Только ты - Элизабет Лоуэлл

— Ты их еще не видел? — спросила она, переводя дыхание.

Рено удивленно повернулся к ней.

— Что ты здесь делаешь? Тебе надо было стреножить…

— Они стреножены, — перебила его Ева.

Рено снова нагнулся. Он быстро насыпал черный порох в консервную банку.

— Что ты делаешь? — спросила Ева.

— Хочу швырнуть кусок скалы под ноги этим ребятам.

Со стороны ущелья послышались голоса.

— Однако, черт побери, они поспешают… Ты можешь стрелять из ружья?

— Лучше, чем из шестизарядного револьвера.

— Хорошо. Держи этих команчи под прицелом, пока я не кончу. Дробовик оставь мне.

Когда Ева хотела направиться к выступу плато, он задержал ее.

— Пригнись. Последние ярды проползи на животе. Их трое, а для смерти хватит и одной пули.

Ева подползла к выступу и стала вглядываться в узкий проход. Людей не было видно, но отчетливо звучали голоса и топот копыт.

— Если этот распроклятый Джерико еще раз заставит ловить этого дьявола Рено Морана, я его пошлю ко всем чертям.

Звук выстрела Евы в узком ущелье несколько раз повторило эхо. Через некоторое время она выстрелила снова. Пули засвистели и отрикошетили от камней. Для верности она сделала еще один выстрел.

Ответного огня не последовало. Команчи были озабочены поиском укрытия.

Ева посмотрела через плечо. Рено стучал прикладом револьвера по краям второй банки. К каждой банке был прикреплен шнур длиной около двух футов.

— Держи их под прицелом, — машинально повторил он.

Шепча про себя слова молитвы, Ева выпустила еще несколько пуль в сторону ущелья. Рено пополз к выступу скалы, тщательно закрепил банки в глубоких трещинах.

— Продолжай стрелять, — велел он.

Одновременно с выстрелом он чиркнул спичкой и поджег оба запала.

Ева стреляла до тех пор, пока какая-то сила не поставила ее на ноги и не увлекла за собой. На предельной скорости Ева и Рено бросились прочь от ущелья. Через несколько секунд позади них раздался звук, похожий на удар грома. Рено повалил Еву на землю и накрыл своим телом, пока скала рушилась и во все стороны летели обломки.

Многовековой покой плато ушел в небытие. Все катилось, прыгало, сталкивалось, каменная лавина завалила узкое ущелье, и над всем этим хаосом клубилась пыль.

— Ты цела? — спросил Рено.

— Да.

Рено откатился в сторону, легко вскочил на ноги и поднял Еву. Он приблизился к завалу и осмотрел его.

— Черт возьми, — сказал он. — Этот разлом пошел дальше, чем я думал.

Ева молча озиралась вокруг, пораженная тем, какие перемены могут вызвать две банки черного пороха.

На фоне шороха оседающих обломков послышался ритмичный цокот копыт. Он удалялся, постепенно затихая, видимо, мустанги убегали от неожиданно разразившегося грома.

— Даже если эти ребята остались живы, им придется долго выкарабкиваться оттуда, — с явным удовлетворением произнес Рено.

— И значит, мы в безопасности?

Рено мягко улыбнулся Еве.

— На какое-то время — да, — подтвердил он. — Но если существует какой-то другой путь к этому плато, команчи из банды Слейте ра наверняка знают его.

— Может быть, его не существует, — быстро предположила Ева.

— Лучше бы он существовал.

— Почему?

— Потому что их путь наверх — это наш путь вниз, — сказал он просто.

Ева вытерла пыльный лоб не менее пыльным рукавом, стараясь не показать тревоги, которая родилась при мысли о том, что они здесь заперты.

Но Рено все же понял ее смятение. Он ободряюще сжал ей руку.

— Пошли, — позвал он ее. — Посмотрим, насколько хорошо ты стреножила лошадей.

Ева смотрела, как чалая поднималась по крутому склону оврага. Это была уже пятая попытка спуститься с плато, предпринятая Рено за последние два часа. До сих пор каждый спуск заканчивался обрывом, который лошади не могли преодолеть.

На сей раз Рено отлучался по крайней мере на полчаса. Хотя Ева ничего не спросила, она с надеждой посмотрела на его лицо. При этом она провела языком по губам. Но намочить губы было нечем.

— Попей воды, — предложил Рено, подъехав к ней. — Ты пересохла, как этот камень.

— Я не могу пить, когда моя лошадь страдает от жажды. Она готова залезть мне в карман, когда я вынимаю флягу.

— Не давай этой бессовестной обманщице одурачить тебя. Она высосала до дна один из этих tinajas, пока ты исследовала щель.

— Tinajas? — Ева нахмурилась, затем вспомнила, что означает это испанское слово. — А, это выемки в скале, где собирается вода. А эта вода хорошая?

— Мустанги любят ее.

— Ты не пил ее?

— Мустанги в ней больше нуждаются. И, кроме того, — признался он, слегка улыбнувшись, — я не настолько мучился от жажды, чтобы процеживать сквозь зубы этих тварей.

Смех Евы поразил Рено. Она была в пыли, была измучена, исцарапана во время блужданий по горам и ущельям, и тем не менее никто из женщин, которых он знал, так не привлекал и не волновал его, как она. Он заправил ей за ухо выбившийся золотистый локон, дотронулся пальцами до подбородка и пухлых губ.

— Садись на лошадь, — произнес он мягко. — Я хочу тебе кое-что показать.

Сгорая от любопытства, Ева верхом последовала за ним. К ее удивлению, мелкая лощина не углублялась, как остальные. Более того, она становилась все шире, полого опускаясь среди сосен и кедров.

Скальные породы все чаще оказывались под слоем земли. К лощине с двух сторон присоединялись небольшие высохшие русла, постепенно расширяя ее, и вскоре Ева и Рено ехали уже по долине, окруженной высокими каменными стенами.

Ева повернулась и посмотрела на Рено с надеждой и немым вопросом в глазах.

— Я не знаю, — просто сказал Рено. — Но выглядит обнадеживающе. Я проехал пару миль, ничего не изменилось.

Ева закрыла глаза и издала вздох облегчения.

— Вот только воды нет, — добавил он с огорчением.

Следующие двадцать минут тишину нарушали лишь крики орлов, парящих в высоте, скрип кожи да приглушенный цокот копыт. Хотя день клонился к вечеру, солнце все еще основательно пекло.

Высоко в небе роились облака разных оттенков — от белесых до темно-синих и свинцовых, предвещавших дождь. Но только не над плато. Оно было недостаточно высоким, чтобы залучить к себе эти облака. Это могли сделать только горы. Нигде на плато Ева не видела живых ручьев.

— Рено!