Новая Магдалина - Уилки Коллинз

Четвертая выписка

Я встретил человека, нужного для нашей поездки, — старого школьного товарища, теперь партнера фирмы судовладельцев, занимающейся в основном перевозкой переселенцев.

Один из их кораблей отправляется в Америку из Лондона через две недели и зайдет в Плимут. По счастливому стечению обстоятельств бал леди Джэнет будет через две недели. Я знаю, что мне делать.

С помощью моего доброго друга я занял каюту, дав небольшой задаток. Если бал кончится (как я убежден) новыми неприятностями для Мерси, мне он неприятностей не может сделать, мне стоит только дать знать по телеграфу, и мы сядем на пароход в Плимуте.

Я знаю, какое действие произведет это на нее, когда я сообщу Мерси это известие, но у меня приготовлено лекарство. Страницы моего дневника, написанные в прошлые годы, покажут довольно ясно, что не она выгоняет меня из Англии. Она увидит, что желание мое заняться другим делом и в другой местности выражалось постоянно задолго до нашего первого свидания.

Пятая выписка

Бальное платье Мерси, подарок доброй леди Джэнет, готово. Мне позволили посмотреть на первую демонстрацию этого произведения искусства. Я ничего не понимаю в шелке и кружевах, но одно знаю я — моя жена будет первой красавицей на балу.

В тот же день я поехал к леди Джэнет поблагодарить ее и увидел новый пример сложного и своеобразного характера моей старой тетки.

Она разрывала какое-то письмо, когда я вошел в комнату. Увидев меня, она остановилась и подала мне письмо. Это был почерк Мерси. Леди Джэнет указала на одно место на последней странице.

— Передайте вашей жене мою любовь, — сказала она, — и скажите ей, что я упрямее ее. Я решительно отказываюсь читать ее письмо и слушать ее, когда она возвращается к этому предмету. Теперь дайте мне назад письмо.

Я отдал ей, и она разорвала его при мне. Мерси запрещается так же строго, как и прежде, говорить о том, что она не Грэс Розбери. Ничего не могло быть естественнее и деликатнее кроткого намека моей жены на этот счет. Нужды нет! Первой строки было достаточно. Леди Джэнет зажмурила глаза и уничтожила письмо — леди Джэнет будет жить и умрет в решительном неведении настоящей истории Мерси Мерик. Какие непонятные мы загадки! Удивительно ли, что мы постоянно не понимаем друг друга?

Последняя выписка.

Утро после бала.

Кончено. Общество победило леди Джэнет. У меня нет ни терпения, ни времени описывать все подробно. Мы едем в Плимут с послеполуденным экстренным поездом.

Мы довольно поздно приехали на бал. Великолепные комнаты быстро наполнялись. Когда я проходил по ним с моей женой, она обратила мое внимание на одно обстоятельство, которого я не заметил.

— Джулиан, — сказала она, — посмотри на дам и скажи мне, не видишь ли ты чего-нибудь странного.

Когда я оглянулся, оркестр начал играть вальс. Я заметил, что мимо нас немногие дамы проходили в танцевальный зал. Я заметил также, что в числе этих немногих еще меньше было молодых. Наконец я понял. С некоторыми исключениями, нет правила без исключения, на балу леди Джэнет молодых девушек не было. Я тотчас отвел Мерси назад в приемную. Лицо леди Джэнет показывало, что она очень хорошо заметила случившееся. Гости все еще приезжали. Мы встречали мужей с женами, сыновей с матерями, внуков с бабушками, но за отсутствующих незамужних дочерей они извинялись с бесстыдной вежливостью, просто изумительной. Да! Вот каким образом матроны высшего общества преодолели затруднение встречи с мистрис Джулиан Грэй в доме леди Джэнет!

Следует относиться со строгой справедливостью ко всем. Присутствующие дамы показывали должное уважение к своей хозяйке, они исполняли свою обязанность — несколько преувеличенно, это, может быть, будет более точным выражением.

Я не имел должного понятия о грубости и невежливости, которые проникли в общество за последнее время, пока не увидел приема, сделанного моей жене. Дни жеманства и предубеждения теперь прошли. Чрезвычайная любезность и необыкновенная либеральность — два любимых конька современного поколения. Видеть, как женщины демонстрировали забывчивость несчастий моей жены, а мужчины свое любезное старание поощрить ее мужа, слышать одни и те же фразы, повторяемые в каждой комнате: "Как я рада познакомиться с вами, мистрис Грэй! Как я благодарна милой леди Джэнет за то, что она представила нам этот случай! " "Джулиан, старый дружище, что за прелестное создание! Я завидую, вам, честное слово, завидую! " Видеть этот прием, подкрепляемый навязчивыми пожатиями руки, а иногда даже поцелуями моей жене, а потом оглядываться и замечать, что почти никто не привез на бал своих незамужних дочерей, значило видеть, сказать по совести, цивилизованную человеческую натуру в самом гнусном ее виде. Может быть, Новый Свет хранит для нас свои разочарования, но он не сможет показать нам никогда зрелища, такого гнусного, как то, какому мы стали свидетелями вчера на балу моей тети.

Леди Джэнет показала, что она понимает поступки своих гостей, предоставив их самим себе. Ее гости все-таки остались и аппетитно поужинали. Они знали по опыту, что в Мэбльторне не бывает плохих кушаний и дешевых вин. Они осушили бутылки до дна и съели все до последнего трюфеля.

Мы с Мерси пришли проститься с моей теткой перед самым нашим отъездом. Я счел необходимым прямо сказать о своем намерении оставить Англию. Последовавшая за тем сцена была так тягостна, что я не могу решиться описывать ее на этих страницах. Моя жена примирилась с нашим отъездом, а леди Джэнет проводила нас до Плимута — вот результат. Никакие слова не могут выразить моего чувства облегчения теперь, когда все это решено. Единственное горе, которое я увожу с собой из Англии, это разлука с милой, сердечной леди Джэнет. В ее годы это разлука на всю жизнь.

Таким образом, кончаются мои отношения с родиной. Пока Мерси будет со мной, я встречаю неведомое будущее с уверенностью, что уношу с собой мое счастье, куда бы ни отправился. Мы найдем пятьсот искателей приключений таких же, как мы, когда сядем на корабль переселенцев, для которых на родной земле нет ни работы, ни дома. Господа чиновники статистического департамента, прибавьте еще двоих к числу покинувших Англию в тысяча восемьсот семьдесят первом году от Рождества Христова — Джулиана Грэя и Мерси Мерик.