Кома - Сергей Анисимов

Осознавший то, что это говорит баба Наташа – жена Алексея Степановича, с которой он расстался какие-то полтора часа назад, Николай едва не уронил трубку вместе с челюстью.

– Наталья Евгеньевна! – заорал он в телефон. – Вы целы? Что Алексей Степанович?!

– А-а-а! – начали в трубку уже не кричать, а рыдать. – Он их убил! Мы уже Пашке позвонили, он приедет сейчас! И милиция! Ой, что-о-о же бу-уде-ет?!

– Я еду!

Не слушая, что договаривает сквозь свои крики Наталья Евгеньевна, Николай бросил трубку даже не затруднившись попрощаться – всё равно она его сейчас не услышит.

– Мама, мне надо убегать, – он заскочил в кухню, на ходу застёгивая ремень натянутых джинсов и запихивая под него полы рубашки. – Когда вернусь не знаю, может и завтра.

– Что-то случилось?

Мама застыла с чашкой в одной руке и мокрой губкой в другой. Секунду Николай колебался, но ответил всё-таки честно:

– У Вдового, Алексей Степановича, что-то стряслось, – только что звонила его жена. На месте разберусь.

Он чмокнул маму в щёку и побежал обратно в свою комнату. То, что к ним сейчас приедет милиция, Наталья Евгеньевна упомянула, зациклившись, аж два раза, и вывод из этого следовал совершенно определённый: сейчас ко Вдовым зайдёт не «Коленька», а доктор Ляхин, с максимумом профессиональных аксессуаров, которые у него найдутся. «Рабочий» белый халат висел у Николая в шкафчике на отделении, но мама уже успела постирать, и он выдрал из шкафа тот, который был уже приготовлен на следующую неделю. Сумка под халат осталась валяться где-то на Ленина, вместе с перчатками, поэтому Николай, коротко объяснив, куда бежит, отобрал у отца его собственную – свободную сейчас от бумаг. По поводу денег он хотел поговорить с отцом позже, но выбора не было. Пришлось действовать по-женски.

– Папа, мне ей-богу у тебя неловко просить. Но я тороплюсь сейчас… Дай мне, пожалуйста, денег, сколько не жалко. Мне действительно надо.

Отец не спеша поднялся с собственного дивана, отложив развёрнутые и здорово уже помятые «Известия».

– Что, с массажом не двигается?

– Двигается-двигается, но сегодня как раз не получилось, а вчера я новую куртку сдуру купил, всё потратил. Мне хотя бы рублей пятьсот, а?

Отец понимающе кивнул, и, сдвинув стекло одной из книжных полок, вынул давно знакомый Николаю томик старой «менделеевской» клинической гематологии в рваной суперобложке.

– Столько хватит?

Он протянул Николаю тысячу, и тот усиленно закивал. Запихав деньги в карман под носовой платок, и благодарно обняв отца, он выскочил в прихожую.

«Закроешь?».

Отец вышел за ним.

– Да, беги уж. Эта куртка?

Наскоро зашнуровывающий ботинки Николай кивнул.

– А чего дырка на боку?

– Где?

Он действительно удивился, и отец показал – на левом боку куртки в самом деле был плоско расположенный разрез в пару сантиметров шириной.

– Ну, не знаю, не заметил, наверное, когда покупал, – сказал Николай, уже напяливая эту самую куртку на себя. Он махнул рукой серьёзно разглядывающему его отцу, явно собиравшемуся спросить что-то ещё, и посыпался вниз по лестнице. За какие-то последние секунды у него создалось очень и очень некомфортное ощущение того, что отец видит его насквозь, и это Николаю крайне не понравилось. Впрочем, откуда? Дырка на боку была случайностью – если до него и дотянулся вчера один из нападавших, то его удар не дошёл даже до кожи, значит особо жалеть не о чем. Саму куртку можно будет попытаться заклеить, когда найдётся время, а пока можно ходить и так – это не слишком заметно.

