Нефритовый Глаз - Дайан Вэйлян

Он вынул из багажника чемоданы.

— Я доеду до аэропорта на такси, а господин Люй с машиной останется в твоем распоряжении. Его рабочий день полностью оплачен.

Водитель, сидящий за рулем в безупречно белых перчатках, вежливо кивнул.

— До свидания, Мэй! — Япин протянул ей руку.

— До свидания. — Мэй подала свою.

Они стояли, держась за руки, в ослепительном солнечном сиянии и вспоминали обещание, данное друг другу давным-давно, но однажды нарушенное и забытое.

Круглолицый улыбающийся привратник в доме Лу, похоже, обладал незаурядной памятью. Едва Мэй вошла в вестибюль, он приветливо окликнул ее по имени:

— Госпожа Ван, давно не виделись! Пожалуй, полгода, не меньше? — Привратник закивал, вращая между пальцев карандаш. На нем была тщательно отутюженная голубая униформа. Он знал, что Лин Бай лежит в госпитале после инсульта, и высказал свои соболезнования. — Вот несчастье-то! Досталось им на своем веку — старшему поколению то есть. Сначала «большой скачок» — есть нечего. Потом «культурная революция» — каждый день с кем-то борются и кого-то бьют. И вот наконец жизнь налаживается, дети взрослые, хорошо зарабатывают, а старикам опять беда. Несчастье, да и только! Такие, как ваша мать, всю жизнь страдали, потому и здоровье теперь никудышное!

Он вздохнул, крутя карандаш.

— Вашей сестры нет дома, но она велела передать, чтобы вы поднимались в квартиру! — Привратник чуть поклонился. — Лу такая любящая дочь! Просто сердце разрывается при виде, как она переживает за мать! — сказал он, провожая Мэй к лифту.

Позади них открылась громадная прозрачная дверь, и в вестибюль ввалилась молодая пара — он, лет двадцати, высветленный под блондина; она чуть младше, в громадных темных очках и с кукольно-розовыми волосами. Парень нес на плече громадную сумку для гольфа размером с него самого. На торчащие из нее клюшки были аккуратно надеты желтые и пушистые, как цыплята, рукавицы. Пара розовых рукавичек с помпончиками принадлежала, очевидно, его спутнице.

Привратник заулыбался еще шире и вызвал лифт. Девушка поклонилась в знак приветствия, а парень вежливо поздоровался. Больше никто не произнес ни слова. Лифт на мансардный этаж не заставил себя долго ждать. Мэй поблагодарила привратника и вошла внутрь.

Ей хотелось что-то добавить в ответ на его доброту, но двери закрылись удивительно быстро, и кабинка стремительно взмыла вверх.

Лифт остановился с гулким звонком. Мэй ступила на чистейшую бежевую ворсистую дорожку, устилающую коридор с белыми стенами. На них хрустальными шарами горели выстроившиеся в ряд светильники. Царила полная тишина.

Мэй подошла к двери и нажала на кнопку звонка.

— О, Мэй, вы пришли! — сияя улыбкой, воскликнула открывшая ей экономка.

Мэй вдохнула легкий аромат имбиря и гвоздики. За высокими, от пола до потолка, окнами разливалось солнечное тепло, раскрашивая пробудившиеся к жизни кроны деревьев далеко внизу яркими и сочными оттенками зеленого.

— Ваша тетя спит, — сообщила экономка.

Мэй кивнула и подала ей свою сумочку и жакет.

— Как ваше здоровье, тетушка Чжан? — спросила она вслед деловито удаляющейся с ее вещами экономке. — Вы, кажется, постройнели!

— Неужели? — обернулась тетушка Чжан и с довольным видом разгладила на себе блузку в цветочек. — Вы так думаете?

Тетушке Чжан перевалило за пятьдесят. У нее были длинные руки и ноги с большими ладонями и ступнями. Она работала у Лу уже много лет сначала уборщицей и стряпухой, а после того, как та вышла замуж, стала заведовать домашним хозяйством, горничными и кухаркой.

Тепло и сердечность во взгляде экономки смягчали ее грубоватые черты.

— Я знаю, как вы переживаете за свою мать. — Она взяла с обувной полки пару белых фланелевых шлепанцев. — Но послушайте меня, старуху, — вам надо больше заботиться о себе! Я и Лу говорю то же самое. Нельзя допускать, чтобы беда вас сломила. Иначе вам будет не под силу поддерживать свою маму!

Мэй надела новенькие белоснежные шлепанцы.

Тетушка Чжан кивнула в сторону окна:

— Присядьте-ка вон там! Принесу вам чаю!

Мэй прошлась по гостиной. Вдоль стен выстроились длинные антикварные столы, покрытые красным лаком. На них поблескивали ценные старинные изделия: золотая статуэтка Будды, два древних кубка для вина, два трехцветных фарфоровых коня эпохи династии Тан, китайская свадебная шкатулка, раскрашенная, по выражению Лу, «настоящим золотом». Здесь же стояла стереосистема фирмы «Бэнг-энд-Олафсен», лежали и висели на стенах всевозможные награды, трофеи, сувениры и фотографии в сияющих рамках. На высоких подставках в форме песочных часов красовались два горшка с орхидеями по двадцать цветков каждая. Потолок в комнате был таким высоким, что Мэй, подняв глаза, испытала мимолетное головокружение.

Она села на диван под живописным портретом Лу, исполненным в стиле Уорхола. Было немного странно видеть на стене лицо сестры, а не Мао Цзэдуна или Мэрилин Монро.

Мэй взяла с кофейного столика роскошно изданную книгу о реке Янцзы и перелистала. Ей попалась фотография одинокой джонки с огромным желтым парусом, потерявшейся посреди темного водного пространства. Зрелище потрясало своим бескрайним величием. Далее ей встретились фотографии знаменитых пещер и вырубленных в скалах троп «на небеса», которые на протяжении столетий использовались в военных целях. Из пояснительной надписи Мэй узнала, что, по утверждению местных жителей, они не раз слышали по ночам, как призраки погибших императорских воинов, выполняя свой долг, по-прежнему карабкаются по отвесным склонам.

Скоро все это окажется под водой и исчезнет навеки после завершения строительства дамбы Трех Ущелий. Мэй решила, пока не поздно, съездить туда и увидеть историческое место собственными глазами.

— А вот и чай! — Тетушка Чжан вошла с подносом, на котором стояли чугунный чайник и хрупкие чашки с золотыми ободками.

— А где Лу? — спросила Мэй.

— Поехала в салон красоты, скоро вернется.

Тетушка Чжан наполнила чашку зеленым, как луговая трава, чаем.

— Пейте не спеша, — пожелала она. — Если я больше не нужна, пойду помогу кухарке.

Женщины улыбнулись друг другу, и тетушка Чжан удалилась, размахивая длинными руками.

Мэй взяла чай и подошла к окну. Закатное солнце окрасило пекинские крыши в розовый цвет. Эта часть города всегда была чужда ей своими виллами за высокими каменными оградами, иностранными посольствами и вычурной архитектурой зданий, выстроившихся вдоль бульвара Вечного Спокойствия. Мэй впервые очутилась здесь студенткой выпускного курса университета. Один парень из Японии, учащийся в Пекине по студенческому обмену, взял ее с собой в валютный магазин «Дружба», расположенный в двух кварталах к югу от бульвара Внутренних Ворот Цзяньго и предназначенный для иностранцев.