Новая Магдалина - Уилки Коллинз

Успокоившись на этот счет, Джулиан поспешил в парк. Как только он ушел, леди Джэнет приподняла золотой карандаш, висевший на ее цепочке, и написала на карточке племянника (для полицейского в партикулярном платье): «Вас требуют в Мэбльторн». Сделав это, она положила карточку в накладной карман своего платья и вернулась в столовую.

Грэс ждала, повинуясь полученному приказанию.

Первые две минуты ни слова не было сказано ни с той, ни с другой стороны. Теперь, когда леди Джэнет осталась одна со своей приемной дочерью, холодность и суровость начали ощущаться в обращении леди Джэнет. Открытие, сделанное ею, когда она отворила дверь гостиной, все еще было у нее на душе. Джулиан, конечно, убедил ее, что она перетолковала иначе виденное ею, но он убедил ее против ее воли. Она нашла Мерси в глубоком волнении, подозрительно молчаливой. Джулиан мог быть невиновен (она соглашалась) — сумасбродства мужчин были необъяснимы. Но Мерси — другое дело. Женщины не лежат в объятиях мужчин, не зная, что делают. Оправдав Джулиана, леди Джэнет не хотела оправдать Мерси.

"Между ними есть какое-то недоразумение, — думала старушка, — а виновата она, женщины всегда виноваты! "

Мерси все ожидала, чтобы с нею заговорили, бледная и спокойная, молчаливая и покорная. Леди Джэнет, в большой нерешительсти, была принуждена начать.

— Душа моя! — сказала она громко.

— Что такое, леди Джэнет?

— Сколько времени еще будете вы сидеть, закрыв рот и уставившись глазами на ковер? Неужели вы не можете высказать ваше мнение об этом странном положении дела? Вы слышали, что сказал этот человек Джулиану, — я видела, что вы слушали. Вы ужасно испугались?

— Нет, леди Джэнет.

— А я не предполагала бы в вас такого мужества после того, что видела неделю тому назад. Поздравляю вас с выздоровлением. Слышите? Поздравляю вас с выздоровлением — Благодарю вас, леди Джэнет.

— Я не так спокойна, как вы. Мы были очень впечатлительны в моей молодости — и я еще не избавилась от своей впечатлительности. Я боюсь. Слышите ли, я боюсь?

— Мне очень жаль, леди Джэнет.

— Вы очень добры. Знаете, что я хочу сделать?

— Нет, леди Джэнет.

— Я хочу созвать всю прислугу. Когда говорю о прислуге, я подразумеваю мужчин — женщины бесполезны. Я боюсь, что вы не слушаете меня.

— Я слушаю вас очень внимательно, леди Джэнет.

— Вы опять очень добры. Я сказала, что женщины бесполезны.

— Да, леди Джэнет.

— Я хочу поставить человека у каждого входа в дом. Я пойду сейчас распорядиться об этом. Пойдете вы со мною?

— Могу я быть полезна вашему сиятельству, если пойду?

— Вы не можете быть полезны мне ни в чем. Приказания в этом доме отдаю я — я, а не вы… Я имею в виду совсем другую причину для того, чтобы просить вас идти со мной. Я внимательнее к вам, чем вы думаете, я не желаю оставлять вас одну. Вы понимаете?

— Я очень обязана вашему сиятельству. Я хотела бы остаться одна.

— Вы хотели бы? Никогда не слыхивала о подобном героизме — разве что читала в романах. Но если эта сумасшедшая тварь проберется сюда?

— На этот раз она не напугает меня, как прежде.

— Не торопитесь, милостивая государыня! Что если… Боже, мне теперь пришла в голову оранжерея. Что если она спряталась там? Джулиан обыскивает парк. Кто обыщет оранжерею?

— С позволения вашего сиятельства оранжерею обыщу я.

— Вы!!!

— С позволения вашего сиятельства.

— Едва верю ушам! Ну, «живи и учись» говорит старая пословица. Я думала, что знаю ваш характер. В вас произошла перемена.

— Вы забываете, леди Джэнет (если осмелюсь это сказать), что обстоятельства переменились. Я увидела ее нечаянно в первый раз, теперь я приготовлена к встрече с нею.

— Неужели вы так хладнокровно чувствуете, как говорите?

— Да, леди Джэнет.

— Так делайте как знаете. Однако я сделаю одно на случай, если вы слишком положились на мое мужество. Я поставлю одного человека в библиотеку. Вам стоит только позвонить, если случится что-нибудь. Он поднимет тревогу — и я поступлю, соображаясь с этим. У меня есть свой план, — сказала ее сиятельство, с удовольствием ощущая присутствие карточки в своем кармане. — Не смотрите так, как будто вы желаете знать, что это. Я не имею намерения говорить об этом, кроме того, что это будет хорошо. Еще раз, и в последний — остаетесь вы здесь или идете со мной?

— Остаюсь здесь.

Она почтительно отворила дверь библиотеки для леди Джэнет, когда ответила ей. Во время этого разговора она старательно показывала свое уважение, она ни разу не посмотрела в глаза леди Джэнет. Убеждение, что через несколько часов, по всей вероятности, она будет изгнана из этого дома, невольно связывало каждое слово, произносимое ею, нравственно разъединило ее уже с оскорбленной хозяйкой, любовь которой она заслужила под чужим именем. Совершенно неспособная приписать перемену своей молодой компаньонки настоящей причине, леди Джэнет вышла из комнаты позвать свой домашний гарнизон в совершенном недоумении и (как необходимое последствие этого состояния) в полном неудовольствии.

Все еще держа в руке дверь библиотеки, Мерси стояла и смотрела с тяжелым сердцем, как ее благодетельница проходила через всю комнату к большой передней. Она искренно любила и уважала добросердечную, вспыльчивую старушку. Сильно терзала ее мысль о том времени, когда даже случайное упоминание ее имени станет непростительным оскорблением в доме леди Джэнет.

Но теперь она не отступала перед пыткой признания. Она не только тревожилась, она с нетерпением ждала возвращения Джулиана. Она не заснет в эту ночь, прежде чем не заслужит доверия, оказанного ей Джулианом.

«Пусть она признается без малодушного опасения, что ее принудит к этому необходимость. Пусть она искупит вред, который нанесла этой женщине, пока та еще не имеет возможности обнаружить ее обман. Пусть она пожертвует всем, что получила благодаря этому обману, ради священной обязанности загладить свою вину. Если она может это сделать, тогда это раскаяние раскроет благороднейшие черты ее натуры, тогда эта женщина окажется достойна доверия, уважения, любви». Эти слова так живо вспоминались ей, будто она еще слышала, как он произносил их. Другие слова, последовавшие за ними, так же величественно, как и прежде, звучали в ее ушах: "Встань, бедное, раненое сердце! Прекрасная, очищенная душа, да возрадуются над тобою ангелы Господни! Займи твое место между благороднейшими созданиями Господа! " Есть ли на свете женщина, которая могла бы слышать это от Джулиана Грэя и не решиться ценой любых жертв, любых потерь оправдать его доверие?

"О! — думала Мерси тоскливо, следя глазами за леди Джэнет до конца библиотеки. — Если бы могли оправдаться ваши подозрения! Если бы я могла увидеть Грэс Розбери в этой комнате, как бесстрашно встретилась бы я с ней теперь! "