Спасение в любви - Робин Карр

— Думаю, на стейк мы не останемся, — угрожающе произнес Причер. Потом он взял свою вилку, согнул ее пополам и кинул в тарелку Бада. — Не утруждайся нас провожать.

Причер нагнал Пейдж, когда она была уже на полпути к машине. В дверях дома маячили ее мать и невестка, они что-то кричали ей вслед. Причер никогда не был в подобной ситуации, но понимал, что было бы дальше. Они бы оправдывали Бада, возможно, стали бы за него извиняться и слезно просить Пейдж вернуться. Он осторожно положил руку ей на плечо. Пейдж остановилась и обернулась к нему. Причер потянулся за Крисом.

— Ну вот, — произнес он, с нежностью беря мальчика на руки. — Скажи «до свидания». Мы уже уезжаем.

Он отнес Криса к машине, посадил на заднее сиденье и обернулся. Жена Бада и мать Пейдж нагнали ее на дорожке. Они пытались взять ее за руки, но Пейдж не позволила.

— Дай-ка взглянуть на твою руку, приятель, — сказал Причер Крису. — Ну ничего, все будет хорошо. Эй, а как насчет блинчиков? Завтрак на ужин, а?

Ребенок кивнул и шмыгнул носом. Причер вытер ему слезы большим пальцем, отдельно под каждым глазом.

— Ага, блинчики. И шоколадное молоко.

Крис снова кивнул и неуверенно улыбнулся.

Причер сел в кабину и стал ждать Пейдж. Наконец она обняла обеих женщин и быстро пошла к машине. Она забралась на пассажирское сиденье, и Причер тронулся с места, не дожидаясь, пока она застегнет ремень безопасности.

Сначала они ехали молча, потом Причер сказал:

— Мы с Крисом подумали о блинчиках. И шоколадном молоке.

Пейдж глубоко вздохнула.

— Я думала попытаться им что-то объяснить, — сказала она. — Вот почему я не хотела, чтобы ты…

Он потянулся через приборную доску, взял ее руку и ласково сжал. Потом улыбнулся и покачал головой, глядя на нее. «Все в порядке», — одними губами сказал он. И, не выпуская руки, сказал вслух:

— После блинчиков я хочу заглянуть в больницу, вдруг у Майка есть изменения.

— Конечно, — сказала она.

Снова наступило молчание.

— Знаешь, моя мама была немного похожа на твою, — проговорил Причер. — Маленькая и худенькая, но сильнее, чем кажется. К двенадцати годам я был уже шести футов ростом, а в пятом классе был уже выше ее. Но моей матери — церковной леди — хорошо удавалось одно движение: она дотягивалась и дергала меня за ухо. Если я ругался, плевался или выказывал неуважение, она с быстротой молнии хватала меня за ухо и ставила на колени. И она делала это до самой своей смерти. Думаю, она научилась этому у монахинь — некоторые были злые как собаки. Но она считала это правильным. — Он сжал руку Пейдж. — Мне кажется, твоя мама не пыталась оттачивать это движение.

Пейдж рассмеялась.

— Пейдж, я испытал такую гордость за тебя, когда ты встала и ушла. На самом деле ты сильнее, чем думаешь.

Она вздохнула:

— Лучше бы я встала и ушла раньше. Мне давно хотелось это сделать.

— Мне тоже, — сказал он. — Может, мы слишком сильно давили на Бада? Вдвоем. Или он всегда так себя ведет?

— Когда не сидит молча с мрачным видом.

— И похоже, он хорошо ладил с Уэсом? — спросил Причер.

— Бад считает, что Уэс потрясающий, потому что богат. А Уэс считает Бада идиотом.

— Хм… — Причер обдумал это, не выпуская ее руки. — Думаешь, Бад действительно считает, что за шесть тысяч квадратных футов и бассейн можно потерпеть избиения несколько раз в год?

— Думаю, да, — сказала она. — Думаю, он так и считает.

— Тогда, может, он бы согласился переехать в мой большой дом и проверить это на практике?

Пейдж засмеялась:

— У тебя где-то есть большой дом?

— Пока нет. — Он пожал плечами. — Но ради Бада я мог бы и поискать.

Приезд Пейдж в Вирджин-Ривер стал словно большой волной, которая захлестнула Причера и куда-то понесла. Ее присутствие смягчало его, давало опору. И вызывало в нем желание стать лучше. Но был и другой эффект, более тревожащий: когда Пейдж случайно касалась его своим телом или когда он ловил ее сладкий естественный аромат, Причер начинал возбуждаться.

Они втроем постоянно находились друг с другом, и с каждым днем его привязанность к Крису усиливалась, а нежность к Пейдж становилась все глубже. С каждым часом. Он брал ее маленькую ручку в свою, и она никогда ее не отдергивала. Ему это очень нравилось. А иногда он легонько обнимал ее за плечи, просто напоминая, что он рядом и заботится о ней, и Пейдж чуть прижималась к нему.

Причеру хотелось, чтобы так было всегда.

В Лос-Анджелесе они жили в одном номере — он был двухместный, с большими кроватями. Причер спал на одной, а Пейдж с сыном на другой. Ночевать в одной комнате с ней было блаженством и страданием одновременно. Он слушал, как она шевелится и тихо посапывает, и думал, каково было бы лежать рядом и обнимать ее. Когда он утром заходил после нее в душ, его обдавала пьянящая волна ароматов ее мыла, шампуня и лосьона.

Несмотря на боль и туман в голове, Майк Валенсуэла сидел на кровати и принимал пищу. У него была очень слабая надежда, что если лечение будет эффективным, а восстановление — быстрым, то он сможет потом вернуться на работу в полицию. Но кризис миновал, и ряды его коллег, дежурящих в больнице, стали редеть. Уехали домой Зик и Пол, и Джек с Причером стали поговаривать о возвращении в Вирджин-Ривер.

По настоянию Причера, прежде чем уехать из Лос-Анджелеса, Пейдж решила заехать в свой бывший дом. А после этого, закинув в машину кое-какие вещи, они собирались направиться на север. Кристофер спал в своем креслице на заднем сиденье, за что Причер был ему очень благодарен. Он немного побаивался, что мальчик захочет остаться дома, не понимая, какую опасность представляет его отец.

— Боюсь, ты будешь не готов к тому, что увидишь, Джон, — сказала она. — Это огромный дом.

— Да, как и говорил Бад. Тебе не хочется бросать его — такой большой и модный?

Она покачала головой:

— Я быстро. Там не так много вещей, которые я хочу забрать.

Они въехали через охраняемые ворота в элитный коттеджный поселок. Причера покоробила его показная умиротворенность, но он промолчал. Дома показались ему громадными монстрами с прилизанными газонами. Работали садовники, у входных дверей маячили уборщицы. Дом Пейдж был большой, кирпичный, в два этажа. С широкой изогнутой подъездной дорожкой и коваными воротами. Он напоминал загородный особняк. Они наверняка будут там как шарики в жестянке. Дом был просто огромен.

Причер подъехал к нему задом, чтобы удобнее было складывать вещи в багажник.

— Господи, вот это да, — пробормотал он. — Здесь, пусть и на пять минут, понимаешь, что поставлено на карту.

Пейдж положила руку ему на колено, посмотрела в лицо и сказала: