Летний остров - Кристин Ханна

Тогда ты говоришь себе, что главное — ребенок, из-за него ты и женился, и почти убеждаешь себя в этом. Когда ты держишь на руках своего младенца, то наконец начинаешь понимать, что такое настоящая любовь. И все же, ведя дочь за руку, или заплетая ей косички, или читая сказку на ночь, ты задаешь себе вопрос, достаточно ли этого.

Я не знаю, что делать. Мы с женой так отдалились друг от друга… Прошу вас, помогите.

Одинокий и потерянный.

Дорогой Одинокий и потерянный!

Я сочувствую вам всем сердцем. Думаю, каждый знает, что значит чувствовать себя одиноким, особенно в кругу семьи, который принято считать теплым и дружеским. Я вижу, что вы человек порядочный и сознаете, что, разрушая семью, тем самым неизбежно разрушаете жизни своих родственников. Поверьте, одиночество, которое вы ощущаете сейчас, лишь бледная тень мучительного чувства, ожидающего вас, если вы уйдете.

Я молюсь, чтобы вы покопались в собственной душе и обнаружили хотя бы остатки любви, которую некогда испытывали к своей жене, нашли зерно чувства, которое сможет снова прорасти. Обратитесь к психологу, поговорите с профессионалами и друг с другом. Съездите вместе с отпуск. Прикасайтесь друг к другу, и пусть это будут не только сексуальные ласки. Мимолетные прикосновения значат очень много. Примите участие в какой-нибудь общественной деятельности, например в жизни церковной общины.

Обратитесь к консультанту по семейным проблемам. Я верю, вы не станете разрушать свой брак и калечить жизнь детям, пока не испробовали все возможные средства достичь примирения.

Последуйте моему совету.

Нора.

Последним лежало письмо, написанное от руки, к которому не прилагалось никакой газетной вырезки. По-видимому, Нора хотела его опубликовать, но его не приняли. Однако она сохранила послание.

Дорогая Нора!

В этом году мою дочь, мою дорогую девочку, задавил насмерть пьяный водитель. Теперь я знаю, что такое трагедия, я знаю ее на вкус, на ощупь…

Я обнаружил, что больше не могу говорить с людьми, даже с женой, хотя она сейчас нуждается во мне больше, чем да бы то ни было. Я вижу, как она сидит на краю кровати с немытой головой, с красными глазами, но не могу протянуть к ней руку, не могу ее утешить. Если меня оставить в покое, я, наверное, проживу остаток жизни, не проронив ни слова.

Мне хочется собрать свои пожитки, сложить в магазинную тележку и исчезнуть в безликой толпе бродяг на площади Первых поселенцев. Но даже на это у меня нет сил. Поэтому я сижу дома, разглядываю вещи, напоминающие о том, что у меня когда-то было, и спрашиваю себя, зачем я вообще дышу.

Одинокий и потерянный.

Вверху листка кто-то приписал: «Немедленно выслать факсом прилагаемое письмо по адресу этого человека». Тут же была подколота ксерокопия рукописного ответа.

Дорогой Одинокий и потерянный!

Не хочу тратить время на красивые слова, которыми мы обычно маскируем скорбь. Вы в опасности, но пока еще не зашли так далеко, чтобы этого не понимать. Я собираюсь сделать то. чего никогда раньше не делала и, наверное, никогда больше не сделаю. Вы должны приехать и поговорить со мной, отказ не принимается. В вашем письме упоминается площадь Первых поселенцев, в обратном адресе указан город Лорелхерст. Завтра моя секретарша будет ждать вашего звонка, и вы с ней обговорите время встречи. Прошу вас, очень прошу, не разочаровывайте меня! Я знаю, что жизнь может больно ранить даже самое сильное сердце, но иногда для того, чтобы спастись, нам достаточно лишь одного-единственного прикосновения незнакомого человека.

Протяните мне руку… Я буду с вами.

Под письмом стояла подпись «Нора».

Руби заметила, как у нее дрожат руки. Неудивительно, что читатели любили ее мать. Она аккуратно сложила газетные вырезки и письма обратно в конверт, оставила содержимое посылки на кухонном столе, чтобы мать увидела, а сама поднялась к себе.

Пока Руби не сняла трубку и не стала набирать номер, она даже не сознавала, что собирается позвонить Кэролайн. Но это было разумное решение. Она чувствовала себя очень неуверенно, а Кэролайн всегда твердо стояла на ногах.

После третьего гудка в трубке раздалось:

— Алло?

Нельзя было не заметить, что голос Кэролайн звучит устало.

— Привет, сестренка. Похоже, тебе не мешало бы немного вздремнуть.

Кэролайн засмеялась:

— Мне всегда не помешает вздремнуть. Правда, остается загадкой, чем я занимаюсь, что так жутко устаю.

— И чем же ты занимаешься?

— Задать подобный вопрос матери семейства может только женщина, не имеющая семьи. Как у вас дела? С мамой уживаешься?

— Она оказалась не такой, как я привыкла думать, — тихо призналась Руби.

— А разве могло быть иначе? Ты не разговаривала с ней с тех пор, как по телику шел сериал «Лунный свет».

— Знаю, но дело не только в этом. Например, ты знала, что она ходила к психоаналитику еще в те времена, когда была замужем за папой? Или что она еще в восемьдесят пятом году принимала валиум?

— Вот это да! — ахнула Кэролайн. — Может, именно психоаналитик посоветовал ей бросить папу?

— С какой стати?

Кэролайн снова рассмеялась:

— Руби, этим они и занимаются — объясняют несчастным женщинам, как найти счастье. Если бы у меня были деньги на то, чтобы уходить от Джерри всякий раз, когда психоаналитик советует мне это сделать, я бы уже жила на Аляске.

— Неужели ты тоже ходишь к психоаналитику?

— Ну-у, Руби, это все равно что ходить к маникюрше.

— Только маникюрша ухаживает за телом, а психоаналитик — за душой.

— Но я думала, что ты со своим Главным нападающим живешь душа в душу.

— У нас есть трудности, как у всех, но я бы предпочла поговорить о… А-а-а! Дженни, прекрати сейчас же! Фу, какое безобразие! Руби, мне нужно бежать, твоя племянница только что вылила на голову братца стакан виноградного сока.

Не дожидаясь ответа, Кэролайн повесила трубку.

Все было готово.

Постучав, Дин услышал приглушенное «войдите» и переступил порог.

Эрик сидел на кровати и читал потрепанную книгу в мягкой обложке — «Иллюзии» Ричарда Баха. Увидев Дина, он улыбнулся:

— Привет, братишка. Где пропадал? Скоро обед.

Эрик потянулся за чашкой, пальцы у него дрожали, он устало застонал и уронил худую руку. Дин быстро подошел к кровати, взял чашку с тумбочки и осторожно подал Эрику. Он даже помог ему поднести чашку ко рту так, чтобы соломинка оказалась возле губ.