Заколдованный замок. Сборник - Эдгар Аллан По

До сих пор неровности земли, которую мы пересекали, скрывали от нас море, лишь изредка оно проглядывало между камнями и холмами, и, когда оно полностью открылось нашему взору, до него оставалось еще ярдов двести. Выскочив на берег, мы, к величайшему ужасу, увидели, что огромные толпы туземцев несутся в нашу сторону из деревни и из всех видимых других частей острова, яростно размахивая руками и завывая, как дикие звери. Мы уже собрались было развернуться, чтобы попытаться скрыться среди холмов, но я заметил носы двух каноэ, торчавшие из-за большого камня, выступавшего из моря. К ним мы и бросились со всех ног. Они были брошены без охраны, а из груза в них были только три большие черепахи и набор весел для шестидесяти гребцов. Мы тут же завладели одним из каноэ, усадили в него нашего пленника и изо всей силы толкнули в воду.

Однако, не проплыв и пятидесяти ярдов, мы достаточно успокоились и собрались с мыслями, чтобы понять, какую оплошность совершили, оставив второе каноэ дикарям, которые к этому времени были уже на вдвое большем расстоянии от него, чем мы от берега, и стремительно приближались. Времени терять было нельзя. Надежда на спасение была призрачной. Вызывало величайшие сомнения, что мы, даже гребя изо всех сил, опередим их и окажемся у каноэ первыми, но шанс, хоть и мизерный, был. В случае успеха мы могли спастись, но, не попытавшись, обрекали себя на неизбежную гибель.

Каноэ туземцев были сконструированы так, что у них имелись и нос, и корма, но мы, вместо того чтобы развернуться, просто пересели лицом в другую сторону. Как только дикари это увидели, их крики сделались вдвое громче и побежали они еще быстрее. Мы же гребли со всей энергией, которую рождает отчаяние, и раньше на месте оказался лишь один туземец. Этот человек дорого поплатился за свою резвость: Питерс прострелил ему голову из пистолета. Остальные самые быстрые его соплеменники были от нас шагах в двадцати-тридцати, когда мы завладели вторым каноэ. Сперва мы попытались стащить его в воду, подальше от берега, где дикари не смогли бы его достать, но днище челна застряло в песке, и у нас не было времени его освобождать, поэтому Питерс двумя мощными ударами мушкетного приклада выбил большие куски из борта на носу и на боку. После этого мы снова отплыли, но двое дикарей успели подбежать к нам. Они вцепились в наше каноэ и не отпускали его, пока мы не прикончили их ножами. Теперь мы оказались свободны и что было сил гребли в открытое море. Толпа дикарей, подбежав к поврежденному каноэ, взвыла в бессильной ярости. По правде говоря, судя по тому, что я узнал об этих чудовищах, это был самый жестокий, самый лицемерный, самый мстительный, кровожадный и злодейский народ на свете. Не приходилось сомневаться, что, окажись мы в их руках, нас не пощадили бы. Они, охваченные безумием, пытались преследовать нас на поврежденном каноэ, но, осознав, что это пустое занятие, снова излили свою ярость воплями и помчались в горы.

Мы избежали непосредственной опасности, но положение наше не оставляло поводов для радости. Нам было известно, что у дикарей имелись четыре каноэ, но мы не знали, что два таких челна были разнесены в щепки при взрыве «Джейн Гай» (позже об этом нам стало известно от нашего пленника). Поэтому мы посчитали, что дикари возобновят преследование, как только доберутся до бухты, где обычно стояли их лодки — до нее было примерно три мили, — и прилагали все усилия, чтобы как можно скорее и дальше отойти от острова, для чего заставили грести и пленника. Примерно через полчаса, когда мы преодолели, вероятно, миль пять-шесть в южном направлении, от бухты отделилась большая флотилия плоскодонных лодок или плотов и устремилась вслед за нами. Однако после короткой погони они, отчаявшись догнать нас, повернули.

Итак, мы оказались посреди бескрайнего и пустынного Антарктического океана за восемьдесят четвертым градусом широты в хрупком каноэ без провизии, если не считать трех черепах. К тому же в скором времени можно было ожидать начала долгой полярной зимы. Нужно было определиться, в какую сторону плыть. Мы видели шесть-семь островов, принадлежавших той же группе и отстоявших друг от друга в пяти-шести лигах, но ни на один из них мы высаживаться не собирались. Когда мы шли с севера на «Джейн Гай», самые суровые области сплошного льда оставались позади нас, — как бы этот факт ни расходился с общепринятыми представлениями о природе Антарктики, мы убедились в этом на собственном опыте. Поэтому возвращаться на север было бы безрассудно, особенно в это время года. Лишь одно направление оставляло надежду. Мы приняли решение плыть на юг, где, по крайней мере, существовала вероятность открыть другие земли и еще большая вероятность попасть в более теплый климат.

До сих пор в Антарктике, как и в Арктическом океане, мы не сталкивались ни с действительно сильными штормами, ни с большими волнами, но каноэ наше являлось, в лучшем случае, хрупким суденышком, хоть и довольно крупным, поэтому мы взялись оборудовать его теми скудными средствами, которые имелись в нашем распоряжении, чтобы придать ему как можно большую прочность. Корпус каноэ был изготовлен из коры какого-то неизвестного нам дерева, шпангоуты — из крепкой ивовой лозы, которая прекрасно подходит для использования в таких целях. У нас имелось пятьдесят футов пространства от носа до кормы и от четырех до шести футов ширины при глубине по всей длине четыре с половиной фута — таким образом лодки местных островитян отличались от лодок других известных цивилизованному человеку народов Южного океана. Мы не верили, что их могли построить владевшие ими примитивные дикари, и через несколько дней узнали от своего пленника, что каноэ нашим варварам достались случайно и изготовлены были обитателями другой группы островов, расположенной на юго-западе от того места, где мы их нашли. Для укрепления нашей лодки сделать можно было очень немногое. У носа и кормы мы обнаружили несколько широких щелей, мы их законопатили, разорвав суконную куртку. Из ненужных весел, которых здесь было в избытке, мы соорудили некое подобие каркаса на носу, чтобы гасить силу встречных волн. Два весла заменили нам мачту — соединив крест-накрест, мы укрепили их на бортах, обойдясь таким образом без рей. Паруса мы изготовили из своих рубашек, что сделать было не так-то просто, потому что наш пленник наотрез отказался нам помогать, хотя в остальных работах участвовал с готовностью. Вид белой материи почему-то внушил ему неописуемый ужас. Он не хотел ни прикасаться, ни даже приближаться к ней, а когда мы попытались его заставить, туземец весь затрясся и крикнул: «Текели-ли!»

Покончив с обустройством каноэ, мы взяли курс на юго-юго-запад, намереваясь обогнуть самый южный из островов вокруг. Когда остров остался позади, мы повернули на юг. Погода стояла поистине прекрасная: с севера дул легкий ветерок, море было совершенно спокойно, круглые сутки светило солнце. Льда не было видно, мне ни разу не попался на глаза лед южнее параллели острова Беннета. Да и вода здесь была слишком теплой для льда. Убив бóльшую из наших черепах и получив не только мясо, но и богатый запас воды, мы продолжали спокойно плыть своим курсом примерно семь или восемь дней и за это время, должно быть, преодолели большое расстояние в южную сторону, поскольку ветер сопутствовал нам, а очень сильное течение подгоняло каноэ в нужном направлении.