Гренадер - Олег Быстров

День прошёл быстро, весь личный состав перевели на казарменное положение, а гренадеров разместили на ночлег здесь же, в здании Политехнички. В особнячок пани Каминьской Саблин в ту ночь не вернулся.

Утро первого межпартийного съезда будущий оплот дружбы и равноправия встретил во всеоружии. С обеих сторон аллеи, ведущей к центральному входу, стояли два тяжёлых танка «Держава». Боевые машины поставили скорее как символ готовности к отпору любой опасности, всерьёз возможность штурма здания никто не рассматривал.

Часть улицы Леона Сапеги перегородили, устроив въезд на площадку для автомобилей. По краям поставили по «Соколу». Стрелков одели в парадную форму, но всем поголовно выдали «говорунов» с полным боекомплектом.

Однако сразу за оцеплением, за «Соколами» и прочими мерами безопасности, собирался народ. Атмосфера была праздничная. Развевались флаги с орлами: двуглавыми российскими и белыми польскими, вышагивала по полотнищам галицкая галка, гордо вздымался трезубец на жёлто-голубом фоне, трепетала на лёгком ветерке звезда Давида. Осенние цветы, гирлянды, нарядные одежды, национальные костюмы. Улыбки на лицах.

Люди искренне верили, что сегодня если не начнётся сразу новая жизнь: справедливая, счастливая, без унижения, — то хотя бы будет сделан первый шаг к ней.

В холле же главного корпуса царила сугубо деловая обстановка. Полукругом расставили столы для регистрации делегатов. У стен, не бросаясь в глаза, но так, чтобы при необходимости сразу вступить в дело, стояли автоматчики. Среди похожих друг на друга клерков, призванных встречать делегатов, каждый второй был человеком из контрразведки. Просматривалось и простреливалось всё.

Такой же плотный контроль был организован и в зале заседаний. На сцене установили длинный стол президиума. Здесь собирались рассадить самых уважаемых представителей национальностей Галиции. Для партийных лидеров и их ближайших помощников непосредственно в зале, который располагался амфитеатром, выделили специальные ложи, украсив их партийными и национальными флагами.

Здесь тоже толкалось немало озабоченных деловитых людей. Эти будут встречать делегации, помогать рассаживаться, следить за порядком. Почти у каждого под пиджаком, Саблин был уверен, компактный браунинг или револьвер. Это тоже люди особого отдела, тут сомневаться не приходилось. И наконец, за сценой, опять автоматчики.

Все помещения, включая зал, были проверены с утра ещё раз. Во всех точках с малейшей возможностью проникновения расставили дозоры.

Саблин поделил зал на сектора, расставил людей так, чтобы каждый мог контролировать свой участок и не мешать соседу, а при необходимости и поддержать. Своим опытным гренадерам он доверял, поэтому каждому предоставил возможность выбрать позицию в пределах сектора самостоятельно. Сам же в это время вместе с Урядниковым отправился за сцену.

Пространство было тесным, но и здесь толпились участники. От советов самоуправления прибыли представители, собирающиеся сказать приветственное слово съезду. Несколько ведущих должны были зачитывать обращения от народа. Ещё какие-то члены массовки крутились тут же, и всё это не нравилось Саблину. Любой выступающий мог подняться на сцену из зала, здесь же они только мешали охране.

Но скоро внимание поручика привлекла удивительная картинка: группа девушек из восьми человек, загнанная в самый тёмный угол сцены распорядителями и представителями. Прижимаясь друг к другу, словно стайка цыплят, они топтались и испуганно поглядывали вокруг, явно испытывая неловкость. Все в серых простых платьях с белыми воротничками и брошами точно такими, как у Хелены, — певчая птичка в круге.

Саблин подошёл. Оказалось, девушки от педагогического факультета должны поздравить съезд и прочесть какую-то приличествующую речёвку. В руках они держали букеты хризантем. Рядом стоял, прислонённый к стене, длинный транспарант: натянутый на тонкие рейки кусок материи с призывом единения всех народов Галиции. Его девушки должны были вынести и установить перед собой во время выступления.

Поручик перебросился с артистками парой слов. Брошка? Это эмблема факультетского хора. Ходишь на занятия — получи брошь. Саблин спросил про Хелену Кравчик. Нет, никто её не знал и не смог припомнить, принимает ли такая студентка участие в поздравлении. Иван подосадовал. Хотелось бы увидеться хоть мельком, перекинуться парой слов. Он спросил про руководителя. Да, сказали девочки, где-то здесь пан доцент, он всё и организовал. Но на месте пан не стоит, всё время бегает, что-то утрясает.

Поручику хотелось ещё поболтать с симпатичными студентками, но прозвучал сигнал о начале сбора делегатов. Со вздохом пожелав девушкам успешного выступления, он направился в зал.

Тем временем амфитеатр заполнялся. Господа в костюмах занимали места в ложе Польской Народной Партии, прямо напротив президиума. Рядом Новая Украинская Партия Галиции, сплошь расшитые рубахи и шаровары, левее — Русская Галиция. Вот представители «Звезды Давида», все в круглых шляпах и с пейсами. Дальше — белорусы, чехи, этих куда меньше. Зал заполнялся довольно быстро.

Саблин видел, что больше всего здесь поляков, и места у них самые выгодные — напротив президиума. Но его это мало занимало. Вопросы политики пусть лежат тяжким грузом на плечах контрразведки и командования. Его дело маленькое: обеспечить безопасность и порядок в зале.

Он нашёл глазами своих бойцов, все на местах, как и предполагалось. Каждый знает свою задачу. Урядников держится рядом, всё пока спокойно.

Наконец действо началось. Заместитель штаба дивизии полковник Никитский сказал несколько приветственных слов. Потом слово взял председатель объединения штабов самоуправления, потом на трибуну поднялся ещё кто-то. Саблин перестал следить за речами, похожими, в сущности, одна на другую. Поручик внимательно оглядывал зал, находил глазами гренадеров, обменивался с ними условными сигналами. Пока всё было спокойно. Аудитория заполнилась до отказа, кто-то из делегатов просматривал программку съезда, кто-то жарко спорил или негромко обсуждал вопросы предстоящего заседания. Нормальная рабочая обстановка — ни подозрительных личностей, ни застывших лиц, ни напряжённых поз.

Саблин, конечно, понимал, что если злоумышленники всё-таки находятся в зале, то никакими особыми приметами они до поры отличаться не будут. Например, пока не достанут оружие. И всё же пристально вглядывался в многоликую, гомонящую, подвижную массу людей, в надежде усмотреть что-либо необычное в поведении того или иного визитёра.

И ещё, поручика не покидала надежда увидеть Хелену. Ведь если в зал всё-таки проникла какая-то часть студентов, то почему бы и ей не оказаться среди польских или украинских представителей? Он выискивал глазами серое платье и стройную фигуру девушки, страстно хотел хотя бы взглянуть на неё со стороны. А если удастся — подойти и немного поговорить.

Что бы он сказал? Эта девушка вошла в его жизнь сразу, вдруг и накрепко. Чувства, испытанные к ней, не шли в сравнение с московскими романами. Это вообще ни на что не походило. От одной мысли о Хелене у Ивана перехватывало дыхание и слегка кружилась голова.