Рожденные в СССР. Прорыв - Ал Коруд

Алексей Николаевич усмехнулся, вспомнив их первую встречу. Как жестоко обломались тогда резкие и властные Мазуров с Кириленко! А ведь их предупреждали. Ну не тот это человек, которого можно вот так запросто построить. Он даже к генералам не питает ни малейшего пиетета. Нет у него раболепия перед должностью. К тому же Семен оказался земляком, отчего их с Косыгиным отношения сразу стали более теплыми.

Алексей Николаевич любознательно поинтересовался, как живет город Петра в будущем. Не все там оказалось таким страшным, как представлялось поначалу. Кое-чему, особенно реставрации центра и обустройству многих его местечек можно даже поучиться у потомков. И в самом деле — это же целый Клондайк в плане международного туризма! И хороший, а главное — постоянный источник валютных поступлений.

Вот насчет заработка этой самой свободно конвертируемой валюты, так необходимой СССР для второй НТР-индустриализации получилось весьма интересно. Ракитин к их приезду подготовил целую выборку различных предложений. От игры на западных биржах с учетом имеющегося у них инсайда, до котировок нефти после близкой арабо-израильской войны. Оказались в его портфеле и вовсе экзотические предложения.

Союз с южноафриканцами, и монополизация золотого и алмазного рынков. На этом можно было по-настоящему озолотиться! Но здесь еще стоило посоветоваться с Громыко, который пока никак не обозначил своего отношения к потрясающей новости из будущего. А его по просьбе Брежнева тут же уведомили. Что было странно. Хотя Косыгин к тому же заметил, что военные к предложениям человека из будущего относятся весьма положительно. Он успел их заразить буржуазным практицизмом? Или это некий корпоративный пакт. Ведь попаданец воевал и, значит, настоящий солдат для армейских.

Чересчур вольнолюбивые взгляды человека из будущего натолкнулись на консервативное мышление старых партийцев. Мазуров и Кириленко поначалу приняли в штыки идею Ракитина отдать руководящие посты в правительстве и ведомствах так называемым технократам. Секретарь ЦК пафосно произнес короткий спич о безыдейности людей из будущего. После чего к веселью ПредСовмина получил от Ракитина откровенный отлуп. Там нашлось место и двуличию партократов, их безграмотности и самому превратному пониманию идей коммунизма. В идеологическом споре с попаданцем коммунисты с треском проиграли.

— У вас нет в наличии идейных управленцев, кто бы за совесть, а не за номенклатуровские ништяки работали. И вы это отлично знаете!

— Но без идеологии страну можно завести не туда.

— Она уже не там, уважаемый секретарь Цэка.

— Что вы имеете в виду? — тут же очнулся от раздумий Косыгин. Ему было интересно общаться с образованным человеком.

Ракитин пододвинул к себе чашку с крепким кофе. Разговор с гостями шел с утра, а ночью они отрабатывали очередную «тревогу». Учения на «Объекта» после нападения стали регулярными.

— Скажите мне, властители второй сверхдержавы мира, что мы строим?

— Как что, коммунизм! Поэтому и партия так называется.

— Что такое коммунизм? Вот только не надо лозунгов! Кто-нибудь за последние десятилетия смог точно сформулировать, что это такое с научной точки зрения? Я тут попросил принести учебник по так называемому «Научному коммунизму». Какой придурок, вообще, это писал?

— Для того у нас есть целые институты, — пафосно проговорил Кириленко, явно не услышав про «придурков».

— Да бросьте! Кто-нибудь из партийной верхушки хоть раз использовали их наработки? Леонид Ильич, например, выступая на съездах или пленумах? Кто ему пишет речи?

— Помощники.

— Ну-ну, главе первого в мире социалистического государства.

Приехавшие стыдливо прятали глаза.

— То-то и оно! Уши сворачиваются в трубочки от ваших плакатных речей. Неудивительно, что народу фиолетово на все коммунистические лозунги. Потому что говорите вы одно, а на деле вытворяете совсем другое. Большевики ведь на митингах разговаривали с народом о конкретном, животрепещущем. Они умели в ораторов, а отличие от нынешних вождей. Фабрики рабочим, земля крестьянам, каждой бабе по мужику!

— Вы бы, молодой человек, следили за словами, — помрачнел Мазуров.

— Во-первых, давно не молодой. Во-вторых, я знаю, куда это привело и чем закончилось. Херово закончилось, скажу вам, товарищи коммунисты. И во многом по вашей вине! Так что слушайте, что думают о вас потомки. Вы все скопом, и партия, и правительство ведете страну без руля непонятно куда. На съездах говорится много красивых слов, но их решения не выполняются на местах. Так ведь, Алексей Николаевич? Положа руку на сердце, честно ответьте.

