Меч королевы - Робин Маккинли

Когда она пригубила Воду, в голове словно что-то взорвалось. Харри вздрогнула от удара. Правая рука до плеча онемела, и только хватка левой уберегла сосуд от падения. Затем она ощутила новый удар, такой же, как первый, и сообразила, что сидит на Цорнине, а тот визжит от ярости и страха. Небо казалось черным, кругом раздавались крики и вопли, им вторило эхо в ущелье с высокими стенами. Еще один такой удар, и она вылетит из седла. Вот-вот он на нее обрушится и… В глазах прояснилось, она снова оказалась за столом. Правая рука была на своем месте.

– Я не… не знаю, что именно я видела. Думаю, я сражалась и… похоже, проигрывала.

Она слабо улыбнулась, правая рука по-прежнему работала плохо. Корлат забрал у нее бурдюк.

Он в свою очередь отпил, и Харри увидела, как глаза у него меняют цвет, пока не стали такими же желтыми, как в тот раз, когда она впервые увидела его во дворе Резиденции. Затем он закрыл их, мышцы лица и шеи напряглись, костяшки пальцев, казалось, вот-вот порвут кожу. А затем все кончилось, король открыл глаза, и они снова были карие. Взгляд его метнулся к ней, и почудились в нем отблески видения, похожего на ее собственное.

– Я видел лицо врага, – спокойно сказал Корлат. – Красотой не блещет.

Пришел слуга и унес Воду. Снова подали вино, и тени немного разогнало. Всадники начали выжидательно поглядывать на Корлата, но это было более веселое ожидание, нежели то, что предваряло Милдтар. Харри тоже заразилась их нетерпением, хотя и не знала, чего ждать, и оглядывалась в поисках подсказок.

Они трапезничали одни в просторном зале, и их немногочисленные голоса взлетали к потолку, словно живые существа, наделенные собственной волей. Но когда Воду унесли, вокруг малого помоста, где сидел король со своими Всадниками, начали собираться люди. Они входили со всех сторон и устраивались на подушках или стульях. Некоторые поднимались на нижний помост и рассаживались вокруг большого стола, окружавшего Всадников. Появилось еще больше слуг. Одни несли подносы, другие – низкие столы и расставляли новые блюда или передавали их среди растущего числа гостей. Слышался гул беседы, негромкой, но возбужденной. Харри терла пальцами золотую булавку в кушаке, пока та не согрелась.

Слуга принес Корлату его меч. Король встал и опоясался им. Харри кисло гадала, сколько лет надо учиться, чтобы опоясываться мечом так же легко, как зевать, а потом прикинула, хочет ли она провести столько лет подобным образом. Или есть ли у нее выбор. Ей не понравилось просыпаться, стиснув рукоять меча, словно ребенок любимую игрушку. Возможно, это все равно что думать о плече и талии, ремне и пряжке. Новый слуга внес еще один меч. Этот клинок Корлат тоже принял, взял ножны в левую руку, оставив пояс болтаться. Правой он вытащил оружие из ножен и взмахнул им. Лезвие засияло в свете свечей в большой люстре. Венчавший рукоять синий камень дерзко вспыхнул на свету. Этот клинок был короче королевского, но то, как свободно он двигался, как зависал выжидательно в воздухе, придавало ему вид бесконечной древности и разумности, словно он сам смотрел на тех, кто смотрел на него.

– Это Гонтуран, – произнес Корлат, и по залу прошелестел согласный шепоток узнавания. Всадники смолкли. – Он – величайшее сокровище моего рода. В юности каждый из сыновей правящего дома носит его, но он не предназначен для мужских рук. Легенда гласит, что он предаст мужчину, который посмеет носить его после своего двадцатилетия. Это меч леди Аэрин, и уже много-много лет не рождалась женщина, способная его носить.

Харри уставилась на клинок и едва слышала слова Корлата. Она смотрела на огненно-рыжую женщину, едущую верхом через лес, который, казалось, вырастал на плоскости сияющего меча. В руках она держала клинок, и рукоять его искрилась синим.

