Еврейские дети любят свою маму - Слава Рабинович

…Его дочь – Екатерина Райкина – вспоминала о детстве отца: «Однажды в Рыбинске, куда семья Райкиных бежала из Риги в Первую мировую войну, папа, прихватив сестричек, отправился в цирк-шапито. Брезентовый шатер во время представления красочного спектакля «Шантеклер» запирался на огромные железные ворота. Дедушка, вернувшись домой после работы, и услышав, что его дети так поздно смотрят «этот балаган», ужаснулся! Он бросился к цирку и стал что есть силы колотить ручищами по оцинкованным воротам: «Отдайте моих детей! Отдайте!» Дома он долго бушевал: «Еврею быть клоуном? Никогда!» и даже пустил в ход ремень. Дед, всю жизнь отбирая в морском порту лес для лесопилен и шахт, считал увлечение сына театром пустым и вредным: «Ну, если уж так тянет в артисты, то лучше, как это принято в интеллигентных еврейских семьях, музыкой заняться!» – и купил сыну скрипку. Но Аркаша быстро приспособил ее для катания по льду, а еще, сделав из смычка кнутик, возил скрипку по снегу, как саночки».

В 1922 году семья Райкиных переехала в Петроград к родственникам на Троицкую улицу, где Аркадий пошел в 4-й класс 23-й городской школы. К тому времени, несмотря на свой юный возраст, он уже бредил театром и постоянно пропадал в стенах бывшей Александринки – Государственного академического театра драмы, В школе Аркадий посещал драматический кружок, руководителем которого одно время был Юрий Юрский (отец Сергея Юрского). Вот что вспоминала об этих годах сестра Аркадия Райкина Белла: «Мы жили на шестом этаже (в доме на теперешней улице Маяковского). Сначала занимали всю квартиру – пять комнат, потом нас уплотнили и оставили только две. Аркаша озорник такой был. Он ведь что придумал: с приятелями они перекинули по улице доску из окна одной комнаты, что была угловой, в другую и… бегали по ней, как в цирке. Аркаша с детства интересовался театром. В Александринку бегал чуть ли не каждый вечер. Денег у родителей не было на билеты, и он втихую книжки и тетрадки продавал. В театре его все контролеры знали и любили. Потом уже так пускали, безо всякого. И волевой был очень: когда отец ему всыпал, как следует (рука у него была тяжелая), то Аркаша только зубы сжимал, и слезинки из него не выходило».

В 1924 году 13-летний Аркадий Райкин едва не умер. Однажды он долго катался на коньках и простудился. У него началась ангина, давшая осложнение на сердце. После этого ревматизм и ревмокардит надолго приковали его к постели. Прогнозы врачей были малоутешительными, и родители готовились к самому худшему. Однако организм мальчика оказался сильнее болезни. Аркадий выжил, но ему предстояло буквально заново учиться ходить. «Его сестра, которая сейчас живет со мной, ей 91 год, рассказывала, что детей не пускали в больницу, потому что любое движение в палате папе давалось с болью, – вспоминала дочь Екатерина. – Ему было больно даже лежать под простынкой. Ужас в глазах. Так он пролежал 9 месяцев. Дедушка спускал его на плечах на улицу, только чтобы папа подышал воздухом. Мама рассказывала, что вот тогда у него сформировался характер. Он стал замкнутым, думающим, наблюдающим».

После выздоровления Аркадия его родители были категорически против актерской профессии сына. Конфликт был настолько серьезным, что юноше пришлось покинуть отчий дом, и в 1929 году он устроился работать лаборантом на Охтинский химический завод, не переставая мечтать о театре. Райкин жил в общежитии завода, и заработав необходимый годовой рабочий стаж, поступил в 1930 году в Ленинградский институт сценических искусств на факультет кино (куда вместе с ним поступил Петр Алейников) на режиссеро-актерский курс педагога, режиссера театра Мольера и знатока комедии Владимира Николаевича Соловьева. Родители Аркадия были по-прежнему против его актерской профессии, считали профессию актера несерьезной, и не способной принести реального заработка. Но, несмотря на это, Аркадий Райкин со студенческой скамьи начал выступать на эстраде, преимущественно в концертах для детей, и его номера с куклой Минькой, надувными поросятами и патефоном сразу стали популярными.