— Вы правы, вздохнул, — Косыгин. — Цифры успехов дутые, промышленники и партийные руководители на местах зачастую думают больше о собственных премиях и наградах. Система выстроена не на эффективность, а на лучший доклад наверх. По ним и оценивают, и награждают. Самое плохое, что после верстаю планы, и планы неверные, которые потом снова не выполняются.

— Невероятно точно. Браво! — шутливо захлопал в ладони Семен, а партийные насупились.

Они-то хорошо себе представляли, что творится снизу. И как это знание умещалось вместе с их красивыми словами на пленумах?

— Вот так и вышло, что понятие коммунизма отдали на откуп писателям фантастам. Кто-то из них нарисовал будущее общество в виде красивой обертки для конфеты,. Так сделали многие, опошлив само понятие. Другие на его фоне нарисовали приключенческие истории и душещипательные «разговоры о вечном». Этим в частности прославились Стругацкие. Мало кто пошел вглубь, разве что Иван Ефремов. Не читали его?

— Слышал, но не читал, некогда, — ответил хмуро Мазуров. Ему внезапно стал интересен этот разговор. Потому что шел он совсем иначе, как они привыкли.

— Зря, крайне рекомендую. Ефремов больше не писатель, пишет откровенно тяжело, а философ. Именно философского наполнения нашему будущему обществу и не хватает. Западная мысль идет своим путем. Им претит советский тоталитаризм. Так что надо развивать собственную научную мысль. Особенно советую вам прочесть Ефремовский «Час быка», он вышел недавно и пока не запрещен. Кстати, инициировал запрет именно Андропов. И хорошенько так прочитать, с карандашом в руках.

— Учтем.

Кириленко всколыхнулся:

— Но почему технократы? Разве они могут знать, куда вести общество?

Ракитин сделал глоток кофе и продолжил. У Косыгина сложилось такое мнение, что он ведет лекцию. Ах да, питерец же у нас преподаватель.

— Да очень просто. Только так можно убрать из управленцев случайно затесавшихся туда людей. К сожалению, созданная в СССР номенклатурная структура крайне архаична и не эффективна.

— Говорите, да не заговаривайтесь. Там проверенные люди.

— В том-то и дело, что проверенные. А образование у них есть? И какое? Опыт управленческой работы? И самое хреновое во всем этом, что и убрать их просто так нельзя. Они креатура партийных структур.

— По-вашему, получается так, что и партийный аппарат недорабатывает?

Ракитин повернулся к Мазурову:

— Ну вот вы и сами все видите! Но в то же время боитесь признаться себе. Вот эта косность все в итоге и погубила. Боязнь новаторского, как бы чего не вышло, пронизала партию снизу доверху. Не давала руководству объективной информации, давила на корню инициативы, жила сама в себе. В итоге пожрала, как саранча страну и народ.

Кириленко нервно мял подбородок, о чем-то размышляя. Мазуров уставился в окно, а Косыгин веселыми глазами рассматривал обоих аппаратчиков. Причесали их знатно!

— Семен Степанович, как я понял, ваша идея с технократами придумана, чтобы обойти уже имеющуюся управленческую структуру. Это будут образованные и подкованные исполнители.

— Вы правильно поняли, Алексей Николаевич. Они не будут зависеть от партийных установок. Мера их эффективности лишь одна — дело должно двигаться, проблемы решаться.

— Но как же…

— Партия пусть занимается чисто идеологией и воспитанием масс. Практика управления вся и всем порочна и порождает параллельные структуры. А это уже жирный минус с эффективности! Тоньше надо действовать товарищи, тоньше. Я предвижу ваши вопросы — а как тогда контролировать новый управленческий аппарат? Вот здесь, соглашусь, надо крепко подумать. В Китае же смогли! А народу там побольше нашего! Партия должна стать меньше и гибче.

Кириленко не выдержал:

— Наша сила в партии, в её многочисленности.

— А толку от этого? Где были все эти миллионы коммунистов в девяносто первом? К сожалению, надо признать, что коммунистическая идеология с треском проиграла. Заметьте, уже проиграла! Коррупция в национальных республиканских органах не с потолка взялась, как и очковтирательство в промышленности. А ведь везде сидят выбранные вами коммунисты. Партийный билет элементарно превратился в пропуск для карьерного роста и стал своеобразной индульгенцией от наказания. Так вот, пока вы не воссоздали партию заново, нам все равно нужно идти вперед. Так отдайте дело