Меч королевы - Робин Маккинли

– Думаю, Гонтуран хорошо послужит тебе, дитя, как служил мне. Ты же чувствуешь это по тому, как он лежит у тебя в руке, правда?

Харри во сне кивнула.

– Понимаешь, Гонтуран гораздо старше меня, мне вручили его с грузом его собственных лет и уже овеянного легендами. Я никогда не знала наверняка, куда он может привести своего носителя… а коли на то пошло, узнала я более чем достаточно.

У Гонтурана имеется собственное чувство чести, дитя. Но он не человек, и ты не должна доверять ему как человеку, помни об этом. Он настоящий друг, но друг себе на уме, а чужой ум опасен.

Аэрин помолчала, и сновидение начало тускнеть. Лицо ее было бледно и призрачно, словно облачко на рассветном небе, а ее волосы пламенели зарей.

– Да пребудет с тобой вся моя удача.

Харри проснулась и обнаружила, что меч сияет ультрамарином в свете, исходящем от голубых мозаичных стен, синего камня в рукояти и даже от серебряной воды в ручье.

Прошло несколько дней, пока Всадники ездили по разным поручениям, но самый новый Всадник томился без дела. Харри проводила бесконечные часы в мозаичном дворце, где самый воздух казался вышитым на гобелене. Дворцовый гобелен вмещал всю историю – ее собственную, прошлое Островов, а также историю Дамара. Порой она видела яркий отблеск, словно кто-то отбрасывал за спину гриву огненно-рыжих волос, а иногда замечала синий отблеск драгоценного камня. Но это, вне всякого сомнения, были лишь случайные блики на глянцевых стенах дворца.

Бульшую часть времени Харри спала. Матин не ошибся насчет действия соргунала. Несколько дней она довольствовалась тем, что спала, просыпалась, ничего особо не делала и опять спала. Наркнон наслаждалась этим не меньше.

– Уж в кашу Матин точно ничего не подмешивал, – сказала Харри кошке, – так что нет тебе оправданий.

На четвертое утро Матин пришел к ней, когда она меряла шагами расстояние от фонтана до фонтана и от стены к стене.

– Дворец не клетка для тебя, Хари, – сказал он.

Она резко обернулась, поскольку углубилась в свои мысли и не слышала, как он подошел.

– Я не чувствую себя в клетке, – улыбнулась девушка. – Я… много спала, как ты меня и предупреждал. И только сегодня опять начала… думать.

Матин улыбнулся в ответ:

– И что, такие уж тяжкие думы?

– Почему я Всадник? – спросила она вместо ответа. – Корлату незачем делать девицу из Чужаков, даже лапрун-минта, Всадником. Всадники – лучшие. Так почему?

Улыбка наставника сделалась печальной.

– Я говорил тебе – давным-давно, больше недели назад. Нам очень нужна дамалюр-сол. Хорошо, когда есть на кого смотреть и надеяться. Возможно, ты себя недооцениваешь.

Харри фыркнула:

– Лапруна когда-нибудь делали Всадником?

Матин долго тянул с ответом.

– Нет. Ты первая, кто несет это бремя.

– И к тому же Чужая.

– Вы, Чужаки, все-таки люди, а о северянах этого не скажешь. Нет ничего невозможного в том, чтобы Чужак оказался наделен… Даром, келаром, подобным нашему, как ты. И у тебя он есть. Мы почувствовали это, а впоследствии убедились в своей правоте, ибо сама леди Аэрин выбрала тебя. Корлат делает тебя Всадником, чтобы… в случае чего воспользоваться тем, что ты несешь в своей Чужой крови. Тем, что сделало тебя дамарийкой даже против твоей воли.

Харри медленно покачала головой:

– Не против моей воли. По крайней мере, уже нет. Но я не понимаю.

– Нет. И я не понимаю. И даже Корлат не понимает. Он… – Матин умолк.

Харри бросила на него острый взгляд.

– Корлат что?

На лице Матина снова промелькнула призрачная улыбка.

– Корлат похитил тебя не по собственной прихоти. Это его келар потребовал.

