Сто первый - Вячеслав Валерьевич Немышев

Уже в самом конце заговорили о прибывшем пополнении.

Духанин сказал, что станет самолично отбирать народ, и что Полежаев, раз у него в саперах некомплект, пусть идет теперь с ним на плац.

Так и пошли: недовольный жизнью майор Полежаев, перехвативший по дороге теплой минералки у дежурного, за ним, чуть не строевым шагом, Духанин.

Следом Вакула — по просьбе коменданта.

У Вакулы глаз наметанный, он хорошего солдата насквозь видит. Новобранец сам еще о своей судьбе ни сном, ни духом, а Вакула его цоп за ворот: послужишь, сынок? Что солдату сказать — он и служит. Вакула залетных определял сразу: опухшие от пьянки лица, сутулые фигуры, широкие рабочие ладони, телячьи глаза. Прошлую команду так всю и отправил обратно. Духанин тогда был в отпуске. Колмогоров только рукой махнул: «Ну, Евграфич, в таком случае сам пойдешь на маршрут с саперами». — «И пойду-у, — гудел Вакула. — Не солдаты это — сброд».

Неровный строй вытянулся на плацу — от штаба к автопарку. На бэтерах механы лениво спорят — всех прогонят или оставят кого на этот раз.

Духанин стоял перед строем, растопырив иксом вогнутые ноги, листал списки вновь прибывших контрактников, недовольно косился на Вакулу. Тот, вытянув по бедрам медвежьи свои лапы, медленно двигался вдоль шеренг; иногда он поднимал руку и указательным пальцем метил кого-нибудь в глубине толпы. Там сразу ворошилось: раздвигались мятые куртки, качались обожженные солнцем лысины, выпуская на середину плаца помеченную фигуру.

Перед Вакулой оказался тот самый морщинистый дядька, что мучил Ивана вопросами. Дядька сжался и спрятал руки за спину.

— Откуда? — тяжелым церковным басом прогудел Вакула.

Дядька сначала, наверное, и не понял, что вопрос адресован ему. Иван легонько ткнул дядьку коленом под зад. Очнулся дядька.

— С хорода Шахты, Ростовской области, шейсят восьмога хода, по званию рядовой.

Вакула будто не слышит, спрашивает:

— Специальность.

— Моя?.. а… так эта… шахтеры мы, потомственные, а шо нада?

— Военная специальность какая, спрашиваю.

Дядька еще немного помялся, широко улыбнулся щербатым ртом:.

— А-а… в войсках? Понял… эта… рядовой. А срочную… в ракетных стратехического значения. Шас контракт подписал на полгода.

Рядом гоготнули. Вакула гневно раздул ноздри — загудел на дядьку:

— Ты зачем сюда приехал, стратег? А ну…

Дядька ежится, переминается. Иван пинает его под колено.

— Так ведь ясно зачем — денег заработать. У нас на шахте дай бог три тышшы платють, а тут, хаворят, чуть не под двадцать пять… ого-го!

Вакула не сдержался — зашумел на дядьку, ногами затопал. Дядька ни жив, ни мертв. Вот так служба началась! Сначала чуть не взорвали, тут еще этот офицерюга-псих сожрать готов. Вакула наорался и к Духанину:

— Похабное это дело. Чего говорит — «де-енег!» Суслик морщинистый. И где таких набирают, в каких военкоматах? Михал Михалыч, вон я троих выбрал, а остальных гони, гони нах… Каждый раз хуже и хуже. Жлобье. Где ж солдаты? Это рвань, а не войско. Я так коменданту и скажу.

— Ты ска-ажешшь! — зашипел на него Духанин. — А кто на инженерную разведку, извините, пойдет вместо выбывших — ты или я, может? — он мотнул лысиной в сторону побагровевшего Полежаева. — Майор, вон, сам лазит на фугасы, а что — солдат нет?.. Иди, Евграфыч, извините, не мешай.

