Принц для сумасшедшей принцессы - Татьяна Устименко

Генрих переворачивался с боку на бок, закутывал голову обрывками погребальных покровов, засовывал ее в огромный серебряный котел, но ничто не помогало. Чудовищный храп проникал повсюду, упорно ввинчиваясь в мозги и буквально вынимая душу из тела. Сильф пробовал считать овец, но несчастные подопытные животные тоже не выдержали натиска убойной звуковой волны, создаваемой орком. Они категорически отказывались прыгать через мысленно возведенное препятствие, упирались, нелепо растопыривая копытца, жалобно блеяли и дохли, будто мухи.

«Интересно, а кого считают овцы, когда не могут заснуть! – абстрактно подумал Генрих, почти сожалея о том, что попавший в бога удар не достался Огвуру. – Еще бы вспомнить, чего там Марвин болтал про турбулентности и аэродинамический эффект… Хотя нет, такую тягу, как у Огвура в соплах, ничем не заткнешь…»

А вот идея с затыканием почему-то показалась барону перспективной. Он отщипнул два кусочка мягкого хлебного мякиша, скатал в шарики и плотно закупорил себе уши этими самодельными затычками… И все сразу же изменилось – теперь Генриха окружила благодатная тишина, неся долгожданное успокоение. Хлебные беруши не пропускали ни звука. Сильф с наслаждением зевнул, умостился щекой на сложенные лодочкой ладони и мгновенно погрузился в глубокий сон…

Генриху снилось невиданное и не пробованное доселе блаженство, причем в самой своей изысканной и недоступной форме. А точнее – в форме Ульрики… Она примерещилась ему полностью обнаженной, прикрытой лишь своими прекрасными распущенными медно-рыжими волосами. Сладострастно прижмурив миндалевидные зеленые глаза, принцесса манила барона к себе, призывно сгибая розовый пальчик… Сильф замычал от счастья и горячо обнял возлюбленную, утыкаясь лицом в ее роскошные локоны… Но возлюбленная вдруг начала неистово вырываться из его объятий, отпихиваясь и брыкаясь…

– Уй! – Плохо соображающий спросонья барон получил увесистый удар в лоб, отбросивший его на пару шагов. – Ульрика, милая, зачем же так сильно?

Но принцесса не ответила…

Тогда Генрих осторожно приоткрыл правый глаз, пытаясь разобраться в происходящем. Но вместо отвергшей его возлюбленной он неожиданно увидел разъяренного Огвура, беззвучно разевающего рот и угрожающе потряхивающего своими пудовыми кулаками в опасной близости от носа барона. При этом из гневно распахнутой орочьей пасти не доносилось ни звука…

«Бог Бран отомстил нам за поругание! – с ужасом подумал Генрих, сочувственно вглядываясь в перекошенное, багровое от натуги лицо здоровенного тысячника. – Он лишил моего друга голоса!»

И можно себе представить, насколько сильно возрос испуг совершенно запутавшегося сильфа после того, как к Огвуру присоединился возмущенно топающий ногами Марвин, беззвучно раскрывающий рот с тупым упорством выброшенной на берег рыбины. У Генриха предательски затряслись коленки, а в горле пересохло от ужаса. Похоже, кроме дара речи его товарищи также лишились и рассудка…

«И как же я теперь должен добывать волшебную дагу в компании эти идиотов? – опасливо подумал барон, недоуменно всматриваясь в фигуру некроманта, уродливо скрючившегося, будто в припадке эпилепсии. – Что же теперь делать, у кого искать помощи?»

С раннего детства привыкнув к строгой дисциплине ордена некромантов, Марвин всегда просыпался на заре, с первыми лучами солнца. Так случилось и на этот раз. И пускай ни единый проблеск внешнего света не сумел проникнуть внутрь мрачной громады погребального кургана, внутренние часы молодого архимага сработали безотказно. Юноша протер припухшие глаза, немного слезившиеся от почти потухшего факела, еще слегка чадившего последними жалкими струйками едкого дыма, и настороженно огляделся. Что-то было не так!