Харри ухмыльнулась:

– Да, я догадалась, и он однажды рассказал мне… нечто в этом роде. В те первые дни я довольно часто видела смятение в его глазах.

Лицо Матина осталось непроницаемым.

– С тех пор ты давно не видела смятения.

– Не видела, – согласилась она, и взгляд ее непроизвольно метнулся к мозаичным стенам вокруг.

– Ты для нас символ, – продолжал наставник. – Амулет, Дочь Всадников, Всадница и дамалюр-сол.

– В смысле, талисман, – перевела Харри, но без горечи, по-прежнему разглядывая мозаичные стены. И спросила робко, не уверенная в своих собственных мотивах: – У Корлата нет семьи? Здесь в замке я вижу слуг дома и нас, Всадников, но больше никого. Разве что они сидят взаперти… или я?

Матин помотал головой.

– Ты видишь всех, кто есть. Во времена Аэрин королевское семейство заполняло весь замок по самую крышу. Некоторым приходилось жить в Городе, или они сами выбирали это ради уединения. Но в последующие времена короли… Отец Корлата женился поздно. Корлат – единственный выживший ребенок его королевы. Она была хрупкой женщиной. Сам Корлат не женат. – Матин слабо улыбнулся. – Короли должны жениться молодыми и рано заводить наследников, дабы избавить народ от лишней головной боли. На протяжении многих поколений не рождалось никого, чей келар был бы так силен, как Корлатов. Вот почему разбросанные вдоль наших границ и в потайных глубинах наших гор кланы, многие годы не признававшие ни одного дамарского короля, теперь поддерживают Корлата. Даже там, куда сам он не добирается, его посланники несут этот свет.

Когда Матин ушел, Харри прикинула, не поспать ли еще, но передумала. Вместо этого она выехала на Золотом Луче. Наркнон изволила составить им компанию. Харри обнаружила на задах каменного замка и за каменными конюшнями тренировочную площадку, уступами поднимающуюся по склону горы, для желающих попрактиковаться в верховой езде и фехтовании. Здесь царило запустение, словно злоба северян подобралась слишком близко и мешала упражнениям. Но Харри медленно протрусила вокруг пустого поля, послав Золотого Луча по уступам. Она решила потренироваться. Она, победительница Лапрунских игр, впервые взявшая в руки меч несколько недель назад, внезапно сделавшаяся Всадником, ощутила приправленную легким безумием необходимость тренироваться при каждой возможности.

Гонтурана Харри прихватила с собой не без доли смущения. Ей показалось невежливым оставлять его в доме. Девушка вынула меч из ножен и задумалась, использовали ли когда-нибудь древний клинок, чтобы рубить соломенные чучела и атаковать болтающиеся деревянные доски. Она галопом прогнала Цорнина через положенные на землю шесты, кучи камней и бревна, и вверх-вниз по дерновым валам, и через рвы. Чувствовала она себя при этом немного глупо, но Цорнин ясно дал понять, что, несмотря на скромность антуража, ему все это нравится, а Гонтуран не знал промаха.

Харри отвела Золотого Луча обратно в стойло и собственноручно почистила его, не обращая внимания на вившуюся поблизости женщину-конюха. Это было первое человеческое лицо, которое она увидела после того, как выехала. Конюшни были под стать замку: просторные и величественные, денники размером с небольшие поля. Только в конюшне, где разместили Цорнина, стойл насчитывалось больше сотни. При попытке перемножить их в уме Харри сбилась, а по обе стороны от этой располагались еще две, такие же огромные. Конюшня Золотого Луча была почти полна. Когда они уходили и возвращались, отовсюду высовывались любопытные бархатные носы. Конюхов Харри не видела. Наверное, они появляются в определенное время и обихаживают лошадей. Хотя ее бы не удивило, если бы оказалось, что горские лошади умеют сами о себе заботиться. Тишина стояла поразительная. Стук копыт Цорнина разносился по тренировочной площадке звонким эхом. А когда Харри поблагодарила женщину в коричневом, отказавшись от помощи, звук собственного голоса показался ей незнакомым.