Горчаков. Время и служение - Виктор Лопатников

В последующем Горчаков не раз прибегнет к этому испытанному средству. Его выверенные и аргументированные дипломатические послания продемонстрируют миру свою эффективность, удерживая страну от применения силы, как, впрочем, и оберегая ее от внешнего вторжения на протяжении последующих двадцати лет.

В центре Петербурга, на канале Грибоедова, стоит величественный храм Воскресения Христова, или, как его еще называют, Спаса на Крови. Он строился 24 года, на рубеже XIX–XX веков. Окончательно воздвигнут и освящен в 1907 году. В 1914 году из-за начавшейся Первой мировой войны был закрыт, затем подвергся поруганию: в нем был склад, в блокадные годы — морг, после войны — хранилище театральных декораций. После долгой реставрации летом 1998 года он вновь предстал таким, каким был девяносто лет назад… Его архитектурный облик и убранство, расцвеченные эмалями и золотом купола — одно из последних, наивысших проявлений творческого взлета зодчих, художников, мастеров императорской России.

Храм Спаса на Крови — не только памятник русской архитектуры и монументально-декоративного искусства, не только религиозно-культовое сооружение. Это чудом сохранившийся памятник императору России, мемориал Александра П. Храм построен на месте его гибели, именно там, где бомба террориста нанесла ему смертельное ранение. Помимо изображений библейских сюжетов на фасадах храма по его периметру расположен ряд монументальных гранитных досок. На них золотом начертан свод «деяний Александра II», основные этапы, отметившие правление российского императора.

Посетители, поглощенные созерцанием великолепия собора, порой не удосуживаются уделить этому достойного внимания, тем более что чтение текстов затруднено особым старинным шрифтом, да и расположены доски неудобно. Однако на начертанных здесь строках стоило бы остановиться. Прочитав надписи на стенах Спаса на Крови, можно оценить масштаб преобразований и нововведений, какие были предприняты в различных сферах жизни российского государства, ощутить близкую связь тех деяний и событий с современностью.

Всего досок двадцать.

Часть из них посвящена становлению личности государя, восшествию Александра II на российский престол. Другая относится к военным походам и победам, в том числе тем, которые мало что скажут даже подготовленному читателю. Время поглотило их значение и смысл. Но есть и такие, которые неотделимы от российской истории.

Перед нами, по сути дела, панорама жизни России третьей четверти XIX века. Здесь начертаны законы и правила, привнесшие принципиально новое в управление страной, в отношения собственности, в систему народного образования и просвещения, в судопроизводство и многое другое, вокруг чего нынче идет дискуссия в современной России. Немало из того, что впоследствии было отвергнуто и забыто, оживает теперь в том же виде, как это было в ту далекую пору. Кое-что, весьма существенное, прямо проецируется на проблематику, которой сегодня озабочено общество.

20 ноября 1864 года

Судебные уставы.

Рассмотрев сии проекты, Мы находим, что они вполне соответствуют желанию Нашему водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных Наших, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе Нашем то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем всех и каждого, от высшаго до низшаго…

Александр.

В этих словах: «водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех» — отображена одна из программных целей, стоявших перед Александром II. К тому, чтобы право и закон стали главенствующими в обществе и чтобы судебная власть получила надлежащую самостоятельность, были приложены реформаторские усилия многих мыслящих людей всей предшествующей российской истории. Гласный суд присяжных, опиравшийся на судебные уставы 1864 года, пользовался широкой поддержкой в российском обществе. Окончательное разрушение его, как и многих уложений, придававших судебной системе цивилизованные черты, произошло после 1917 года, когда классовая ненависть решительно отвергла предшествующий опыт строительства российской государственности.

Предпринимаемые на рубеже XX и XXI веков преобразования судебной системы России шаг за шагом, а порой и слово в слово повторяют искания, пройденные русским обществом в ту эпоху. Обретается опыт, накопленный российским обществом в 60—70-е годы XIX века. Реформируемое право и судопроизводство продвигаются теми же путями, какие прокладывал министр юстиции Замятнин со своими единомышленниками и помощниками.

«Суд скорый, правый, милостивый и равный для всех» — заветная цель века нынешнего, как и минувших веков.

На другой доске значится:

27 апреля 1863 года Ограничение телесных наказаний.

До середины XIX века избиение, насилие над человеческой личностью достигало огромных масштабов. Палка, плеть, ремень, зуботычина были главными инструментами, державшими людей в повиновении. Страх казался самым действенным средством для продвижения России вперед. Жестокие, изощренные формы наказаний оставались уходящей в века традицией. Избивали розгами, шпицрутенами в армии, драли «кошками» на флоте, совершавших преступления метили клеймами. Арсенал средств, использовавшихся судебно-исполнительными органами, был велик. К «нерадивым» служащим государственных учреждений применялись «кандалы и стул с цепью», битье палками, таскание за волосы и пощечины. Розги и кулачная расправа считались обыденными педагогическими средствами в системе школьного образования.

Со времен Петра I, когда у классной стены стоял солдат с хлыстом, или Анны Иоанновны, когда провинившихся кадетов драли «кошками», российская система воспитания, за редкими исключениями, разнообразила применение розг. Если в некоторых женских институтах это наказание носило условный характер, как угроза или предупреждение, то в «благородном» Смольном институте воспитанниц секли публично, «с большой торжественностью». В тридцатилетнее правление Николая I физические наказания детей в школе стали нормой. Тогда, как свидетельствует современник, «розги покупались возами, и это гнусное наказание производилось еженедельно по средам и субботам… всякий учащийся, получивший в субботу, понедельник или во вторник единицу или же записанный в журнал за шалость, был высечен в среду, а провинившихся в среду, четверг или пятницу секли по субботам»[80].

В педагогическом обиходе царили представления, что «оплеуха отмыкает поле для раскаяния», что «боль розги развивает нравственное чувство и весьма часто лучше всего другого пробуждает совесть»[81].

Упразднить наказания — шаг по тем временам решительный и смелый. Пойти на него не было просто царственным жестом. Такое решение стало признаком того, что в России прочность ее устоев, стремление к общественному порядку обретали иные черты. Это означало, что жизнедеятельность общества могла быть управляема по гораздо более гуманным правилам и законам.