Тяжесть сияния - Кирилл Григорьев

— Тогда хоть терминальные отвалят.

— Да? А сколько раз мы их разводили на выдачу машин, когда Жениными деньгами свои дыры затыкали? Забыл? Нет, уж, Олега, — после паузы сказал Толян. — Ты, конечно, как хочешь, а мне, лично, деваться некуда. Я должен эти проклятые машины с терминала забрать. Правдами или неправдами. А вот, потом…

— А что потом? — осознав всю безнадежность ситуации, переспросил Олег. — К нам уже новые машины вышли.

Толян помолчал.

— Много?

— Ну, одна Антона… Губинская уже на подходе быть должна.

— Этих-то мы свести можем с инспекторами напрямую, — сказал Толян. — Тут же все чисто, да?

— Ага.

— Значит, нам сейчас главное, Женины машины вытащить. А это день-два.

— Может быть, три.

— Как думаешь, успеем? — с надеждой спросил Толян.

Олег вздохнул.

— Не знаю, — честно ответил он.

— Похоже, дружище, никуда мы отсюда не свалим, — подытожил Толян после горькой паузы. — Можешь Насте своей, так и передать — пусть не торопиться. Все одно мы от нее никуда не денемся.

— Ладно, — сказал Олег и посмотрел на часы. — Я все же чертовски рад, что ты, дорогая моя морда, жив-здоров. И я к десяти обязательно буду на терминале. Давай-ка, постараемся за день управиться.

2

— Я никуда тебя не отпущу, — глухо сказала Ирина сзади.

— Тогда у нас будет еще больше проблем, — повернулся к ней Олег. — Ты это понимаешь? За нами начнет охотиться столько народа, что Настя со своими происками покажется просто первоклассницей.

— Почему ты не веришь в серьезность ее угроз?

— Я не верю?! — изумился Олег искренне. — Ты что? Она вчера трех человек убила, а ты говоришь — не верю?!

— Я очень боюсь, Олежа, — вздохнув, сказала жена. — Очень. Я не хочу тебя потерять. Просто, мне кажется, что если ты сейчас уедешь, мы не увидимся больше никогда.

— Это ты о чем? — подозрительно спросил Олег. — Что-то новое во мне увидела?

— Все так же, — покачала Ира головой. — Это просто предчувствие. Давай уедем, а? Давай плюнем на твоего Толяна, не хочет уезжать, черт с ним! Хотя бы сами спасемся!

— Я не могу его бросить, — нахмурившись, сказал Олег. — И я удивлен, что ты вообще мне такое предложила. Как ты могла, Ир?!

— Прости, — сейчас же ответила жена. — Просто я за тебя очень волнуюсь.

Олег присел на корточки и обнял ее ноги. Поднял голову, встретившись с взглядом ее красивых глаз.

— Я обещаю тебе, что мы спасемся, — произнес он. — Я постараюсь разрешить все вопросы как можно быстрее и увезти тебя от Насти и от мамы твоей в наш, только наш новый мир. Хорошо, Ир?

Она улыбнулась, хотя в глазах ее появились слезы.

— Я верю.

Олег ее поцеловал и поднялся.

— Хотя, знаешь, — сказал он с сомнением. — Мне кажется, долго мы без твоей мамы не протянем. Помнишь, попытки сбежать?

— Я все прекрасно помню, — ответила Ира. — Три-четыре недели боли я вытерплю. Главное, чтобы ты остался жив.

У него стиснуло сердце.

— Я скоро буду, Ир.

Всю дорогу до терминала Олег вспоминал их разговор, и слезы душили его. Иришка моя. Ради меня пойти на такое! Он видел ее серое лицо, искаженное внутренней болью. Что же делать? Может быть, тещу с собой забрать?

Он свернул под знакомый указатель.

Он любил свою работу, свою жизнь и свою жену. И он знал, что сделает все от него зависящее, чтобы спасти ее жизнь.

Олег перебросил через плечо сумку с документами и, не спеша, пошел к КПП. Сегодня, подумал он. Сегодня я расстанусь с этим терминалом навсегда.

1

Его разбудил ранний телефонный звонок.

Николай Сергеевич несколько мгновений пытался понять кто, собственно, звонит и по какому поводу. Потом понял, и ему стало совсем нехорошо.

Он сел на кровати, потирая заспанный лоб.

Сон остался где-то далеко за тем рубежом, которым звонок по телефону разделил ночь.

— Успокойся, — посоветовал в трубку Николай Сергеевич. — Для начала — успокойся.

Ночным вестником был Федор.

Он находился в приемном покое городской больницы.

— Шершень в критическом состоянии! — захлебываясь, кричал он. — Тьфу, черт, Никита!

— Прекрати дурить, — строго сказал Николай Сергеевич. — Что я, по-твоему, голема от нормального человека отличить не могу, что ли? Завязывай с детским садом. Что с ним?

— Не знаю! Очень тяжелое состояние. В реанимацию его увезли только что!

— Голем с тобой?

— Да что ему будет-то?! Жив-здоров, сидит в соседнем кресле. Шею она ему немного повредила. Зарастает сейчас.

— Где Тень? — задал главный вопрос Николай Сергеевич.

— Не знаю, — после паузы ответил Федор. — Одна точно скрылась. А вторая… Не знаю. Их же две было.

— Как это две?! — подскочил на кровати Николай Сергеевич.

— Первая — Сияние призвала вторую, Вспышку, — пояснил Федор. — Они обе оранжевые.

Николай Сергеевич на ощупь нашел тапочки под кроватью, накинул халат на голые плечи и поднялся.

Ему чертовски сильно захотелось выпить водки сразу грамм двести, без всякой закуски, залпом. Вернуться к тайному пристрастию, с которым он завязал несколько лет назад и из-за которого у него начались первые проблемы с Миленой.

Огромным усилием воли он подавил этот панический приступ.

— Что ж, Федор, — сказал Николай Сергеевич хмуро. — Рассказывай по порядку.

2

Когда Федор очнулся окровавленный Ирис молча стоял над ним, зажимая фонтанирующую кровью шею. Поэтому Федор немедленно решил, что освободившаяся от наручников Тень прикончила и его, а голем просто оказался в ад последним в очереди.

Он осторожно осмотрелся по сторонам.

Преддверие ада сильно смахивало на полянку, которую он только что оставил. Даже нейтролизатор стоял точно так же. Может, жив, предположил Федор.

Ирис молча протянул ему руку и помог подняться.

Федора волновало два основных вопроса: что с Шершнем и где Тень.

В такой последовательности он их и задал.

Ирис в ответ только пробулькал что-то разрезанным горлом. Но по выражению каменного лица Федор понял — пронесло. Тень каким-то образом сумела удрать.

Из-за меня, с ненавистью к самому себе подумал Федор. Я не выстрелил, я испугался. Из-за меня удрала Тень, из-за меня обливается кровью Ирис, из-за меня погиб Никита.