Летун - Елена Первушина

– Я хочу тебя спросить. Это очень важно.

– Да, я слушаю.

– Ты хотела бы остаться здесь навсегда?

– Здесь? – Янтэ испуганно заозиралась.

– Не здесь, не в пещере, чудачка! Здесь, в горах… со мной.

Янтэ задумалась.

– А ты хотел бы спуститься со мной на острова и стать моим вторым мужем?

– Ты с ума сошла?

– Тогда ты отлично меня понимаешь.

– ?

– Ты мне нравишься, но я не готова жить с твоей семьей и родить тебе десять детей.

– Разве ты не хочешь детей?

– Пока нет.

– Бедная дурочка! Тогда позволь мне любить тебя, пока ты еще здесь.

И он, склонившись над полулежащей женщиной, коснулся губами ее губ. Мимолетный нежный поцелуй длился одно мгновение, потом Аргред раздвинул языком губы Янтэ и проник к ней в рот. Женщина замотала головой, как лошадь, пытающаяся сбросить немилого наездника.

– Подожди, – сказала она, освобождаясь. – Я не могу. Я была бы рада, но все дело в Друге. Наша связь с ним еще очень непрочная. Если у меня изменится запах, он может запаниковать и напасть на меня. Это слишком опасно.

– Ну что ж, я не хочу подвергать твою жизнь опасности. Тогда, быть может, в другой раз?..

Аргред сказал это так сухо и мрачно, что Янтэ порадовалась, что слукавила. На самом деле именно ей не нравился запах юноши. Он был красив – красивее Аверила, и даже Барриса. Он был умен и казался воплощением мужественности. Он был надежным другом и уже не раз выручал Янтэ. И все же его поцелуй вызвал у нее лишь легкое чувство тошноты. Ее тело отказывалось его принимать, а Танцовщицы привыкли доверять своему телу.

Янтэ умаялась за день хождения по горам и, наслаждаясь здоровой усталостью, скинула с себя верхнюю одежду и повалилась на кровать, решив, что вымоется и переоденется утром. Друг, убедившись, что она вернулась, вскоре успокоился и заснул. Задремала и Янтэ.

Ее разбудил скрип открывающейся двери. Было еще темно. Янтэ села на кровати и хотела окликнуть ночного гостя, но тот, услышав шорох, мгновенно очутился рядом и навалился на женщину. Янтэ не успела ничего понять, как ночной гость уже сидел у нее на животе, одной рукой удерживая запястья, а другой – стаскивая штаны. И потому, что он даже не пробовал заткнуть ей рот, Янтэ догадалась, что кричать бесполезно.

Она уперлась пятками и плечами в кровать, изогнулась дугой, пытаясь сбросить с себя незваного наездника. Но тот был слишком тяжел и слишком силен – она чувствовала себя буквально раздавленной его весом. Единственное, что ей удалось – высвободить из захвата одну руку, и она тут же вцепилась насильнику в лицо, метя в глаза. Он отпрянул, но лишь затем, чтобы выхватить из-под головы девушки подушку и закрыть ее лицо – очевидно, решил, что придушенной она будет сговорчивее.

Янтэ уже теряла сознание, когда где-то высоко раздался отчаянный яростный крик летуна, а затем заорал и забился от боли сам насильник – похоже, Друг с наскока поцарапал ему когтями спину и впился в мягкое место пониже спины.

Янтэ скатилась с кровати и бросилась к двери, крича: «Уиррр! Уиррр!» – так матери подзывают маленьких летунов. Насильник выл и катался по полу. Друг, хлопая крыльями, перескочил на Янтэ, она выбежала в коридор и наткнулась на Сиру.

– Госпожа Янтэ! Что?..

– На меня напали! Только что! В моей комнате!

– Тогда нам нужно бежать.

Она потащила девушку вниз, на кухню, вывела через черный ход в сад, а из сада через заднюю калитку. Янтэ, почти ничего не видя в темноте, карабкалась по камням, целиком положившись на служанку. Рассвет застал их в убежище за каменной грядой довольно далеко от замка.

Янтэ была напугана, но невредима. Другу даже удалось не поцарапать ее. Сира убедилась в этом, осмотрев спину девушки.

– Просто чудо, – сказала она. – Ну что, отдышались? Ой, да вы же босиком!

– Обуваться времени не было, – выдохнула Янтэ.

– Да уже понятное дело! Вон как вас всю трясет. Я бы, наверное, от страха там на месте бы и умерла.

– Я не боюсь, – Янтэ попыталась улыбнуться, и ей это удалось. – Меня трясет от злости.

Единственное, что интересовало ее сейчас: сам ли Аргред явился к ней ночью в спальню или послал кого-то из своих людей? Хотел ли он «взять свое» или просто собирался унизить девушку, отказавшую ему. В любом случае, кто бы это ни был, но сидеть он сможет нескоро.

– Вас трясет от холода, – резонно возразила Сира. – И так мы далеко не уйдем. Здесь есть поблизости хижина. Пастухи обычно оставляют там одежду и немного еды. Я пойду посмотрю, что удастся добыть, а вы ждите меня здесь.

– Сира, но ты же не сможешь вернуться домой! Я благодарна, но тебе не нужно подвергать себя опасности.

Служанка усмехнулась:

– Меня зовут Сирэ, госпожа. И я служу вашей матери.

Янтэ хлопнула себя по коленям и расхохоталась.

– Вот стервы! Вот хитрюги! Вы одна другой стоите. А я-то…

Сира… то есть Сирэ ушла искать пастушью хижину, а Янтэ с Другом улеглись в расщелину, обнявшись, согревая друг друга телами, и сами не заметили, как уснули. Разбудила их верная служанка, благополучно вернувшаяся с теплым пастушеским плащом, огромными башмаками и мешком сухарей.

– Похоже, нас пока не ищут, – сказала она. – Может, вовсе оставят в покое, если у господина Аронея хватит ума не вступать с вашей матерью в смертельную вражду. Но в любом случае нужно двигаться. Перевалим через хребет, спустимся в леса, и считайте, что мы в безопасности.

Янтэ почти не запомнила этот путь. Приходилось все время ползти по скалам то вверх, то вниз, и большую часть дороги она видела перед собой лишь каменную стену. К полудню она от усталости перестала вообще что-либо соображать и лишь следовала за Сирэ, которая то и дело покрикивала на свою подопечную, не давая ей уснуть на ходу или оступиться. Солнце постепенно накаляло Гору. По спине Янтэ текли ручьи пота, Друг сидел, вцепившись в плащ, и девушка все время боялась опрокинуться под его тяжестью.

– Лентяй ты, лентяй! – укоряла она воспитанника. – Мог бы и полетать немного.

– Он умница, – возразила Сирэ. – Если бы он поднялся в воздух, нас было бы легче заметить.

* * *

Наконец, уже в сумерках, они «перевалили через хребет» – как они это сделали, Янтэ так и не заметила, – и оказались в прохладной полутьме леса. Сирэ отыскала ручей, и Танцовщица только сейчас поняла, что ее весь день мучила жажда. А напившись, поняла, насколько голодна. Пока она с упоением грызла сухарь, Друг наконец отлепился от ее плаща, расправил крылья и стоял, покачиваясь. Янтэ гадала, помнит ли он что-то из своего первого детства, еще до Лессэ, узнал ли он свою родину или просто ошеломлен новыми звуками, запахами и ощущениями.