Он поднял плащ, сползший с плеча ровно посапывающего Альдрика, и с немалым удивлением уставился на Генриха, пылко обнимающего разметавшегося во сне Огвура и уткнувшегося носом в его волосы. Некромант растерянно пожал плечами.

«И что это за странная блажь на Генриха нашла? – озадачился он, с любопытством рассматривая сильфа, страстно прильнувшего всем телом к мускулистому торсу орка. – И что на это скажет Ланс?»

– Ульрика! – внезапно пробормотал де Грей во сне, складывая губы в некое подобие поцелуя и звонко чмокая. – Сладкая моя…

«Понятно, – опечалился догадливый маг. – Барону снится его заветная мечта, которая никогда не исполнится в реальности. Хорошо еще, что он не Ланса обнял. А то проснись Огвур прежде сильфа и заметь он что-то подобное – тогда не миновать бы барону взбучки. Да и Лансу бы на орехи досталось. А между тем полуэльф…» И тут некроманта аж в воздух подбросило от внезапного осознания того, что интуитивно беспокоило его с самого момента пробуждения: Лансанариэля в зале не наблюдалось! Прекрасный полукровка исчез бесследно, словно испарился!

Марвин заорал так истошно, что от его крика незамедлительно проснулись все, кроме Генриха, так и продолжающего упоенно чмокать во сне. Огвур, сильно возмутившийся видом томно прижавшегося к нему барона, первым делом закатал тому в лоб, рывком отбрасывая его подальше от себя.

– Ульрика! – жалко мямлил де Грей, рефлекторно потирая лоб и осоловело хлопая ресницами. – Милая, зачем же так сильно?

– Какой я тебе, к гоблинам, Ульрика! – раненым медведем взревел орк. – Иди ты на… – И он ввернул настолько крепкое словечко, что Марвин невольно зарделся будто маков цвет. Альдрик испуганно заревел.

– Ланс пропал! – тихонько шепнул маг Огвуру на ухо, отвлекая внимание тысячника и спасая сильфа от немедленной расправы.

Убедившись, что милого дружка и вправду нет поблизости, орк словно сошел с ума, изрыгая немыслимые проклятия и потрясая сжатыми кулаками. И в этой накаленной обстановке один лишь сильф сохранял невозмутимое спокойствие, продолжая с дурацкой ухмылочкой сидеть на холодном каменном полу и с нездоровым интересом наблюдать за безудержно беснующимся орком. Марвин пришел в отчаяние. Он прочитал десяток сильнейших заклинаний, пытаясь привести де Грея в себя, но барон не реагировал. Он не слышал обращенных к нему слов, бессмысленно улыбался и глупо лупал глазами.

«Спасите нас, Пресветлые боги! – мысленно умолял некромант. – Наверно, это бог Бран отомстил нам за свое поругание и лишил Генриха слуха. Что же теперь делать, у кого искать помощи?»

– Где Ланс? – все громче орал Огвур, подскакивая к отрешенно молчащему Генриху. – Куда он девался? Ну что ухмыляешься, идиот коронованный? Это ты во всем виноват! Ты обещал стоять на страже и следить, чтобы ни с кем из нас не случилось ничего плохого. А ты все проспал! Да я тебя… – Так и не дождавшись ответа барона, орк окончательно утратил выдержку, психанул – и изо всех своих немереных сил саданул того кулаком по макушке…

Уклониться Генрих не успел. Время замедлилось, превращая любое движение во что-то донельзя затянутое и нудное. Проследив взглядом, барон увидел кулак орка, занесенный над его головой, а затем ощутил удар, способный проломить череп даже гоблину или остановить скачущую галопом лошадь. Неожиданно его настигло непонятное чувство, будто из его ушей выпало что-то инородное и… мир вокруг него тут же взорвался целой какофонией разнообразных звуков. Взбешенно орал Огвур, нараспев выкрикивал заклинания Марвин, неприятно пискляво ревел Альдрик. А вот Ланса он не услышал, потому что полуэльфа среди них не наблюдалось…