Все прочие Всадники встали, Корлат протянул руку и схватил Харри за запястье.

– Встань, диси, – сказал он. – Я собираюсь сделать тебя Всадником.

Харри пораженно повиновалась. «Диси» означало «глупый ребенок». Вместе с той женщиной, что несла Синий Меч, в нескольких шагах позади ехал еще один человек.

– Всадником? – переспросила она.

– Всадником, – твердо ответил король.

Девушка с трудом отвела глаза от подмигивающей кромки меча и взглянула на Корлата. Очередной слуга поставил королю под правую руку плоский горшочек с желтой мазью. Корлат окунул в нее пальцы, а затем растер мазь по ладони. Он переложил Гонтуран в левую руку, ухватил правой клинок у самого кончика и быстро крутанул.

– Черт, – выдохнул он, когда между пальцами выступила кровь и капнула на пол. Он взял салфетку и сжал ее. – Возьми мой меч, Харизум-сол, – велел он, – и сделай то же самое, но не так сильно. Думаю, однако, что у Катучима не такое чувство юмора, как у Гонтурана, поэтому не бойся его.

Харри окунула пальцы в бальзам и нежно коснулась ими ладони. Затем протянула руку и неуклюже, словно Матин никогда ничему ее не учил, вытащила из ножен меч Корлата. Он оказался таким длинным, что ей пришлось упереть рукоять в стол, чтобы получить нужный угол на кромке. Она сжала лезвие ладонью, отвлеклась и почувствовала, как кожа на ладони разошлась. Харри раскрыла ладонь. Из тончайшей красной линии на коже упало всего три капли крови.

– Молодец! – донесся из-за плеча голос Матина, а Всадники разразились приветственными криками.

И весь зал подхватил их.

Корлат широко улыбался ей сверху, и она невольно улыбнулась в ответ.

– С начала мира рождались более ловкие короли и Всадники, но и мы сгодимся, – тихо сказал ей Корлат поверх царившего вокруг рева. – Возьми своей меч и смотри обращайся с ним хорошо. Или тебе придется отвечать перед тенью Аэрин.

Пальцы Харри сомкнулись на синей рукояти, и она тут же поняла, что действительно будет очень хорошо обращаться с этим мечом – или он с ней. На миг она пожалела, что Гонтуран не был с ней в день Игр, и при этом по лицу ее медленно расплылась лукавая улыбка. Харри подняла глаза на Корлата. Он забрал свой меч и убрал в ножны, а один из Всадников, что-то ехидно приговаривая, приложил салфетку к пораненной ладони короля. Корлат только рассмеялся и повернулся к ней. Судя по его медленной и лукавой ответной улыбке, он в точности знал, о чем она думает.

– Дамалюр-сол! – кричали люди. – Дамалюр-сол!

В ту ночь Харри не спалось. Она прислушивалась к нежному звуку воды, стекающей по трем каменным ступеням, и часто протягивала руку к рукояти синего меча, аккуратно уложенного на небольшой ковер, расшитый синим, зеленым и золотым. Ковер она нашла после пира в углу зала по пути обратно в свой мозаичный дворец. Она взяла его, скатала и сунула под мышку, наградив строгим взглядом служанку-провожатую. Женщина опустила глаза, но, кажется, не слишком обеспокоилась. «Кто пожалеет маленького коврика для дамалюр-сол?» – беспечно подумала Харизум-сол.

И все же каждый раз, когда она прикасалась к синему мечу, сквозь нее словно разряд пробегал, и она слушала тихую ночь, эхо звуков, умолкших сотни лет назад. Ее беспокойство заставило Наркнон заворчать на нее, хотя кошка не предложила ей покинуть постель и поспать в другом месте. Наконец Харри упрямо засунула руки под голову и уснула. Во сне она снова видела Аэрин-сол, и Аэрин улыбалась ей.