Джихангир-Император. Прошедшее продолженное время - Александр Петров

Как я понял, ему не сильно хотелось спускаться в подземелье, где уже погиб один человек, где было грязно, жутко, душно. Поэтому он требовал, чтобы мужики срочно привели требуемого господином ученого смерда.

Из двери вышел отец. Он, чтобы «показать товар лицом», захватил зеленую металлическую коробку с патронами и покрытый остатками засохшей смазки автомат.

Раздались восторженные крики, которые вскоре сменились возгласами разочарования.

– Калибр не тот, – загундосили дружинники. – Энти только на переделку в поджиги годятся. Пусть мужики из этих сковородок палят.

Особенно громко разорялся молодой боярин Роман.

– Да ладно вам, – перекрывая гвалт, громыхнул голос его отца, Гаврилы Никитича Дуболомова, княжеского воеводы.

– Ну как же, – возразил ему сын. – Автомат тяжелый, старого образца. Приклад не складной, отдача сильная. Очередью никуда не попадешь. Патроны к нему редко найдешь. И пули не убойные.

– Ты вообще куда-нибудь попадал?! – оборвал его старший Дуболомов. – А все туда же, умник!..

– Да, Андрей Сергеевич, – сказал князь, – немного не то нашел… Для охотников хорошо, чтобы зверя бить, да мужикам в ополчение. Ах, если бы калибр поменьше. Да пули, которые в ногу попадают, а из головы выходят. Ну да ладно, все равно молодец… Много там этого добра?

– Да, господин князь, – ответил несколько приунывший папа. – Роты три-четыре вооружить хватит. И патронов много, сотни тысяч.

– Была у меня одна мысль, недорослей к военному делу приобщить, чтобы добрые воины и командиры ко взрослым годам из них получались, – изрек князь. И продолжил: – Быть посему… Будет корпус кадетский, а эти пукалки им на вооружение пойдут. Молодец, Андрей Сергеевич. Жалую я тебя, – тут князь замялся, шаря глазами по сторонам, – жалую я тебя оружием именным за все твои заслуги.

С этими словами князь взял из рук дружинников злосчастный АКМ и протянул его архивариусу.

– Премного благодарен, – ответил отец, принимая найденный им же автомат.

– То-то, – довольно усмехнулся князь. – Пусть все видят, милость моя велика. Носи свободно, и пусть никто, слышите, никто, – Иван Васильевич обернулся по сторонам, – отнять не смеет.

– Слава, слава великому князю Владимирскому! – как-то кисло крикнули дружинники.

– Грузите всё на подводы, переночуем, и домой, – распорядился князь. – А ты, Андрей Сергеевич, за зиму – как хочешь, но найди, где нормальное оружие спрятано. Как хочешь, хоть в хранилище книжном ройся, хоть так ищи.

– Постараюсь, – ответил отец.

– Не стараться надо, а найти. Понял ли?

– Так точно, найду.

Я не видел папиного лица, но заметил, что плечи его заметно поникли. Князь лихо развернул своего жеребца и унесся в яростном цокоте подков. За ним устремилась его свита.

Мне горько и обидно было видеть, как обращается этот напыщенный и никчемный человек с моим отцом. Я подошел к нему. Отец продолжал держать АКМ на вытянутых руках, словно боясь испачкаться.

Я принял оружие из его рук, и отец почти с благодарностью посмотрел на меня. Как мне показалось, он не умеет с ним обращаться и боится этой стреляющей железки.

– Где я ему найду? – уныло сказал он. – Особенно патроны.

– Да найдем, папа, – приободрил его я. – Их ведь миллионами клепали.

– А что осталось? – уныло произнес отец. – Ничто не вечно. Или совсем не стреляют, или пули падают в двух метрах. Годятся только на переснарядку. Вот он тоже: «Корпус, корпус»… А не спросил, годные ли боеприпасы и стволы.

– Мы проверим, – предложил я. – Дай мне масло, спирт, протирку. А еще плоскогубцы.

Я отковырял крышку патронного цинка, с удовлетворением отметив, что закрыт он был герметично, разорвал пачку, взял патрон и вытащил пулю из дульца гильзы.

Отошел на пару шагов, высыпал, делая дорожку из шелковисто-блестящих, тонких частиц пороха. Поджег. Огонек быстро пробежал по всей ее длине. Поднялся дым, запах которого вызывал в памяти смутные образы.

– Порох нормальный, – сказал я. – А капсюли мы сейчас попробуем.

Посмотрев на отца, повернул гильзу донышком кверху и установил ее в трещине. Достал из кармана гвоздик, приставил к чашечке капсюля и ударил куском кирпича.

Раздался хлопок. Пронзительно заржала и шарахнулась Маруська, а дядя Федор разразился бранью по поводу того, что «пугают лошадь всякие, а потом на ней сто верст ехать, да еще с грузом».

– Что скажешь, эксперт? – поинтересовался папа.

Он уже немного оправился после общения с князем.

– Патроны хорошие, – отвечаю я. – Стрелять будут.

– А автоматы?

– Этот вроде бы не ржавый, – в раздумье произнес я. – Его нужно от старой смазки очистить, тогда видно будет.

– Сможешь?

– Да.

– Где научился? – поинтересовался отец.

– Амазонки показали, – сказал я правдоподобную ложь.

– Ну ладно, занимайся, Данилка. А я пока распоряжусь, чтобы грузили… Федор Иванович, – обратился он к вознице, – возьми у мальчика патроны и смотри, чтобы без меня он оружие не заряжал.

Отец отправился на склад, я показал вслед ему язык. «Нашел ребенка, – пронеслось у меня в голове, – как железку чистить – взрослый, а как патроны дать – так маленький».

Я устроился на телеге и под жадными взглядами мужиков, адресованных бутылке крепчайшего самогона, лежащей рядом со мной, стал отмывать оружие от старой смазки. Тяжелое и непонятное пропало как забытый сон, растворилось в волнующем удовольствии знакомства с потаенными местами настоящего автомата.

До сумерек все было погружено на подводы. Экспедиция выбрала открытое место и встала лагерем. Люди жались как можно ближе друг к другу. Лошадей привязали к телегам и стреножили, напоили и навесили на морды торбы с овсом. По периметру зажгли огни и поставили часовых.

Улов был знатным: автоматы, патроны, запчасти для машин, инструменты и даже несколько новеньких компьютеров. Князь на радостях пожаловал подданным по чарке крепкого первача и снова напоил заряженной водой.

Скоро совсем стемнело. Темень была особой. Казалось, что некая плотная субстанция заполняет пространство, вытесняя воздух.

У едва тлеющих, дымных костерков – сухие дрова просто отказывались гореть нормально – пьяные не сколько от алкоголя, сколько от облученной генератором воды, возницы и солдаты рассказывали жуткие, душераздирающие истории о призраках и оживающих мумиях. В эти байки мало кто верил, травили их скорей от нечего делать и от страха перед реальным врагом. Народ до дрожи боялся вампиров, проклятых тварей, которых невозможно убить пулей, а только заостренным деревянным колом.

Отец, слушая эти бредни, в сотый раз раздраженно объяснял, что это никакая не нечистая сила, а всего лишь простые смертные, которые под действием излучения мутировали до неузнаваемости, получив уродливые клыки, пергаментную, ветхую кожу, холодную, протухшую плоть и неодолимую потребность в жизненной энергии людей.