Путь России. Новая опричнина, или Почему не нужно "валить из Рашки" - Михаил Делягин

Справка

Кризис «Большой двадцатки» проявляется и в неадекватном пиаре

Пиарщики и спичрайтеры часто ведут себя поразительно непрофессионально.

Это ж надо додуматься: выпустить официальное заявление о том, что президент России Медведев выступил на саммите, посвященном проблемам глобальной финансовой стабилизации, с докладом о малом и среднем бизнесе! Они бы еще добавили – по принципу «в огороде бузина, а в Киеве дядька».

С другой стороны, руководитель страны, у которой с малым и средним бизнесом все очень скверно, в официальном интервью разъясняет, что привязал эту тему к соглашению, которое резко ужесточает нормативы банковской деятельности. И на самом деле это правильная, хорошая, конструктивная идея, потому что ужесточение банковских нормативов сократит кредитование, и по малому и среднему бизнесу это ударит в первую очередь.

Это действительно важная тема – может быть, она не связана непосредственно с темой конкретно данного саммита, но она важна, и ее можно обсудить. И дальше в официальном сообщении говорится, что это вызвало большую заинтересованность, живую дискуссию… – но о результатах этой дискуссии не сообщается ничего.

Это азбучная истина, известная всякому мало-мальски разбирающемуся в рекламе (или хотя бы самостоятельно задумывающемуся о ней): сообщая о заинтересованном обсуждении – обязательно хоть что-то говорите и о его результате. Иначе вы своим сообщением создадите у аудитории устойчивое ощущение крайне неблагоприятных для себя итогов этого обсуждения.

Казалось бы, чего проще: добавьте в официальное интервью Медведева одну-единственную строчку: что по итогам обсуждения соответствующие предложения поручили проработать экспертам. И все было бы в порядке.

Но у этих российских (а может быть, и не российских, а у нанятых за нереальные деньги для «улучшения имиджа Российской Федерации») «эффективных манагеров» даже строчки не нашлось лишней для президента Всея Руси!

Впрочем, еще меньший профессионализм демонстрируют специалисты по связям с общественностью «Большой двадцатки».

Сопоставьте только два основных сообщения, которые дают общественности практически все участники последнего, сеульского, саммита.

Первое: мы наконец-то научились договариваться, и это очень хорошо. Второе: в кризисе договариваться было легко, а теперь кризис прошел, и все начали капризничать.

Эти утверждения несовместимы, ибо полностью противоречат друг другу. Одновременная их передача, часто одними и теми же людьми, производит впечатление бюрократического разрыва того, что осталось от мозга, и вызывает устойчивое ощущение, что члены «Большой двадцатки», похоже, действительно осточертели друг другу. Возможно, именно поэтому они решили провозгласить, что кризис заканчивается и что в следующий раз встречаться можно не через полгода, как они уже привыкли, а только через год.

* * *

Весьма интересно, что мировое общественное мнение, похоже, стосковавшееся за два десятилетия «разгула демократии» по «твердой руке», настойчиво ждет от «Большой двадцатки», как до нее от «Большой восьмерки», конкретных и обязательных для всех решений, не понимая, что принятие таких решений совершенно не является формой работы подобного сообщества.

«Большая восьмерка» управляла на первом этапе своего существования, кстати, довольно эффективно, не путем директивных мер и указаний, а при помощи формирования «повестки дня», то есть определением круга проблем, которые считаются главными и которые пытаются решить в первую очередь.

Это очень эффективный способ управления, хотя и не прямой. В самом деле: формирование повестки дня предопределяет тем самым и совокупность мер, которыми эту повестку дня будут пытаться решать. Будут эти меры успешными или нет – не столь и важно: предопределяется характер и направленность общих действий, а они, в свою очередь, автоматически определяют, кто будет главным.

Потому что, если одна и та же группа людей соревнуется в поднятии тяжестей, у них будет один победитель, а в беге на сто метров – совершенно другой, в заплыве на километр – третий, в скоростном употреблении пива – четвертый, а в соблюдении прав человека – пятый, шестой. Таким образом, формирование повестки дня само по себе во многом определяет выигравших и проигравших.

С «Большой двадцаткой» получилось несколько по-другому: она сложилась в условиях, когда повестка дня уже была продиктована внешними обстоятельствами. Ведь «Большая восьмерка» года четыре мучительно пыталась высосать из пальца актуальную повестку дня, и у нее ничего не получалось. Ее члены перебрали все мыслимые и немыслимые темы, вплоть до пиратов в Малаккском проливе, которые якобы будут нападать на танкеры, и нефть из-за этого якобы подорожает до 200 долларов за баррель. Потом китайцы дали понять, что будет происходить с пиратами, которые посмеют нападать на их танкеры, и вопрос сошел с повестки дня как-то сам собой.

Главная тема минувшего сеульского саммита «Большой двадцатки» – валютные войны. Развязывание таких войн вполне логично: сейчас мир переживает не кризис, а глобальную депрессию, в которой ни у кого нет денег и нет устойчивых возможностей их зарабатывания. Денег нет, спроса нет, все стагнируют, и естественный способ выживания в этих условиях – плавное ослабление национальной валюты, чтобы подстегивать экономику. Это единственное, что пока еще работает, и главный скандал в связи с этим – борьба Китая и США.

Американцы обвиняют Китай в политике слабого юаня и в нежелании его усиливать. Сами же при этом смягчают финансовую политику, осуществляют накачку денежной массы, что способствует девальвации доллара.

И вот тут, уже при формулировке темы, сразу выяснилось, кто на самом деле хозяин на саммите.

Потому что тему американской девальвации в кулуарах обсуждали и осуждали все, а вот на повестке дня не посмел обсудить никто. О Китай попытались публично вытереть ноги, но он провел превентивную акцию: в качестве жеста доброй воли немного укрепил юань и сказал, что будет обдумывать возможность его дальнейшего укрепления. Пришлось к нему отнестись хорошо, погладить его по головке – правда, после этого у Китая начались проблемы. Он лишь чуть-чуть усилил юань и создал лишь намек, что эта политика может быть продолжена, – но, поскольку у него есть и свои внутренние проблемы, осуществил ужесточение финансовой политики: его госбанки прекратили массовое крупномасштабное кредитование девелоперов.

И рост цен ускорился, а фондовый рынок поехал вниз.

Правда, на фоне российской экономической политики и заявлений наших руководителей о необходимости укрепления рубля вынужденные меры Китая выглядят вполне рациональными.

Боюсь, при подготовке своих заявлений российские руководители не идут дальше осознания того бесспорного факта, что слово «укреплять» – хороший лозунг. Оно же такое крепкое, такое красивое… Наши начальнички доукреплялись уже в августе 2010 года, когда импорт в Россию подскочил почти на 40 % – и, соответственно, резко ухудшился платежный баланс. По сравнению с III кварталом прошлого года его положительный счет текущих операций сократился в 2,6 раза – и пришлось резко ослаблять рубль.