Аномалия - Вик Тори

К середине дня аппаратура и вещи перекочевала в поселение. Наши охранники с техником и Белобрысым работали в поте лица, чтобы к вечеру развернуть передвижную лабораторию, так как по прогнозам старейшины ночью мог пойти дождь. А это тебе не городская морось из расстрелянных туч, а самый настоящий ливень. Именно поэтому на расчищенной площадке для лаборатории пришлось делать настил и предусмотреть небольшое возвышение. Все-таки техника недешевая… да и мы без нее, как без рук.

Так как дело рисковало затянуться до поздней ночи, наши профессора-белоручки подключились к строительно-монтажным работам. Никому не хотелось мокнуть под дождем или ночевать в местных «гостиницах».

Пока мужчины возились с лабораторией, женский состав нашей группы отправился знакомиться с местным населением. Более радушных и доброжелательных людей я уже давно не встречала. Даже языковой барьер нам не мешал общаться с шумным чернокожим народом. Нас приглашали в каждый дом, старались чем-нибудь угостить, угодить и расположить к себе. Местные женщины с восторгом рассматривали нашу одежду. Смольской пришлось-таки расстаться со своей шляпой. Она неосторожно восхитилась деревянной маской на стене дома, на что хозяйка незамедлительно отреагировала: скорченная рожица тут же оказалась в руках Смольской. От подарков не отказываются – жестами объяснила упитанная африканка — и тут же ткнула пальцев в шляпу Аллы Федоровны. Пришлось сделать ответный подарок. Африканка с радостью водрузила шляпу себе на голову и побежала хвастаться подругам. Женщины везде одинаковые…

Куда бы мы ни пошли, за нами по пятам ходили дети всех возрастов. Ирина имела неосторожность угостить расплакавшегося мальчика конфетой. Слава о доброй тете вмиг разлетелась по деревне. Конфеты давно кончились, но дети с надеждой в глазах так и преследовали нас до самого вечера.

И все было бы хорошо, если бы не усталость и рой москитов над бедными белыми телами со следами лунного загара. Уже к обеду я вся покрылась красными пятнами от укусов насекомых. Ни один репеллент не спасал. Кожа нестерпимо зудела, а насекомые все не отступали и роились почему-то только над нашими головами. Красавица, которой досталась шляпа Смольской, сжалилась: подвела нас к тонкому деревцу, поковыряла ножом кору, и на срезе тут же выступила темно-коричневая жидкость. Запах, конечно, был специфический, но, как оказалось, москитам он не нравился больше, чем нам. Самая лучшая защита все это время была под носом. Единственным недостатком природного репеллента были оранжевые пятна на коже – как будто смазали йодом.

К вечеру, уставшие и разукрашенные в крапинку, мы вернулись к месту, где уже стояла наша лаборатория. Мужчины неплохо поработали – наше рабочее место и дом по совместительству на ближайший месяц-полтора был почти полностью готов. Местная шпана, раскрыв рты, глазела на диковинную конструкцию, отражающую блики заката. Чтобы у любопытных детишек не появилось желания проверить «штукенцию» на прочность, Амади сочинил страшную легенду, будто лаборатория сделана из божественного камня. Каждого, кто посмеет зайти внутрь без приглашения, постигнет страшная кара. Но любопытство оказалось сильнее страха: земля вокруг лаборатории была вытоптана. И некоторые отпечатки маленьких босых ножек подходили к стенам совсем близко.

За день наши мужчины успели не только возвести основной каркас, но и разделить здание на небольшие жилые комнаты для персонала, несколько лабораторий и кабинетов. Конечно, не номера люкс, но жить можно. Аппаратура еще не работала, но с этим решили повременить до утра, чем вызвали недовольство Юрия. Он со своей командой хотел укатить обратно как можно скорее.

Первую ночь я спала как убитая. Изоляция у нашего «дома» идеальная, поэтому никакие завывающие звуки извне не терзали мое впечатлительное воображение.

Утром вновь закипела работа. Предстояло наладить аппаратуру и отпустить наконец восвояси рассерженного Юрия и вместе с ним Белобрысого. За эти дни он мне порядком поднадоел: его цепкий взгляд то и дело замирал на мне или щекотал затылок. Я мечтала, чтобы этот странный тип поскорее убрался. Хотя, признаюсь, Юрия отпускать не хотелось. С ним я чувствовала себя уверенней. Все-таки он много лет прожил на этой земле и знает о ней больше, чем все мы, вместе взятые.

К обеду аппаратура была подключена и налажена. Мы всей группой пошли провожать уезжающих. Они пожелали нам успешной работы и, порвав тишину саванны прощальным гудком, укатили. Мы еще долго смотрели вслед двум удаляющимся громадинам, пока они полностью не скрылись из виду.

Вернувшись в деревню, первым делом решили связаться с Центром. Связь все время рвалась, помехи и перебои портили картинку на мониторе. После получаса мучений и технических извращений, Феликс кое-как переговорил с начальством: доложил, что мы на месте и готовы к работе. Прежде чем сеанс связи был закончен, я упросила шефа хотя бы парой слов перекинуться с мамой, узнать, как она там. Повезло, что мама была в жилом боксе и не забыла, на какую кнопочку нажимать, если компьютер сообщит о входящем сообщении.

— Анечка! Ну наконец! Куда ж ты пропала! Я вторую ночь не сплю. Думала, случилось что-то, не дай Бог! – мама, действительно, была не на шутку взволнована. Под глазами залегли серые тени бессонницы, волосы взлохмачены, руки тряслись.

— Мам, у нас все нормально. Просто пока тут технику подключили, пока то, се…

— Как ты там?

— Нас хорошо встретили. Мы уже развернули лабораторию. Все нормально. А ты как?

— Что-то у меня предчувствие плохое. Сегодня все бегают, как угорелые. Приказали из комнаты не выходить. Еду приносят и все. Случилось что-то нехорошее.

Мама была напугана. Ее страх и беспокойство даже за тысячи километров тут же передалось мне.

— Ой, ну мало ли что! – я попыталась найти объяснение происходящему и успокоить маму. — Может, приехала шишка какая — вот все хороводы и водят.

— Анечка, — только и успела сказать мама, как картинка на мониторе пошла разноцветными кубиками, звук почти пропал.

— Мама, у нас проблемы со связью. Я с тобой свяжусь на днях обязательно. Только не волнуйся.

Кажется, мама услышала мои слова. Видимо, помехи терзали только нашу технику.

— Анечка!

— Мама, все будет хорошо. Ты знаешь, к кому обращаться, если что. Позови Марину или эту… как ее…

— Анечка! Ты меня слышишь?

— Да, слышу. Мам, пока!

Связь оборвалась. Феликс, все это время тихо дежуривший у меня за спиной, сочувственно похлопал меня по плечу.

— Что со связью? – обратилась я к технику.

— Не знаю. Все наладим, не волнуйтесь.

Как же! Не волнуйтесь! Легко ему говорить. У него же не осталась старая, беспомощная мать где-то за тридевять земель, среди незнакомых людей, которым нельзя доверять.

Я отошла от монитора. Смутное чувство тревоги не отступало. Что там случилось? Почему мама так взволнована? Хотя, конечно, не исключено, что она преувеличивает или что-то недопоняла. Мама волнуется всегда. А раздувание из мухи слона – ее главная специальность. Оставалось надеяться, что неполадки со связью – явление временное и завтра мне удастся поговорить с мамой еще раз.