Всю дорогу от дома до Посадской Николай бежал: ритмично, ровно работая ногами и лёгкими, и намотав на кулак ручки сумки вместо отстёгнутого и сунутого внутрь ещё на лестнице ремня. Два раза его обгоняли маршрутки, и оба раза полные – было ещё, в принципе, не так поздно. Через Ленина или Введенскую он бежать не хотел, и светофор на примыкании к Каменноостровскому Большой Пушкарской задержал его, наверное, на целую минуту, сбив дыхание, но позволив потрясти в воздухе икрами. Даже когда включился зелёный, машины продолжали и продолжали ехать, – как обычно. Большинство водителей в Петербурге искренне ненавидело пешеходов. Не выдержав, он сунулся буквально под колёса по-поросячьи розового «Неона», и сидевшая за рулём девушка лет двадцати едва успела дать по тормозам, разразившись потоком ругательств. Десяток бросившихся перед остановившейся машиной людей отделил снова побежавшего Николая от вежливой автолюбительницы. Неожиданно для него, даже уже пропустив всех, она поехала не по своим важным делам, а, свернув, – вровень с ним, бегущим, мягко приспустив правое стекло и продолжая выкрикивать все синонимы к слову «гомосексуалист», какие знала. Со стороны это могло, вероятно, напоминать выгул собаки.

– Зелёный был! – выкрикнул Николай, повернув на мгновение, голову на бегу. Разумеется, девушке было на его слова плевать – слушать какого-то там придурка, бегающего в десятом часу по улицам с сумкой в руке она не собиралась, – ей хотелось, чтобы это именно он выслушивал то, что она о нём думает.

«Не обращать внимания» – говорил себе в это время сам Николай. – «Плевать. Это не имеет никакого значения по сравнению с мировой революцией».

Выдав на прощанье ещё одну серию изощрённых ругательств ему, и послав жестом и уже полностью срывающимся от злости голосом водителя пристроившейся к ней сзади и начавшей сигналить очередной маршрутки по известному адресу, она всё-таки уехала вперёд. Николай был даже растроган, как много ему, плебею, было уделено внимания. Стекло опускала, несмотря на не гавайскую, в принципе, погоду. Дышала холодным воздухом… А ну как простудится? Ай-ай-ай, и всё из-за него…

Перебежав бывший Кировский, а ныне Каменноостровский проспект у «Ленфильма», Николай перешёл на шаг. Судя по часам, на всю дорогу он потратил меньше 15 минут – это очень неплохо. Плюс ещё минут пять или даже чуть меньше – на сборы. Теперь надо было отдышаться.

В парадной свет уже горел – кто-то из жильцов этим уже озаботился. На третий этаж Николай поднялся не торопясь, окончательно выравнивая дыхание и на ходу превращаясь в молодого, но всё же дипломированного доктора. Дверь была совершенно целая, без следов взлома – чёрт его знает, что это может означать. Нажав на кнопку звонка, он придал себе соответствующий вид, и открывший ему дверь мрачный мужик ни слова не говоря посторонился, пропуская его в квартиру.

– Здравствуйте, – поприветствовал его Николай.

– Здравствуйте, – отозвался тот, запирая дверь за его спиной. – Документики предъявите пожалуйста…

– А что случилось? – поинтересовался Николай, спокойно ставя сумку на пол и расстёгивая и вешая куртку.

Мужик не ответил, ожидая. Николай пожал плечами и достал из заднего кармана джинсов взятый из дома паспорт и удостоверение врача-интерна, которое носил специально как дополнение к студенческому проездному, для встречающихся ещё иногда контролёров. Тот повернулся к свету и весьма тщательно изучил и то, и другое, дав Николаю время надеть на себя халат. У него мелькнула мысль, что халат абсолютно свежий после глажки, и эта деталь может обратить на себя внимание, но менять что-то было уже поздно.