Вакула поворчал и махнул рукой. А потом громко, чтоб слышно стало всем в строю, произнес басом:

— Саперы есть?

Сразу из шеренг вышли трое. Иван узнал слоновьи уши Саввы-калмыка, вместе с ним вышли Костя Романченко и Витек. Иван замешкался сначала: подхватил сумку, отодвинув дядьку шахтера, шагнул вперед.

Построили их, всех, кого приняли в комендатуру, в одну шеренгу. Вышел к ним комендант Колмогоров. Начштаба подал коменданту списки. Комендант взял бумаги, полистал.

— Так. И кто здесь снайпер?.. Зна-амов. Давай, солдат, в разведку. Хорошие стрелки нужны. Так как, идешь?

Кольнуло Ивана: «Стрелок! Опять двадцать пять…» Подумал про записку. Но как-то некстати получалось. Что ж соваться через весь строй? Неловко так. Серьезно ответил коменданту:

— Я в саперы, товарищ полковник. Разрешите?

Махнул рукой Колмогоров, бумажки сунул Духанину и пошел в штаб.

— Расчитайсь! — раздалась команда.

Стали считаться. Иван пятым был. Сбились на девятом. Давай по новой. Снова сбились. Иван смотрит — кто ж там тормозит? Оказалось на Косте-старшине рвется счет. По третьему разу поехали: первый, второй… Пятый — Иван. Шестой — Савва. Дальше по порядку… И снова — бац! — тишина после девятого.

У Ивана мурашки побежали по взмокшей спине. Отчего понять не может. Было это все раньше. Ситуация знакомая. «Снова эти считалочки. К чему бы? Эх, брат, Жорка, чего ж ты не договариваешь, чего-о? Костян теперь туда же».

Но в слух ничего не сказал и вида не подал, — да и разве объяснишь кому, коли сам ничего понять не в состоянии. Ну, в конце концов, срослось. Всего новобранцев оказалось шестнадцать душ. Четверых в саперы. Савва пошел в разведку. Остальные кто куда, разобрались по службам и подразделениям.

Первую ночь устраивались наспех.

Палатки были на втором этаже. Тут раньше склад был: ангар просторный, стены в метр из кирпича, а крыши нет. В палатке темень, лампа под шатром тусклая. На кособокой печке у трубы черный котенок свернулся калачом, нос прикрыл хвостом. Койки в два яруса, угол брезентухой занавешен. На койках спят вповалку, кто прямо в одежде. Стол длинный посредине. На столе наставлено: стаканы с чаем, тарелки немытые, сахар в алюминиевой миске, патроны в пачках. Оружием пахнет и сладковато одеколоном.

Николай, брат Витька, только-только вернулся с наряда. Обнялись они с Витьком. Витька ему передал из дома письмо. Стал читать Николай; опомнился — народ ведь покормить надо: банки-тушенки на стол покидал. Нож всадил в одну — хрястнула банка.

— Мишаня брился, — Николай банку кромсает. — Свадебный одеколон.

— Бывает, — в тон ему Иван.

Мишаня, крепыш с синим татуированным скорпионом на бугристом плече, подсел к столу.

— Сибиряки есть? Нету?.. А я с Барнаула… Че, Колек, на лейтенанта место положим кого? — кивнул в брезентовый угол: — В прошлый четверг летеха наш подорвался. На сто пятьдесят втором. Теперь Колек рулит. Вон летехи угол… А как хочите? Не захочите там ложиться, переставим.

Иван поднялся.

— Я лягу.

Николай банку на середину стола двинул. Спросил Ивана:

— Сапер?

— И сапер тоже.

Разговорились. Паренек в синих трусах подскочил с койки и к столу. Шмыгнул перебитым носом боксера.

— Че холодно так? Печь не топили? — увидел, что новые люди в палатке. — А-а… здорова, пацаны. Колек, час который? — глотнул с чайника, кадыком задергал. — У-уф…

Хотел, было, присесть к столу послушать, что