ФАИНА РАНЕВСКАЯ:

«Когда умер Чехов, у мамы слезы текли рекой, и унять их было невозможно»

Фаина Раневская, р. Фельдман Фаина Гиршевна (1896–1984).

Народная артистка, лауреат трёх Сталинских премий, член Союза кинематографистов СССР. По мнению редсовета британской энциклопедии «Кто есть кто», была включена в десятку выдающихся актрис двадцатого века.

Мать ее была женщиной чувствительной, любительницей искусств. Одно из детских воспоминаний Фаины: мама в слезах, они текут рекой, и унять их невозможно. «Что такое, мамочка, что случилось «– «В Баденвейлере умер Чехов». А на ковре упавший томик его рассказов. Фаина убежала с ним и, не отрываясь, прочитала «Скучную историю». Так, когда ей еще не было восьми, Антон Павлович впервые вошел в ее жизнь. И расположился в ней надолго: пока она не переиграла все его пьесы: «Вишневый сад» (Шарлотта), «Чайка» (Маша), «Свадьба» (Змеюкина), «Юбилей» (Мерчуткина), «Три сестры» (Наташа), «Дядя Ваня» (старуха Войницкая). Второй раз Фаина увидела мать в таком же горе, когда умер Лев Николаевич Толстой. «Погибла совесть, совесть погибла», рыдала мама.

А о своем детстве она писала так: «Мне вспоминается горькая моя обида на всех окружавших меня в моем одиноком детстве», – писала Раневская. К одиночеству она начала привыкать с малых лет, правда, так с ним и не смирилась до самого конца жизни.

Маленькая Фаина, как это нетрудно представить, не любила Новый год, этот чудесный праздник с наряженной елкой и кучей подарков. Причина была проста: на праздники признанную красавицу, старшую сестру Беллу наряжали словно принцессу. В прелестном наряде та казалась еще обольстительнее, чем обычно. Окружающие восхищались Беллой, порой преувеличенно восторженно, чтобы польстить отцу, не чаявшему души в очаровательной дочери, и совершенно забывали про некрасивую и неуклюжую заику Фаину, завистливо наблюдавшую за очередным триумфом сестры со стороны. Ей, как и всякому ребенку, хотелось похвал, внимания, аплодисментов, но всего этого девочка была лишена и оттого чувствовала себя несчастной, никому не нужной.

Существует теория, утверждающая, что всю свою жизнь человек инстинктивно старается добрать то, что недополучил в детстве. Кто-то покупает себе, любимому, дорогие игрушки, кто-то забивает шкафы нарядами, а кто-то не мыслит и дня без изысканных блюд. Вполне возможно, что главным стимулом творческого пути Раневской-актрисы стала жажда внимания, жажда признания, жажда восхищения со стороны окружающих.

Кто знает – будь детство Фаины Фельдман другим, таким, как ей самой хотелось его видеть, мир мог бы остаться без великой актрисы Фаины Георгиевны Раневской. Зато одним счастливым человеком на земле стало бы больше, а это тоже много значит. Увы, время нельзя повернуть вспять…

У четы Фельдманов было четверо детей: первенец Белла, Яков, Фаина и Лазарь, умерший ребенком. Трудно сказать, какие отношения царили в семье Фельдманов, но по воспоминаниям Фаины Георгиевны, до идеальных им было далеко. Возможно, маленькая Фаня была чересчур ранима, как это свойственно артистическим, творческим натурам. Возможно, она излишне замыкалась в себе, стесняясь своего заикания, а возможно, в обеспеченной семье Фельдманов, как и во многих других семьях, считалось, что главное – это чтобы дети были сыты, хорошо одеты и, слава богу, здоровы, а на все остальное внимания просто не обращали.