Пока еще жив - Питер Джеймс

Эмма Ривз позвонила через час и, заметно волнуясь, сообщила, что найденный на ветке клочок ткани полностью совпадает с двумя уже имеющимися в их распоряжении. Она также сказала, что нашла свежий на вид след от автомобильных протекторов, отличный от следа, оставленного машиной позвонившего члена общества. Заражаясь ее волнением, Брэнсон приказал Эмме Ривз взять на себя охрану территории и, задав несколько уточняющих вопросов, добавил, что выезжает к ней через пару минут.

Положив трубку, он огляделся, решая, кого взять с собой. Заметив, что Белла Мой только что закончила говорить с кем-то по телефону, сержант решительно направился к ней:

— Не хочешь прокатиться за город?

Она пожала плечами, посмотрела на него как-то странно и, пробормотав неуверенно «да, конечно», прихватила со стола пакетик «мальтезерс» и поднялась.

Утром, на обратном пути из Кардиффа, она по большей части молчала, была тиха и задумчива, и Брэнсон даже начал думать, что, может быть, ляпнул лишнее накануне вечером. На завтрак Белла пришла в топе, которого он никогда раньше на ней не видел — умеренно консервативном, но разительно отличающемся, в лучшую сторону, от всего того, что она обычно носила, и сержант не мог не задаться вопросом: а не ради ли него все эти перемены?

В машине Белла тоже оставалась какой-то странно притихшей, ограничившись краткой сводкой новостей о состоянии матери, которое ничуть не улучшилось за последние сутки. Разговор то и дело прерывал установленный на приборной доске навигатор «томтом», каждые несколько минут выдававший резким, лающим голосом указания касательно маршрута.

Перед последней милей обязанности штурмана взяла на себя Белла. Впрочем, зачитав громко полученные от Эммы Ривз подсказки, она снова ушла в свои мысли. Они проехали сначала по узкой сельской дороге, потом свернули налево возле указателя с надписью «Общество любителей рыбной ловли» Западного Суссекса и покатили по круто уходящей вниз одноколейке, обсаженной по обе стороны высокими кустами.

— Жила когда-нибудь в деревне? — спросил Брэнсон, чтобы хоть как-то сломать тяготившее его молчание. Может быть, он все-таки задел ее чем-то накануне? Но чем? Вроде бы ничего особенного не сделал и не сказал.

— Это не мое.

— И не мое тоже. Я — прирожденный горожанин. В деревне, по-моему, слишком много чудаков.

— Я выросла в деревне. Мои родители арендовали землю у одного фермера. В город мы переехали, когда они вышли на пенсию.

— А-а-а, — протянул он, пытаясь придумать, как выйти из неудобного положения. — Ну, я не имел в виду, что все — чудаки.

Она промолчала.

Очередной знак указал влево, в сторону недостроенной и, похоже, заброшенной фермы. Большой хозяйский дом явно пустовал; на двери стоявшего без крыши амбара болталась табличка с надписью «Опасно. Не входить»; еще одна постройка, сложенная из серых шлакоблоков, глазела на мир пустыми, без стекол, окнами и темными дверными проемами. Чуть дальше протянулись старинные, без окон, коттеджи. Повсюду лежали мешки с песком, дренажные трубы и громадные деревянные катушки электрического кабеля.

Форсировав разлившуюся мутную лужу, они увидели фургончик службы криминалистической экспертизы, припаркованный на бетонированной площадке, рядом с большим темно-синим внедорожником. Поперек узкого проезда была натянута синяя с белым оградительная лента. Висевший на столбе знак предупреждал: «ПРОЕЗД ЗАКРЫТ».

За исполнением предписания следила Эмма Ривз, серьезная, симпатичная блондинка, предусмотрительно облачившаяся в белый комбинезон, резиновые сапоги и синие перчатки. В руке она держала журнал осмотра места происшествия. Рядом с ней топтался эксперт-криминалист Дэвид Грин, также в комбинезоне. Улыбчивый мужчина в болотных сапогах и соответствующем облачении замер, словно постовой, с удочкой в руке.

Проклиная себя за рассеянность — грязная жижа уже затопила его старательно начищенные мокасины, — Брэнсон достал из багажника дорожную сумку и вместе с Беллой направился к проезду.

— Сэр, это Уильям Питчер. Это он нам позвонил. И кстати, он — отставной парамедик.

— Спасибо за звонок. — Брэнсон повернулся к мужчине с удочкой: — Вы уверены, что этого клочка не было на кусте вчера?

— Уверен. Надеюсь, не зря вас побеспокоил. — Уильям Питчер посмотрел на Дэвида Грина, потом на Эмму Ривз и остановился на Гленне. — Вчера его там точно не было. Я уходил в девять вечера и проверил регистратор — после меня в обществе никого не оставалось, а сегодня никто еще не приходил.

За плотной стеной деревьев мелькала полоска воды. Брэнсон взглянул на Эмму Ривз, потом на Дэвида Грина:

— Нам переодеться?

Грин покачал головой:

— Не надо. Разве что хотите сами все проверить? — Он с сомнением посмотрел на мокасины Брэнсона. Белла успела переобуться в резиновые сапожки.

— Я только хочу на этот клочок посмотреть.

Стараясь не наступать на старые следы, Грин повел его к зацепившемуся за ветку обрывку ткани. В просвете между кустами сержант увидел деревянный причал. Озеро имело овальную форму, берега его сильно заросли, по периметру было оборудовано несколько рыболовных мест. В дальнем конце озеро сужалось, становясь чуть шире речки, но потом снова расширялось. Идиллия да и только.

Уильям Питчер оказался человеком разговорчивым, если не сказать болтливым, настоящим кладезем информации, и мог многое рассказать об обществе и его членах. Гленн Брэнсон никогда даже не задумывался о том, что пруд чем-то отличается от озера. Теперь, благодаря Уильяму Питчеру, он это знал. Любой внутренний водоем, площадь которого превышает пол-акра, называется озером. Площадь здешнего достигала трех с половиной акров, а его главная проблема, объяснил словоохотливый рыболов, заключалась в угрозе заболачивания.

Впрочем, как вскоре выяснилось, по крайней мере в этой части озера проблемы были посерьезнее.

Эмис Смолбоун кипел от злости. Прошлепав к краю бассейна — каждый шаг отдавался жгучей болью в стертых подошвах, — он посмотрел на четыре зеленых цилиндрических деревца в металлических кадках на противоположной стороне и сердито затянулся «коибой».

Эмис Смолбоун не просто кипел от злости. В нем бушевал неутихающий ураган гнева. Гнев этот был так силен, что он даже не заметил ледяного тягучего винтажного ирландского виски «Джемисон». Высоко над ним голубело ясное послеполуденное небо. Пролетевший реактивный самолет оставил на нем клубящуюся белую полоску. Среда. Первая неделя свободы. После встречи с Грейсом он все же зарегистрировался в хостеле и встретился с офицером службы пробации — исключительно для того, чтобы не давать ублюдку-полицейскому повода еще раз к нему прицепиться.

Когда-то он жил в одном из лучших в городе домов ценой три миллиона фунтов, у него была вилла в Марбелье, яхта восьмидесяти футов длиной, «феррари-тестаросса». А что теперь? При освобождении ему выдали сорок шесть фунтов плюс жалкое недельное пособие.