Артист (Управдом – 4, осень 1928) - Андрей Никонов

— Хорошо, так и сделаю. Даже лучше, я Савельева попрошу, пусть нас камерой снимет, будто для киножурнала на фоне гостиницы. А можно я тебе потом напишу, ну домой?

— Конечно, — Травин взял с тумбочки блокнот, написал свой псковский адрес и адрес почтамта, — если на второй, я сразу получу. Я здесь ещё две недели, потом в Москву заеду на пару дней, может быть, и там увидимся.

— Нет, мы, наверное, в это время уже в Крыму будем. Спасибо тебе за всё, — Зоя поднялась на цыпочки, поцеловала Сергея в щёку, и вытолкала его за дверь.

* * *

Почти в это же время Мурочка довезла коляску с Федотовым до дверей почтамта, помогла заехать на ступени и ушла. Телеграфист мечтательно посмотрел ей вслед, потом занял своё место за телеграфным аппаратом и принялся подкручивать ролик, подающий бумажную ленту. Ему казалось, что при прощании она сжала его ладонь особенно нежно, и Федотов твёрдо решил, что дальше рассусоливаться не будет, а открыто скажет женщине о своих чувствах.

Между тем дама его сердца, выйдя из здания почтамта, свернула налево, дошла до пересечения с Советским проспектом, пересекла каштановую аллею, и направилась в сторону набережной. Сразу за Теплосерной она свернула на Нижегородскую улицу, застроенную небольшими домами. Пятый по счёту с левой стороны, с металлической крышей и двумя колоннами у подъезда, занимало Общество потребкредита, а флигель арендовали жильцы. Мурочка прошла по длинному коридору, постучала в последнюю дверь.

Ей открыл Плоткин.

— Опаздываешь, — уполномоченный схватил женщину за руку, затащил в комнату и попытался поцеловать.

— Но-но, — Мурочка ударила его по руке, — я же говорила, Мишель, у нас не может быть романтических отношений. Сейчас. У меня жених в Ростове, мы ещё не расстались.

— Только моргни, и я его под монастырь подведу, — Плоткин грубо захохотал, уселся на диван, но и её не отпустил, заставил сесть к нему на колени. — Небось хмырь какой, такую кралю профукал. Вот, держи, это тебе.

Он достал из кармана золотой браслет, протянул женщине.

— Только сейчас не надевай, — предупредил он, — мало ли что. Одного лишенца недавно прижали, награбленное у народа прятал, гнида, так пока что лучше этим не светить.

Хорошо, — женщина не сопротивлялась, когда руки уполномоченного залезли ей под платье, — спасибо, Мишель, ты такой щедрый. А я всё разузнала.

— Ладно, говори, — Плоткин поморщился, пощупать и погладить ему позволяли, а вот дальше не пускали, уполномоченный страдал и злился.

— Смотри, — Мурочка слезла с коленей, достала из ридикюля бумажку, протянула Плоткину, — Базиль сказал, они уже готовы, но всё зависит от охраны. Если людей будет слишком много, то они подождут следующего раза, ну а если только человек десять, то нападут вот здесь.

И она ткнула пальцем в бумажку.

— Колония Аривас? Да, место удачное, не удалось узнать, откуда они появятся?

— Об этом мне ничего не известно, ты же знаешь, их главный, Завадский, очень скрытен. Но если я скажу, где и когда товар будет, их человек проследит за погрузкой во Владикавказе, а потом телеграфирует сюда. Вы перехватите телеграмму, и точно будете знать, что они клюнули.

— Хорошо, время подготовиться ещё есть, — Плоткин больше не делал попыток прижать Мурочку, — но если что-то не так пойдёт, ты и твой братец не отвертитесь.

— Перестань, я не больше тебя люблю этих бунтовщиков. И вообще, ты сегодня какой-то грубый и мрачный, что-то случилось?

Плоткин не хотел ничего говорить, но у его осведомительницы был дар вызывать людей на откровенность. И он рассказал ей об обидчике, который, по его словам, приставал к женщине в поезде, и о том, что здесь он его отыскал. И что зовут этого хама Сергей Травин.

Услышав знакомую фамилию, Мурочка вздрогнула.

— Я этого голубчика так прижму, — уполномоченный грохнул кулаком по столу, — что он не отмоется. На десять лет засажу, чтобы знал, по всей строгости. Сегодня же его арестуем, а потом допросим, у меня и не такие раскалывались, как младенцы рыдали.

Женщина молчала, кивая головой и прокручивая в голове, что лучше сказать. Арест Травина пока что в её планы не входил.

— Я его, кажется, знаю, — посмотрев в окно, произнесла она.

— Кого?

— Этого Травина. Здоровый такой, в сажень ростом, светлые волосы, улыбка глупая.

— Точно он. И откуда ты его узнала? — подозрительно спросил Плоткин.

— Он приятель хозяина квартиры, телеграфиста. Они вместе в царской армии служили, а теперь он в Пскове начальником почты работает.

— Я так и знал, — просиял Плоткин, — точно белогвардейский шпион, теперь этому подлецу не отвертеться. Что там арест, сразу к стенке.

— Подожди, — женщина погладила уполномоченного по щеке, — здесь по-умному надо сделать, чтобы он не оправдался. Пусть Базиль его с Завадским сведёт, им такой человек сейчас пригодится. Если честный откажется, и побежит их сдавать, они же его и прикончат, а если, как ты думаешь, он из шпионов, то тогда вместе со всеми и возьмёшь. А пока я за ним прослежу.

— Великолепно, — Плоткин просиял, — я ведь именно так и хотел сделать, ты меня просто опередила. Хорошо, значит, тут получается не просто беляцкий заговор, а связь с заграницей. Этот твой субчик, у него наверняка знакомые в Эстляндии или Польше, это ж самая настоящая шпионская сеть получится. Вот Бушман умоется у меня, а то смотрит свысока, подумаешь, инспектор особого отдела. И где твой отдел, инспектор? Я! Я их поймаю, Михаил Плоткин.

Перед глазами уполномоченного промелькнули все те блага и награды, которые он получит. О доступе к Мурочкиному телу он позабыл, женщина не стала его отвлекать, погладила по щеке и ушла. Выйдя на улицу и завернув за угол, она вытерла лицо и руки надушенным платком, брезгливо поморщилась.

— Жадный безмозглый идиот, — сказала Мурочка, и отправилась на рынок за продуктами.

Женщина сошлась с Плоткиным больше года назад здесь, в Пятигорске. Тогда они с Василием, её двоюродным братом, были на мели, украденные в Москве богатства впитались в южную богемную жизнь, как в песок, миллионы всё никак не появлялись, и приходилось заниматься чем попало. Нэпманы, если их не убивать или не пытать, не очень охотно расставались с деньгами, найти