Вязание по пятницам - Кейт Джейкобc
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Та промолчала.
— Так вот, я советую вам никогда не выходить замуж, если хотите стать счастливой, — продолжила Кэт, тряхнув волосами. — Я потратила свою жизнь на то, чтобы сохранить тонкую талию, и на борьбу с целлюлитом. Да, у меня стройное тело и ухоженное лицо, но этого слишком мало для счастья.
— Это предубеждение, которому вы поддались! — возразила Дарвин, собравшись прочитать ей лекцию на тему предрассудков в социуме. Но Кэт остановила ее.
— Я хорошо знаю психологию и социологию, — ответила она покровительственным тоном, — и могу сказать вам, что чувствую себя жертвой. Но не сумею объяснить, во имя чего я отреклась от себя и превратилась в миссис Помешательство-на-Самой-Себе. — Кэт повернулась к Джорджии и добавила ледяным тоном: — А теперь я обращаюсь к тебе, мисс Уолкер: почему ты не пошла другим путем и не стала ничего менять в своей жизни?
Джорджия вертела в руках стакан и смотрела прямо перед собой невидящими глазами.
— У каждого свой путь, Кэт. И мы не все можем изменять и контролировать. Многое происходит помимо нашей воли.
— Да, ты права, — отозвалась подруга, казалось, слова Джорджии удовлетворили ее любопытство. — Ну, кто согласен со мной?
— Согласен с вами в чем? — спросила ее Кейси, прищурившись, стараясь удержать на ней внимательный взгляд.
— В том, что мы можем изменить себя, и мы совсем не безнадежны, и не всякая ситуация безвыходна, как сказала мисс Уолкер.
Кэт залпом выпила вино, вероятно, за успех перемен. И опять взглянула на Джорджию.
— Не понимаю, о чем ты… — пробормотала Джорджия.
— А я понимаю. Я тоже хочу все изменить, — быстро заговорила Дарвин, — я буду учиться вязать.
— Браво! Но я бы хотела узнать и обо всех остальных тоже! Что вы станете делать дальше? — Джорджия подхватила призыв Кэт и вскинула голову.
— Я позвоню матери, — сказала Люси.
— А когда вы с ней говорили в последний раз? — поинтересовалась Кэт.
— Год назад.
— А я хочу научиться хорошо готовить. И больше не переживать о том, как я выгляжу. Я вообще хочу все изменить. — Кэт радостно улыбнулась. — Это и твоя заслуга, Джорджия.
— А я теперь уже не знаю, чего хочу. Джеймс опять пытается вклиниться в нашу жизнь…
— А я — бросить работу и заниматься только тем, что мне нравится! — заявила Кейси. — Но из этого ничего не выйдет, хотя я все же попробую.
— Да, — добавила Анита, — надо всем попробовать что-то сделать. Если Марти опять попросит меня пообедать с ним, я соглашусь.
— Можно, я отнесу тарелки на кухню? Прошу тебя, мне это доставит удовольствие, — сказал Джеймс. — У тебя и так была куча работы в этот чудесный праздник, и ты приготовила столько вкусной еды. Ягненок просто восхитителен.
Воскресный вечер прошел замечательно. Джеймс отлично чувствовал себя в компании Джорджии и Аниты. Он рассказывал о Париже, о том, как там празднуют Пасху, и как он обычно проводил праздники в Балтиморе. Раньше он никогда не говорил Джорджии о своей семье. Дакота была в полном восторге от того, что папа рядом.
— Так у меня есть братья и сестры? — спросила она, не веря своим ушам и не смея надеяться, что у нее, оказывается, полно родственников.
Джорджия никогда не упоминала о Джеймсе, и единственные родные, о которых знала Дакота, — это отец и мать Джорджии, а также прабабушка Грэнни. С братом Донни Джорджия не виделась очень давно, поскольку он не приезжал домой ни разу после окончания школы, но теперь у Дакоты лицо сияло от счастья. Джорджия вздохнула, не зная, радоваться ей или, наоборот, огорчаться происходящему.
— Три тети и семь двоюродных братьев, — подсчитала Дакота, — и еще бабушка и дедушка. А они знают, когда у меня день рождения? В июле. Мне будет тринадцать.
Джорджия тут же напомнила Дакоте, что ни Джеймс, ни его семья не знали этого и знать не могли. Но потом добавила: Дакота всегда мечтала иметь большую семью и непременно их всех полюбит. Она объясняла дочери отсутствие отца его занятостью на работе, отъездом в Париж… Но иногда вопросы Дакоты повергали ее в замешательство, и тогда она искала поддержки у Аниты. Теперь пришло время, когда мистер Фостер наконец соизволил поведать правду о своих родных, чего он не сделал двенадцать лет назад, когда он и Джорджия были любовниками. Однако Джорджия считала выбранное для таких рассказов время не слишком подходящим.
— Ну хватит задавать вопросы, мисс Королева Пирожных, — сказала она Дакоте, надеясь урезонить дочь. Сам факт того, что двенадцать лет ни отец, ни его семья ни разу не поздравили Дакоту с днем рождения и даже никогда не интересовались ею, уязвлял гордость Джорджии, и ей не хотелось продолжать разговор на эту тему.
— В честь нашего гостя, мама, у нас будет отличный десерт!
— На кухне есть сладкий морковный кекс, дорогая, — прошептала Джорджия, — я его утром приготовила.
— Это десерт на второе, мам, — ответила Дакота тоже шепотом, — а у меня есть специальное блюдо.
— Хм… и что же это за десерт, дорогая? И когда ты успела его приготовить? — Джорджия немного удивилась, но Дакота хитро улыбнулась и подмигнула ей: это сюрприз.
— О, я его не готовила, я его заказала в пятницу. Нашла рецепт в поваренной книге Джулии для детей, но сама я его приготовить не смогла, у меня не было всех ингредиентов, — пояснила Дакота, сжав руки матери и Аниты. — Я заказала его специально для воскресного ужина.
В это время в дверь позвонили, и Джорджия вскочила с места, собираясь открыть неизвестному гостю.
— Специальный заказ, — объявил из-за двери голос Марти.
Джорджия распахнула дверь и увидела гостя в костюме и при галстуке.
— Специальный заказ, — повторил он, удерживая на вытянутых руках металлический поднос, накрытый крышкой, и передавая его Джорджии.
Она немедленно поставила его на стол и сняла крышку. Анита улыбнулась, довольная, что Марти присоединился к их застолью. Она очень хотела увидеться с ним накануне, но так и не решилась зайти в его ресторанчик. Когда он появился прямо перед ней, она даже растерялась, не в силах вымолвить ни слова. Она не ожидала встретиться с ним при таких необычных обстоятельствах.
— Та-да! — провозгласила Дакота. — Попробуй, Анита! Это «Банановый Фостер»! Пробуйте все! «Банановый Фостер»! В честь нашего гостя! — Дакота протянула руки и обняла отца за шею. — Это и для меня тоже! Я ведь Фостер! — добавила она в заключение.
Джорджия застыла от ужаса. Джеймс мгновенно заметил, как переменилось выражение ее лица, и немного смутился.
— Да, Дакота, но, наверное, все лучшее в тебе — от Уолкеров, я уверен, — сказал он мягко. — И красота, и ум.
Дакота, пожав плечами, поставила тарелку для Марти и стала разливать ликер.
— Ну вот, теперь мы все будем есть «Банановый Фостер»!