Любовные чары - Елена Арсеньева

Марина смотрела непонимающе, и Джессика пояснила:

– Понимаете, я подумала, что люди благородногопроисхождения, даже выросшие в неподобающем месте, в другой семье, так илииначе выдают себя. Возьмите хотя бы нашего конюха Хьюго… Впрочем, речь не онем. Если бы Элен являлась дочерью Алистера и Гвендолин (а та была отнюдь непростолюдинка, у нее очень благородные предки!), она неосознанно потянулась бык золоту. А ребенок выбрал яблоко, значит… значит, мне не о чем беспокоиться.

Марина глянула на спутницу дикими глазами. О нет, небредовая проверка Элен изумила ее – другие слова Джессики поразили до глубиныдуши.

– Хьюго? Вы полагаете, что Хьюго…

– Во всяком случае, он говорит, что происхождения самогоблагородного. Однако родители отреклись от него по каким-то причинам и отдалина воспитание некоему Маскарену, который только при смерти открыл Хьюго тайнуего рождения.

– И ему известно, кто его родители? – затаила дыханиеМарина.

– Он уверяет, что да.

– И вы ему верите?!

– Всякое бывает в жизни, – загадочно улыбнулась Джессика.

– Для одного замка что-то многовато подкидышей! – выпалилаМарина. – Ведь и про Агнесс говорят…

– Я слышала, – перебила Джессика. – Забавно, что она началараспространять такие слухи о себе лишь после того, как здесь появился Хьюго истал уверять, что он вовсе не Маскарен. Агнесс тогда скучала без своего милордаи решила прельстить другого красавца, добавив к своим прелестям флёртаинственности.

– И ей удалось, – поджав губы, процедила Марина.

– Что удалось? – вскинула брови Джессика. – Добавить?

– Нет, прельстить. Я сама видела, как Агнесс…

– О господи, хватит об Агнесс! Давайте лучше поговорим овас.

– Обо мне? – растерялась Марина.

– Ну да, в продолжение вчерашней беседы. Скажите, Марион,кого вы ревнуете к Агнесс: ледяную глыбу Десмонда или обворожительного Хьюго?

«Обоих», – чуть не выпалила Марина. Однако в следующеемгновение до нее дошел смысл вопроса, и она почувствовала, как заполыхало еелицо.

– У меня и в мыслях не было… – неловко забормотала она,теребя поводья так, что доселе смирная лошадка начала нервно прядать ушами.

– Было, было! – со знанием дела кивнула Джессика. – Я незнаю ни одной женщины, у которой при виде распутных глаз Хьюго не возникало быраспутных мыслей.

– И у вас, что ли? – не удержалась Марина, но Джессика необиделась, широко улыбнулась в ответ.

– А чего греха таить? Ведь я живая женщина. Однако явоспитана была в строгости, к тому же мне никогда не забыть Алистера. А вот вы,Марион, не обязаны никому хранить некую эфемерную верность и можете позволитьсебе подумать о Хьюго. Помните, вы спрашивали, не было ли бастарда у староголорда? Вообразите только: может, Хьюго и есть тот самый бастард? Тогда понятно,почему он так прижился в Маккол-кастл, пусть пока в его конюшнях. Вдруг онподтвердит свое происхождение и будет признан Макколами? Он на год или двастарше Десмонда, и еще неизвестно, кто будет объявлен нынешним лордом Макколом!А поскольку он не состоит в родстве с леди Еленой и вам не родственник, то… Длявас была бы недурная партия, Марион!

Марина едва не упала с седла. Хьюго – сын Джорджа?Предположение более чем смелое, но, учитывая нравы, царящие в Маккол-кастл,отнюдь не безосновательное. Джаспер писал о какой-то Клер Крэнстон, родившейребенка от сэра Джорджа и отдавшей его на воспитание… куда? Вдруг тот ребенок,ничем не напоминающий своих родителей, как писал о нем Джаспер, и в самом делеХьюго Маскарен?

Она взглянула на Джессику и заметила, что та едва сдерживается,чтобы не расхохотаться.

– Да вы надо мной смеетесь! – с досадой и облегчениемвоскликнула Марина. – Ну какой он лорд Маккол? Кувыркается в конюшне сослужанками, с той же Агнесс…

– Ну, это скорее доказывает его родство с Десмондом, – сухо перебилаДжессика и с досадой воскликнула: – Ну вот, накликали!

Марина обернулась в ту сторону, куда показывала Джессика, иувидела Агнесс.

Странно, что, услышав ее имя, она сначала почувствовалатолько глухое раздражение. Но раздражение сменилось испугом, ужасом при видесамой Агнесс. Служанка ехала верхом на вороной кобыле и одета была в длиннуючерную рубаху, задранную выше колен. Вглядевшись, Марина обнаружила, что седлопод странной наездницей мужское, а ноги опутаны веревками и связаны. Руки жепрятались в длинных рукавах рубахи, завязанных узлом на спине. Агнесс сиделасогнувшись, но сквозь завесу длинных, спутанных черных волос видно было, чторот ее завязан черной тряпкой. Лошадь, которой она не правила и которую непонукала, тем не менее покорно шла по тропе, ведущей к реке, словно путь был ейхорошо знаком.

– Эт-то что еще… – изумленно начала было Марина и снова едване выпала из седла. Потому что Джессика вцепилась в ее поводья и, развернувсвоего коня, резко потянула за собой Марининого конька в сторону леса.

Ничего не понимая, она оглянулась, – и снова вскрикнула,увидав процессию из двух десятков человек, одетых в белые балахоны и следующихк реке за Агнесс – тоже верхом, но на белых конях. Однако в отличие отвозглавляющей процессию девушки никто из них не был связан. Лицо предводителя,ехавшего почти вплотную к Агнесс, показалось Марине знакомым.

– Погоди, да погоди! – Она силилась перехватить повод,замедлить бешеную скачку, и наконец ей удалось. С ловкостью, которой сама отсебя не ожидала, Марина лихо заворотила коня и снова поскакала к дороге.

– Вернись, не то погибнешь! – задушенно выкрикнула Джессика,обгоняя Марину и преграждая ей путь.

Лицо ее было исполнено такого ужаса, что Мариназаколебалась. Вгляделась в предводителя процессии, который в то мгновениевоздел руки (капюшон съехал ему на затылок, открыв знакомые устрашающиебакенбарды).

– Сименс! – ахнула Марина. – Зачем он здесь? И что такое сАгнесс?

– Да неужели ты не понимаешь?! – яростным шепотом выкрикнулаДжессика. – Сименс наконец поймал свою ведьму. И это… Агнесс!

Марина растерянно оглянулась. Джессика нервно стиснула руки.