Учитель 2. Летние каникулы - Владимир Комаров

захватить такую огромную и великую страну. Продолжат они свою экспансию в другие страны или будут довольствоваться только США? Есть с ними смысл заключать договора и союзы? Потому что торговые связи нарушены, экспорт и импорт как материалов так и информационных потоков завис в воздухе.

Мир занес ногу над пропастью и задумался, замер.

И я понимаю, что теперь только мы сможем подставить под эту ногу мост. Которые, прежде, нужно построить.

И медлить не стоит. Поэтому сегодня у нас важный день. Мы предпримем попытку сделать большой шаг вперед.

Но это будет после обеда. А до этого — занятия. И это тоже большое и важное дело, пропускать которое совершенно не стоит. Как говорили в древности — один день года стоит.

Мы, хоть и не афишировали свои занятия, свои способности, но все равно, по городу и по соцсетям ходили слухи. И они тревожили общественность. Особенно после нападения диверсантов Роя. Понятное дело, что мало кто в городе поверил о том, что в день города нас атаковали террористы. Но и версия в чудищ выглядела, в глазах тех, кто всё только слышал, достаточно бредовой. Поэтому в обществе ходил разброд и шатание, которой рано или поздно во что-то да выльется.

И нам это было понятно, поэтому наша команда усиленно готовилась. К тому чтобы рассказать общественности правду. Всю, полностью.

Машина остановилась у черного входа и я торопливо забежал во внутрь помещения. Впереди три часа лекций, перед четырьмя сотнями учеников, которые принесут мне, приблизительно две тысячи опыта. И того, до следующего уровня конструктора останется еще десять тысяч очков. Учитывая все методы сбора и накопления опыта, это приблизительно четыре дня. И тогда я смогу производить двести имплантов в сутки.

Общая теория, углубление в предмет, уточнения и пояснения по отдельным темам, ответы на вопросы. Сто восемьдесят минут учебного процесса. Быстрый перкус в кафе театра и вновь поездка на машине.

Но на сей раз достаточно долгая.

Аэропорт Кольцово, зал ожидания бизнес-класса, где в дальнем углу неторопливо пьет кофе губернатор. Увидев меня подскакивает, от чего кожаное кресло приятно поскрипывает.

— Все по плану?

— Да, — киваю головой. — Когда летим?

— Да хоть когда, — улыбается Емельян Дмитриевич. — Нам Витановский свой джет предоставил в полное пользование. Так что как скажешь, так и будет.

— Тогда сейчас, — не стал я медлить, хотя кофе хотелось ужасно. После лекций горло сохнет словно в пустыне.

— Вперед — Руйвашевский указал рукой вход в терминал. — Нас уже ждут.

Мы прошли по коридорам, нырнули в салон джипа, который отвес нас к самолету, восхитились роскошной улыбке встречающей нас стюардессы, погрузились в обволакивающие уютом кресла частного джета миллиардера.

Легкий толчок, шум в ушах и милая Илона уже несет нам долгожданный кофе. Вновь сверкнув белоснежной улыбкой, она, поинтересовавшись, что господа желают, исчезла за занавеской, готовить нам бутерброды.

Губернатор молчал, смотрел в иллюминатор и пил кофе чашка за чашкой. Волновался. И я его понимал. Все же не каждый день летаешь в Москву. К президенту.

Толчок и шины загудели бетонной взлетно-посадочной полосе. Сбросив скорость, джет вырулил к ангарам, где нас уже ждал кортеж. Черные громоздкие машины. Люди одетые в черное, в черных очках на глазах.

Илона на прощание улыбнулась нам и мы скрылись в темном салоне бронированного джипа. За окном мелькали люди, машины, деревья, роскошные дома. Потом заехали в сумерки леса. Огромные ели тянули к нам свои лапы. Белые стволы берез изредка мелькали в окнах, слово обозначали километровые столбы.

Шлагбаум. Вооруженные люди заглядываю в салон, сверяют лица с изображением на экране планшета. Одобрительный кивок, хлопок закрываемой двери, размеренное гудение мотора.

Еще один блок-пост. Еще один осмотр. Еще один кивок.

Тяжелые, явно пуленепробиваемые двери, пристальные взгляды охраны. В руке одного из мужчин портативный металодетектор, которым он проводит вдоль наших тел. Интересно, зачем? Уверен, что внутри стен на входе напичкано столько датчиков, что это явно излишний. Скорее всего, чтобы посмотреть нашу реакцию. Вдруг дернемся, вдруг выдадим себя.

Ищите — ищите. Мой дробовик двенадцатого калибра надежно спрятан от всевозможных датчиков в ячейке быстрого доступа, которая находится в моем личном, локальном подпространстве. До туда не добьет ни один датчик, его не просветит ни один сканер.

Губернатор смотрит на меня и многозначительно поднимает брови. Мол, а что ты хотел?

Он уже это проходил, причем не единожды, он знает эту процедуру. Я ж тут впервой и такой контроль, откровенно говоря поражает.

Впрочем, я представил себя на месте начальника службы безопасности и понял, что столько досмотров совсем не много. Ведь кто мы такие?

Непонятные люди, у которых в губернии буквально пару недель назад произошло черт те что. Причем никто достоверно не знает что именно. И вот теперь, они сами вызвались на прием к президенту с «потрясающим предложением». Все это неимоверно подозрительно.

Так что я смирился со своим положением. Покорно поднимал руки когда по мне водили очередным сканером, открывал рот для досмотра, заглядывал в глаза какому-то подозрительному типу, стоял ждал под металлической рамкой. Надо, Федя. Надо.

И наконец последние двери раскрылись. Там, в скромном кабинете нас ждал невысокий, седой человек. Сергеев Петр Михайлович. Президент Российской Федерации. Самый молодой президент в истории России.

— Здравствуйте, господа, — поздоровался он с нами за руку. С каждым. Моя ладонь при этом предательски запотела. — Прошу.

Он пригласил нас к столу, на котором стоял чайник и несколько вазочек со всякой снедью. Сам разлил чай по чашкам. Придерживая их за блюдца, поставил перед нами. При этом внимательно рассматривая нас. Словно пытаясь понять, что мы хотим ему рассказать.

Я молчал, тихонько размешивая сахар в ажурной чашке и разглядывал вазу с моим любимым печеньем. Оно называлось «Свердловское» и я совсем не уверен, что такое производят тут, в Москве. Это значит, что они узнали мои вкусы и специально привезли его сюда из нашей губернии? Или это разыгралась моя паранойя?

— Угощайтесь, Дмитрий Сергеевич — негромко сказал Петр Михайлович, подталкивая ко мне вазу. — Я знаю, вы любите его.

Вот так. Он напрямую дал мне понять, что многое обо мне знает. Многое, но все ли?

— Господин президент, — начал губернатор.- Мы просим прощения за долгое молчание, за то, что продолжительное время не ставили вас в известность обо всем происходящем у нас.

Сергеев кивнул, аккуратно прихлебывая из кружки.

— Но вскоре, — продолжал Руйвашевский, — вы поймете, почему это