Загадай желание - Татьяна Веденская

– Нет, они не могут.

– Ну и отлично, – пожал плечами Котик.

Олеся подумала, что сейчас-то их и выпроводят восвояси, выгонят взашей или, может быть, снова вызовут охрану. Но вместо этого она вдруг услышала то, к чему совершенно не была готова.

– Итак, вы знаете, что у нас готовится реалити-шоу, в котором мы хотим показать, как это непросто – находить понимание и работать в команде. Чем меньше понимания, тем лучше, если честно. Между вами, как мы видим, нет никакого понимания. Вот мы и подумали, что раз вы так ненавидите друг друга, что деретесь еще до начала кастинга, вы станете отличной парой для нашего шоу, – заявила с улыбкой Софья Юрьевна.

– Что? – удивились Олеся и Каблуков.

– Нет! – в один голос воскликнули оба.

– О, да. Мы поставим вас в команду. Будете есть жуков вместе, детки, – рассмеялся Котик.

– Надеюсь только, что ваш запал не пропадет после того, как ассистент скажет «Мотор», – добавила дама. – Что ж, детки, покажите нам, как именно вы будете веселить наших зрителей.

– Я не собираюсь есть жуков с нею! – возмущенно фыркнул Каблуков, с отвращением косясь на Олесю. Та отвечала ему полнейшей взаимностью.

– Тут, детки, все просто. Либо вы работаете вместе, и тогда милости просим в шоу, либо…

– Вы по отдельности нам не то чтобы неинтересны – по отдельности вы меньше чем пустое место, если сказать честно, – поделилась Софья Юрьевна, выразительно глядя на Каблукова. – Вы и актеры-то никакие. Но вместе у вас есть шанс.

– Нам надо подумать, – пробормотала Олеся. И добавила: – Но я лично согласна. Я уничтожу его.

– Вот это отлично! – хлопнул в ладоши Котик. – Ну что, попробуем сняться?

– Попробуем, – угрюмо кивнул Каблуков.

Судьба? Нелепая случайность? Попадалово? Карма? Как бы там ни было, а пробы прошли очень даже успешно. Им нужно было достать ключ, подвешенный к потолку. Олеся с наслаждением наступила Каблукову на ухо, а он чуть не вывернул ей плечо, когда снимал ее со своих плеч.

– Стоп, снято! – крикнул Котик.

Будущее стало чуть ближе. Макс Померанцев, конечно же, уехал. Олеся провела ночь, глядя в потолок и стараясь не думать о нем. Особенно она старалась не думать о том, какие сильные и требовательные у него руки, какие нежные поцелуи, как она теряет голову от близости с ним, от звуков его голоса. Не думать о нем получалось плохо. Зато про Анну она, честно говоря, даже не вспомнила.

Нонна лежала на спине, лицом вверх, и чувствовала, как ветер играет ее волосами. Земля под спиной была холодной и мокрой, недавно прошел дождь. Так и простудиться недолго, мелькнуло у нее в голове, но мысли не могут помочь человеку встать, если он громыхнулся в обморок на ровном месте. Нет, не на ровном – на родной грядке, собственными руками вскопанной, любовно избавленной от сорняков и засаженной помидорной рассадой. Нонна подумала – вот умру тут на грядке с помидорами, а эти гадюки обо мне даже не вспомнят! Потом подумала – а что это со мной, в самом деле? Чего это я грохнулась? Никогда же ничего со мной такого не было!

– Господи, Нюся, что случилось?

Голос мамы прозвучал, как музыка небес, и страх немного отпустил. Нонна почувствовала, как мамины руки прикасаются к ее плечам, как холодная вода льется по лицу. Мир вдруг развернулся в обратную сторону, и чувства, сенсоры, мышцы – все снова заработало, завелось в обратном порядке, потихонечку, одно за другим. Нонна открыла глаза и растерянно посмотрела на перепуганную мать, загородившую собой солнце. Перед глазами все еще стоял какой-то туман, но уже можно было управлять своим телом.

– Я… я не знаю, – прошептала Нонна, не узнавая собственный голос. – Голова закружилась.

– Ты перегрелась. Солнце-то вон какое, – уверенно кивнула мать и принялась кричать, звать отца.

Нонну перетащили на веранду, принесли раскладушку, одеяло, уложили и принесли ей чай с сушками.

– Ну, ты как, дочка? – хмурился отец.

Нонна полусидела на куче подушек с сухим сеном, держала чашку в одной руке, сушку в другой и с удивлением отмечала, что ей совершенно замечательно и нормально. Никаких следов происшедшего она не может в себе отметить, ничего не изменилось.

– Значит, перестояла на солнце?

– Наверное, резко наклонилась – вот головка-то и поплыла, – уверенно заявила мама.

На том и порешили, тем более что в последующие дни, весь остаток субботы и воскресенье, Нонна чувствовала себя просто отлично. Как новая.

– Ну, не пугай нас, – пожелали родители, и жизнь потекла своим чередом.

Единственная проблема – Нонна никак не могла согласиться до конца, что она именно перегрелась. Как перегреешься, если на дворе плюс восемнадцать? Солнце – да, теплое. Но не жаркое, нет. Ветерок дул прохладный, она чувствовала его даже, когда лежала в этом своем обмороке. К тому же только что заканчивавшийся дождь добавлял прохлады. Нет, никак не могла она перегреться. Резкие движения – еще куда ни шло. Наверное, перепад давления. В любом случае ничего страшного. Незачем городить огород и наводить панику. Лучше всего все просто забыть.

Единственный момент, последовавший за инцидентом, так это то, что Нонна все же позвонила Анне во вторник. Не сдержалась. Не выдержала душа поэта позора мелочных обид. Почему это из-за Олесиных проблем Нонна должна оставаться без лучшей подруги? Пусть они там собираются по пятницам без нее. Пусть им там даже будет хорошо – плевать. Но общаться с Анной никто не может запретить. В конце концов, это просто несправедливо.

– Нонночка, привет! – Анна искренне обрадовалась ее звонку, отчего Нонна с облегчением выдохнула. – А я как раз собиралась тебе звонить.

– Да? Ну… здорово, – пробормотала Нонна, про себя же подумала, что если Анна собиралась звонить, то почему не позвонила? Но вслух не сказала.

– Не хочешь зайти, кофейку выпить? Мне очень нужно с тобой посоветоваться, – продолжила Анна, и сердце Нонны моментально оттаяло. Если бы Анне не нужно было на самом деле советоваться с Нонной, это нужно было придумать – любой вопрос. Хоть бы даже и «какую помаду лучше взять к красному в горошек платочку?»

– О, конечно! – улыбнулась Нонна. – Хоть сейчас, я все равно дома сижу.

– Сейчас? Нет, давай вечерком, ладно? – растерялась Анна.

Нонна нахмурилась. Неприятные мысли появились у нее в голове.

«У тебя там что, Олеся сидит?» – захотела спросить она, но сдержалась. Ценой неимоверных усилий, между прочим. И, кстати, не напрасно. Выяснилось, что никакая Олеся у Анны не сидела. Правда, кто у нее там сидел, она так и не призналась. Заявила, что все объяснит при встрече. Что ж, Нонна умела ждать.

Прошло всего чуть больше недели с тех пор, как Нонна стояла одна-одинешенька перед входом в джазовый клуб. Иными словами, после того, как ее все кинули, – но чувство было такое, будто прошла вечность. Нонна стояла перед знакомой дверью и пыталась разобраться, отчего же ей так не по себе – почему у нее горит лицо, почему она дрожит, почему волнуется?