наверняка должна быть католичкой…

— И вам непонятно, как такой брак может быть заключен, если учитывать Акт о престолонаследии, — закончил за нее Уэссекс. — В зависимости от обстоятельств, мадам, если Рипону удастся осуществить свой план, королю придется разрешить этот брак — или увидеть, как вокруг трона разгорится такой скандал, который нелегко будет унять.

— То есть граф в любом случае оказывается в выигрыше, — сказала Сара. Она постепенно постигала все хитросплетения политики, изложенные Уэссексом. — Поскольку он желает положить конец Тройственному союзу, а если в Англии поднимется такой… шум…

— Наши возлюбленные союзники понесутся вскачь, словно перепуганные лошади, — согласился Уэссекс. На секунду его взгляд снова оказался прикован к жаркому пламени, а потом герцог заговорил, словно сам с собою:

— Этого нельзя допустить. Если удастся заставить принца Джейми вспомнить о лежащей на нем ответственности… Если удастся удержать его от помолвки с рипонской ставленницей… но главное — если принцесса Стефания сумеет внушить народу симпатию, то давление общественного мнения вынудит принца вести себя подобающим образом.

Уэссекс перевел дух и добавил:

— В свете неприязненного отношения со стороны принца Джейми, принцессе понадобятся защитники и сторонники — а вы, леди Роксбари, не сможете стать ее покровительницей, если будете оставаться незамужней дамой. Точно так же и я не смогу поддерживать ее без того, чтобы мое внимание не показалось чрезмерным — ведь ситуация чрезвычайно деликатная.

Уэссекс умолк, и Сара, почти вопреки собственной воле, задумалась над его словами. Ее мало интересовал Рипон, но принц Джейми почему-то вызывал у нее чувства, которые могла бы испытывать старшая сестра к младшему брату, упорно стремящемуся навлечь на себя большие неприятности. Принцессу Стефанию она не знала вовсе, но мысль о молодой женщине, отправившейся в чужую страну, навстречу неведомой судьбе, задевала некую глубинную струнку в ее душе. И потому Сара чувствовала, что должна сделать все, что только сможет, чтобы помочь датской принцессе обрести счастье в Англии — и в браке.

Брак. В конечном итоге все снова вернулось к этой теме. Брак и герцог Уэссекский. Сара нимало не сомневалась, что Уэссекс говорит чистую правду — без этого замужества она ничем не сможет помочь ни принцу, ни принцессе. Не это ли имел в виду Древний в ту ночь, в мункойнском саду, когда сказал, что она должна стать частью этого мира — или умереть?

— Так вы хотите, чтобы я вышла за вас замуж? — спросила Сара. Тон Уэссекса подразумевал, что это всего лишь формальность — нечто такое, что следует совершить в интересах дела. И король Генрих желал, чтобы она вышла замуж за герцога, хотя Уэссекс и относился к этой идее без малейшего энтузиазма.

— Да, — бесстрастно произнес Уэссекс.

Он еле заставил себя произнести это слово, делавшее их брак неизбежным, — герцогу пришлось напомнить себе о некоторых грядущих, благодаря усилиям графа Рипонского, событиях, чтобы наглядно представить, насколько это необходимо. В определенном смысле слова, если они с герцогиней возглавят общественную группировку, противостоящую изоляционистским тенденциям Рипона, он просто начнет бороться с врагами Англии более открыто, чем раньше. По крайней мере, ему не поручили такое дело, какое оказалось бы ему не под силу. Это станет еще одним маскарадом, только и всего. Еще один тур игры, а герцогиня Роксбари — еще один напарник в Игре теней. «Выходит, что теперь я совращаю и ее…»

— Что ж, ладно, — сказала маркиза и пожала плечами, словно речь шла о каком-то пустяке.

Уэссекса захлестнуло чувство, весьма напоминающее облегчение. Эта женщина оказалась хладнокровнее его самого: перспектива грядущего брака нимало не взволновала ее светлость. «И возможно, она приобретет вкус к Игре теней…»

Тут Уэссекс вспомнил еще об одной детали. Он стянул с руки перчатку и снял с пальца кольцо. Поскольку блестящий мундир офицера собственного его высочества принца Уэльского гусарского полка не предусматривал карманов, Уэссекс для сохранности надел это кольцо на первую фалангу мизинца.

— Тогда возьмите. Такова традиция. Все. Теперь пути обратно нет.

Тоненькое кольцо поблескивало золотом с чуть розоватым оттенком; Сара взяла его так осторожно, словно ей предложили отравленную конфету.

Это была старинная вещь. Порозовевшее золото свидетельствовало, что кольцо повидало немало рук и прожило долгую жизнь. Изображало оно саламандру в огне. Хвост саламандры обвил палец Сары; среди вырезанных из рубина языков пламени посверкивали желтые бриллиантики искр. Тело саламандры было усеяно крохотными золотыми выпуклостями — чтобы создавалось впечатление шишковатой шкуры. Голову ящерицы усыпали маленькие алмазы. Сара повертела кольцо в пальцах, и камни заискрились в свете свечей.

Обручальное кольцо. Она согласилась выйти замуж, не так ли? Но почему-то Сара никак не могла заставить себя надеть это кольцо.

Внезапно Уэссекс осторожно взял Сару за левую руку, снял с ее пальца надетый по случаю бала большой перстень с плоской ониксовой вставкой, окруженной бриллиантами, и надел на его место кольцо-саламандру.

«Готово! — казалось, крикнул чей-то голосок у нее в сознании. — Сделанного не воротишь!» Сара уставилась на золотую саламандру, обвившую ее палец, с таким видом, будто ожидала, что маленькое существо вот-вот заговорит.

— Что мне теперь делать? — впав в некоторое оцепенение, спросила маркиза.

— Думаю, — мрачно ответил Уэссекс, — что лучше всего будет, если мы объявим об этом радостном событии — и дадим вашим гостям новую тему для разговоров.

ЕСЛИ НЕ ПРИНИМАТЬ ВО ВНИМАНИЕ сути происшедшего, положение официально помолвленной дамы было менее тягостным, чем просто пребывание в Лондоне. Люди — как с новоприобретенным цинизмом подумала Сара — теперь знали, что думать о маркизе Роксбари. А если кто-то и шептал, что герцогу Уэссекскому достался подпорченный товар, — что ж, Сара не питала столь теплых чувств к этому несносному человеку, чтобы беспокоиться из-за подобной болтовни!