Потерянная невинность - Нэнси Пикард

— Да. И пока идут работы, там не будет никаких гостей.

Это почти полностью совпадало с тем, что сказала мама.

Вот только он собственными глазами видел, что никто не ремонтирует и не собирается ремонтировать загородный дом Ньюкистов. Выходило, что его маме миссис Ньюкист рассказала одну историю, а ему — ее несколько видоизмененный вариант. Но обе эти истории сводились к одному: Ньюкисты скрывали тот факт, что приютили на ранчо девушку, которая пряталась от своей семьи.

В этот момент мама Митча здорово выросла в его глазах.

Она не только умела мастерски врать, причем гораздо лучше, чем он предполагал. Она делала доброе дело, не стремясь к признанию со стороны друзей и соседей. Его собственная мама, как и мама Эбби, была бы потрясена, узнав об этом. Но Рекс знал, что они об этом не узнают, потому что он ничего им не расскажет.

* * *

— Слышь, дружище, — обратился он к Митчу, когда они сидели в кинотеатре в ожидании отправившихся в туалет Эбби и подруги Рекса. — Поспишь ту киску, которая работала у твоей мамы? Кажется, ее звали Сара. Никак не могу припомнить ее фамилию. Ты, случайно, не помнишь? И вообще, откуда она?

— Сара? — с похотливой улыбкой обернулся к нему Митч. — Ах, Сара…

Рекс раздраженно хлопнул по пакету попкорна, который его друг держал в руках. Над пакетом взлетел фонтанчик зерен.

— Эй, ты чего? — возмутился Митч. — Какого черта ты это сделал?

— Ты помнишь ее фамилию или нет? Я на днях пытался вспомнить, но не смог, и это приводит меня в бешенство.

Митч стряхнул с коленей рассыпавшийся попкорн.

— Э-э… Я не знаю. Погоди, знаю!

Он быстрым движением сунул руку в пакет Рекса и, захватив огромную пригоршню попкорна, высыпал его себе в рот.

— Ты чего?! — возмутился Рекс.

— Фрэнсис, — сказал Митч. — Я запомнил, что у нее вместо фамилии было второе имя. И это второе имя звучало похоже на город, откуда она приехала. Сара Фрэнсис из Франклина. Вот как я это запомнил.

Рекс убрал неги, пропуская Эбби. Его подруга уселась справа.

— А зачем тебе понадобилась ее фамилия? — слишком громко поинтересовался Митч.

— Чья фамилия? — тут же заинтересовалась подруга Рекса.

— Нашей учительницы в начальной школе. — ответил Рекс.

— Ты шутишь? — Она недоверчиво смотрела на него. — Ты забыл фамилию мисс Плант[4]? Как ты мог это забыть? Она же была похожа на рододендрон.

Все четверо начали истерически хохотать.

— Я даже не знаю, что это такое, — простонал Митч, давясь попкорном, — но ты права, именно на него она и была похожа.

— Какие вы злые! — упрекнула их Эбби, но тоже не удержалась от смеха, что свело на нет воспитательный эффект ее замечания.

Когда начался фильм, Митч наклонился к Рексу и шепотом поинтересовался:

— Так что, собираешься ее разыскать?

— Кого?

— Вот только не надо прикидываться. Ты прекрасно знаешь кого. Так ты собираешься ее разыскивать?

— Вот еще! Я просто хотел вспомнить ее фамилию, больше ничего.

Даже в темноте была заметна подозрительная улыбка Митча.

— Да ну? Насколько я помню, Сара Фрэнсис не похожа на рододендрон.

— Нет, не похожа, — вынужден был согласиться с другом Рекс. — Во всяком случае, не была похожа. А теперь заткнись.

— Она похожа на розу, на очаровательную, цветущую, обольстительную, благоуханную…

— Заткнись, черт тебя подери!

Митч оставил Рекса в покое, но еще долго продолжал посмеиваться, что не ускользнуло от Эбби, бросившей на приятеля вопросительный взгляд. Он ответил ей быстрым поцелуем. Эбби улыбнулась Рексу и переключила внимание на экран.

* * *

Под предлогом того, что ему понадобился крем для бритья, Рекс остановился у аптеки, в которой на каникулах работала его учительница истории.

— Рекс! — обрадовалась она. — Как ты проводишь лето? Помогаешь папе на ранчо?

— В основном, да, — кивнул Рекс, подавая ей тюбике кремом и пачку жевательной резинки, которую решил купить в последнюю секунду. — Скажите, миссис Олдрич, вы ведь приехали сюда из Франклина?

— Верно, — удивилась учительница, и было видно, что ей приятно. — Как ты это запомнил?

— Вы нам часто об этом рассказывали, — улыбнулся Рекс.

— О боже! — рассмеялась она. — Вам это, наверное, быстро наскучило.

— Нет, все нормально, нам было интересно. Просто я подумал, может, вы знаете семью Фрэнсис? Они живут где-то в тех краях.

— Фрэнсис? — Она закатила глаза. — Еще бы мне их не знать! Их знают все. По секрету скажу тебе, Рекс, одной этой семейки достаточно для того, чтобы преподавать в этом округе, а не в том.

— Что, серьезно? Они такие плохие?

Она содрогнулась.

— Видишь ли, Рекс, учителя не должны думать об учениках то, что я думаю об этих детях. — Она улыбнулась, подавая уложенные в пакет покупки и сдачу, и неожиданно подмигнула ему. — Только никому не рассказывай.

— Могила. — улыбнулся в ответ Рекс. — И что, они все такие?

Она задумчиво прищурилась.

— Почти. У них есть старшая сестра, очень хорошая девушка. Во всяком случае, она была такой, когда я видела ее в последний раз, а это было несколько лет назад. В тот год, когда я забеременела, я заменяла кого-то из учителей в их школе, и она была в моем классе. Хорошенькая девочка, хотя и не Эйнштейн. Но она старалась и была очень мила. К счастью, мне не приходилось иметь дело с ее родителями, потому что они никогда не приходили в школу и не интересовались успехами своих детей. Ее младшие братья и сестры уже ставили на уши всю школу. Да, да, даже сестры. Представить себе не могу, как такое семейство могло произвести на свет столь кроткое создание. Я помню, что еще подумала тогда: «Если у нее хоть что-то есть в голове, она сбежит от них как можно быстрее и как можно дальше». — Перегнувшись через прилавок, она прошептала: — Знаешь, Рекс, я десять раз подумаю, прежде чем такое сказать, но это не люди. Да, да, это самые настоящие отбросы общества, начиная с никчемных родителей и заканчивая самыми младшими детишками, да поможет им Господь.

— За исключением старшей дочери.

Миссис Олдрич пожала плечами.

— Я не знаю, что с ней стало, — грустно ответила она. Наконец ей в голову пришел совершенно очевидный вопрос: — А почему ты меня о них расспрашиваешь, Рекс?

Он пожал плечами, как за минуту до этого сделала учительница, и скорчил гримасу, подразумевающую, что в этих вопросах нет ничего серьезного.