Вид с дешевых мест - Нил Гейман

3:31. В круглосуточной пиццерии – «Мистер Памперникс», что на углу Пикадилли, – я внезапно знакомлюсь с Эллой. Это блондинка с размазанной по губам розовой помадой, в красных лакированных туфлях и с «кислотными» браслетами на руках, светящимися люминесцентной краской. Выглядит на пятнадцать, но уверяет, что ей уже почти девятнадцать, и советует не брать попкорн, потому что он «на вкус как ушная сера».

Выясняется, что она работает в ночном клубе. Я делаю поспешный вывод, что это моя первая за сегодня встреча с отвратительной изнанкой ночного Лондона. Элла мотает головой. Нет, поясняет она, ее работа заключается в том, чтобы продать как можно больше шампанского: когда клиент отлучается в туалет, она тайком выливает свой бокал на пол. Все это сплошное надувательство, вздыхает она: двенадцать фунтов за сэндвич с лососем, столько же – за двойную пачку сигарет. В общем, меньше ста фунтов за ночь там никак не оставить, – а на прошлой неделе пятеро шведов предложили ей переспать с ними за пять тысяч.

Она отказалась. Говорит, для такой работы ей не хватает пороху.

В «Мистера Памперникса» Элла заходит каждую ночь – выпить дрянного кофе и протрезвиться. В столицу она приехала из Бата, с месяц тому назад; а мечта всей ее жизни – угнать «Порше 911 Турбо», а если повезет, то и водительские права получить.

4:30. Я снова на Бруэр-стрит. Передо мной на тротуаре – шесть штук голубей. У одного действительно нет пальцев на ногах! Мой Издатель оказался прав.

На Уордур-стрит замечаю нескольких готов – они сбились кучкой и крадутся по улице, на каждом шагу оглядываясь по сторонам. Чего они боятся, непонятно: я не вижу никого, кто мог бы представлять для них какую-то опасность, – хотя, конечно, никогда не знаешь наверняка.

Скукотища. Вокруг – ни души. Я предаюсь фантазиям о том, как из-за угла на меня выскочат грабители, – надо же хоть как-то скрасить эту унылую прогулку по пустым, холодным улицам! А потерянные деньги можно будет стребовать с редакции, как возмещение расходов.

Когда я снова возвращаюсь на Пикадилли, Эллы уже нет.

В одном из проулков на задах Шафтсбери-авеню мне бросается в глаза дверь гармошкой. На ней какая-то надпись. Если подойти прямо к двери, надпись гласит: «соназпееа». Если идти мимо нее, прочтешь: «стоянка запрещена». А если потом оглянуться, увидишь: «тяк арщн». На секунду я задумываюсь: может, кто-то хочет мне этим что-то сказать? Прихожу к выводу, что я начинаю уставать или, возможно, уже впадаю в транс от смертельной скуки.

На Чаринг-Кросс-роуд маленькая пожилая китаянка голосует на обочине, но такси проезжают мимо. Вид у нее какой-то потерянный. На Лестер-сквер совершенно пусто.

Почти пять утра. Я заговариваю с парой патрульных, которые тоже всю ночь бродили по окрестным улицам – я то и дело замечал их издалека. Спрашиваю, как обстоят дела в Вест-Энде, происходит ли что-нибудь по ночам. Нет, говорят они, этот район вот уже лет десять как выезжает на старой репутации. И печально вздыхают: «На Пикадилли иногда попадаются мальчики по вызову, но и что с того? Они тоже ничего такого не делают, просто слоняются».

За последний свой круг по всем опасным подворотням и таинственным закоулкам Сохо они встретили трех человек. Им тоже скучно, почти как мне. Наверное, я – самое интересное, что случилось с ними за всю ночь. Был бы у меня мобильник, я бы дал им поиграться. В полшестого, говорят они мне, все понемногу зашевелится: начнут появляться уборщики.

5:20. Я прохожу мимо «Макдоналдса». Там, внутри, уже суетятся маклюди: натирают макприлавки и выгружают макмильоны макбулочек из макфургона.

5:40. Вспоминаю, какая трогательная забота прорезалась в голосе Моего Редактора, когда я сказал ей, что собираюсь бродить по ночным улицам. Она ведь и правда испугалась, что со мной может случиться что-то ужасное. Ну да, раскатал губу. Не с моим везением.

6:02. Я в такси, еду домой. Рассказываю водителю о своих несостоявшихся приключениях. «Тут штука вот в чем, – объясняет он. – Все почему-то думают, будто самая движуха – она до сих пор тут, на Уордур, Бруэр, на Грик-стрит. Думают, тут, на Дилли, так и кишат торчки и шлюхи. Да хрен там! Вот двадцать лет назад – это да, а щас если хочешь движухи, так поезжай на Ноттинг-Хилл. Они все туда перебрались. А Вест-Энд давно уж зачистили намертво».

Выводы (статистика):

был свидетелем убийства – 0 раз

участвовал в погоне на автомобилях – 0 раз

ввязался в приключения – 0 раз

встретил иностранного шпиона – 0 раз

встретил даму легкого поведения – ½ раза (Элла)

встретил рок-звезду – 1 раз (в кафе «Мюнхен»)

встретил полицейских – 2 раза

Впервые опубликовано в журнале «Тайм Аут» в 1990 году.

Фриц Лейбер: рассказы

С Фрицем Лейбером (на самом деле его фамилия произносится «Ляйбер», а не «Либер», как я по ошибке думал всю жизнь, пока не встретился с ним лично) я познакомился незадолго до того, как он умер. Это было двадцать лет назад. Мы приехали на Всемирный конвент фэнтези и оказались соседями на банкете. Лейбер показался мне очень старым: такой высокий, серьезный, седовласый старец, исполненный достоинства и похожий на Бориса Карлоффа, только более стройный и благообразный. За столом он молчал – ну, насколько я помню. Некоторое время назад наш общий друг Харлан Эллисон послал ему 18-й выпуск «Сэндмена» – «Сон тысячи кошек», придуманный под впечатлением от кошачьих историй Лейбера. Воспользовавшись случаем, я сказал ему, что это он меня вдохновил, – а он в ответ пробормотал что-то не очень внятное, но я остался счастлив. Слишком уж редко нам выпадает шанс поблагодарить кого-то из тех, кто сформировал нашу личность.

Первый свой рассказ Лейбера, «Зимние мухи», я прочитал в девять лет, в толстенной антологии Джудит Меррил «НФ12». Эта антология стала для меня самой значительной книгой года (не считая, пожалуй, «Буреносца» Майкла Муркока): она познакомила меня со многими писателями, сыгравшими в моей жизни важную роль. Рассказы из «НФ12» я перечитывал так часто, что могу перечислить их по памяти: это и «Звездная яма» Чипа Дилэни[58], и «Школа на Камирои» и «Узкая долина» Р. А. Лафферти, и «Порой люди забывают» Уильяма Берроуза, и «Облачные скульпторы» Дж. Г. Балларда, не говоря уже о стихотворениях Тули Купферберга, о Кэрол Эмшвиллер, Соне Дорман, Ките Риде и остальных. Ну и что с того, что я был еще слишком мал? Я понимал, что эти рассказы – мне на вырост, и мне это ничуть не мешало. Все равно я находил в них очень важный смысл – тот, что выходит за пределы буквального. В «НФ12» я сталкивался с такими идеями и персонажами, которых не могло быть в детской литературе, и меня это очень радовало.