Пожиратели тьмы. Токийский кошмар - Ричард Ллойд Пэрри

Потом я вышла из замка, намереваясь поискать корень мальвы, чтобы приготовить лекарство, обещанное Элноре. Вместо него я нашла удобный случай осуществить свой план. Все говорили о том, что норвежский принц Фортинбрас выступил в поход на Данию, с намерением отомстить за поражение отца. Клавдий готовился отправить к нему послов с речью в тот же вечер. У короля была привычка в подобных случаях выходить к народу вместе с Гертрудой, чтобы завоевать их благодарность или успокоить их страхи. Во время этого выхода я смогу бросить им вызов и сыграть свою последнюю роль в Эльсиноре, с помощью Горацио. Мне казалось, что Судьба, предоставив мне такую возможность, выказывает мне свое благоволение.

Охваченная странным возбуждением, я поспешила назад в свою комнату и переоделась в костюм безумной бедной девушки. В качестве последнего штриха, я вплела цветы в свои спутанные волосы. Когда я вернулась обратно во двор замка, там уже толпа из дворян, слуг и лавочников ждала короля. Люди выбирали освещенные солнцем участки и жались друг к другу, кутаясь в плащи от холода в первые дни октября. Я пожалела, что не надела туфли, потому что у меня онемели ноги от холодной земли. Я села и потерла их руками. Для событий этого дня возвели сцену с занавесом в синих тонах, как у ливрей Клавдия. Несмотря на веселые флаги, развевающиеся на ветру, всюду царило мрачное настроение, так как все сознавали угрозу нежеланной войны.

Моя корзинка была полна венков и трав, которые я выбрала тщательно для короля и королевы. Я оставила поиски корня мальвы, спеша вернуться в замок, и пыталась не обращать внимания на уколы вины, веря, что Элнора простит мне нарушенное обещание. Я дрожала, и плотнее кутала плечи в свой плащ. Время от времени я совала руку в карман юбки и нащупывала там маленькую бутылочку с зельем.

Я осматривала двор замка, бросая по сторонам нервные, быстрые взгляды. И вздохнула с облегчением, когда увидела Горацио, но покачала головой, когда он начал приближаться ко мне. Но Горацио все равно пробирался сквозь толпу, пока не остановился возле меня.

– Если пойдете сейчас, вам, возможно, удастся ускользнуть незамеченной, – настойчиво прошептал он.

– Нет, я не могу уйти, пока не сыграю свою сцену. Разве ты не помнишь нашего плана и своей роли в нем?

– Помню, но сомневаюсь, что он сработает. Вы привлечете к себе внимание, а это увеличит опасность.

Раздраженная тем, что Горацио спорит со мной, я резко ответила:

– Толпа защитит меня. Я должна идти дальше. Поверь мне, и сыграй свою роль!

Он со вздохом уступил.

– Я сдержу свое обещание. Да поможет вам Бог, – сказал он и нехотя отошел от меня.

Мои прощальные слова, сказанные более мягким тоном, заглушили звонкие фанфары, провозгласившие выход короля. Процессия советников и политиков выступила из замка, за ними шли стражники, окружившие короля и королеву. Клавдий и Гертруда кивали своим подданным, хотя их встретили немногочисленными приветственными криками и еще меньшим количеством улыбок.

Когда они приблизились к сцене, у ворот замка внезапно возникла какая-то суета. Услышав громкие крики, толпа отвернулась от сцены и устремилась в сторону ворот. Взобравшись на деревянный ящик, служивший только что кому-то сиденьем, я увидела источник этой суеты. Это был Лаэрт, прибывший в Эльсинор.

На меня нахлынула волна радости. Надежда, давно уже угасшая, вспыхнула в моей груди. Мой брат приехал, он защитит меня.

Я крикнула со своего насеста «Лаэрт! Лаэрт!», но мои слова были подобны воде, выплеснутой на ветер. Затем крики замерли на моих губах, потому что я увидела, что брат размахивает мечом. За ним во двор ворвался всякий сброд, примерно тридцать человек, вооруженных палками и камнями.

– Пусть Лаэрт будет королем! – орали они, и обзывали Клавдия тираном и свиньей. На них тут же набросились солдаты короля, их мечи рубили деревянные палки, как хворост. Некоторые люди в толпе подбадривали их криками, другие бросились прятаться, будто боялись, что их тоже изобьют.

– Кто убил моего отца? Клавдий? Скажите мне! Клянусь, я отомщу за его смерть! – вопил Лаэрт.

Три стражника схватили моего брата, он вырывался, ругался и плевал в них. Его оборванные сторонники рассыпались в разные стороны, как семена под ветром.

Я с грустью поняла, что Лаэрт тоже обезумел, отравленный жаждой мести! Полный мятежной ярости, он не мог меня защитить, только навлек бы на меня еще большую опасность. У меня не осталось другого выхода, как только продолжать осуществлять свой план и столкнуться с неизвестными опасностями.

Я увидела, как Клавдий и Гертруда поднялись на сцену. Их немедленно окружили стражники, которые оттеснили короля с королевой под защиту стен замка. Моя возможность выполнить задуманное скоро будет потеряна! Я спрыгнула с ящика и стала изо всех сил пробираться сквозь толпу.

– Пустите! Прочь! Дайте пройти! – кричала я, спеша поймать короля и королеву. За ними следовали стражники вместе с пленным Лаэртом.

Министры короля пропустили меня, они смотрели на меня с жалостью и недоумением. И стражники тоже меня не задержали, когда я догнала их. Я бросилась к двери и проскользнула внутрь раньше, чем она захлопнулась.

Вздрогнув от грохота тяжелого деревянного засова за спиной, я резко обернулась. Стражник, который закрыл засов, носил шлем, закрывавший его глаза. По его щеке тянулся шрам, похожий на гигантского червяка, а губы кривила жестокая улыбка. Я почувствовала себя оленем, который только что шагнул в ловко устроенную охотником западню.

В огромном зале освещение было тусклое, как в театре, когда в зале потушен свет перед началом спектакля. За моей спиной – злобный Эдмунд, передо мной – сердитый Клавдий, поглощенный беседой с Лаэртом. Гертруда стояла неподалеку, спиной к ним. Мой брат дрожал всем телом от возбуждения. Я надеялась бросить королю и королеве вызов под защитой большего количества народа. А теперь у меня не оказалось иного выхода, как только разыграть мою сцену здесь.

Пока что ни Клавдий, ни Лаэрт меня не видели. Король схватил брата за плечи и что-то настойчиво говорил ему. Я слышала, как он сказал: «Я не виновен в смерти твоего отца». Для меня эти слова прозвучали лживо, но я видела, что мой брат потерял свой мятежный, вызывающий вид и покорно опустил голову. Он снова показался мне мальчишкой, которого отчитывают, во мне проснулась прежняя любовь к нему, и у меня вырвался негромкий крик. Гертруда его услышала и обернулась. Увидев меня, королева ахнула и оттащила Клавдия в сторону от Лаэрта. Они отошли и стали наблюдать за нашей грустной встречей.

Мой брат обернулся. Он не сразу узнал меня, но потом на его лице отразилась глубокая печаль.

– О, роза мая, дорогое дитя, добрая сестра, милая Офелия.

Никогда Лаэрт не обращался ко мне с такой любовью. Его ласковые слова чуть было не сорвали мои твердые намерения. Мне хотелось броситься в его объятия, но осторожность взяла верх.